Циклопедия скорбит по жертвам террористического акта в Крокус-Сити (Красногорск, МО)

Ницше и эстетика (книга)

Материал из Циклопедии
(перенаправлено с «Ницше и эстетика»)
Перейти к навигации Перейти к поиску
Radeev Nitsshe.jpg

«Ницше и эстетика» (2013) — книга российского философа А. Е. Радеева, в основу которой легла диссертация «Эстетика жизни в философии Ницше» (2002). Работа затрагивает проблемы эстетики, рефлексии, интерпретации и толкования текста, форм отношения к жизни.

Философия и рефлексия о ней подразумевает творчество: элементы философского производства (ходы, концепты, афоризмы) всегда предполагают продолжение этого производства (хорош тот концепт, открывающий новую территорию смыслов, и т. д.), а «творительный падеж» философской рефлексии не останавливается на самом тексте, но побуждает продолжить философское производство: «Что толку в том, что ты понял написанное, если оно не продвинуло тебя дальше?»[1]. Как отмечает С. Б. Никонова, «Это книга не о Ницше. Скорее, это книга посредством Ницше. Вот мысль автора: эта книга о Ницше пишется в творительном падеже. В творительном — это акт творчества. И это уже даёт нам путеводную нить к эстетике: акт чтения Ницше есть акт творчества»[2].

Ницше и порядок[править]

Философия Ницше постоянно подвергалась нападкам за её несистематичность и противоречивость. Радеев подчёркивает, что, несмотря на действительное отсутствие систематичности (которую Ницше понимал как несвободу и догматичность), в трудах философа прослеживается чёткий порядок и целостность: как и в вопросах толкования (тексты Ницше представляют собой сеть отсылок от одной работе к другой), так и в самом философском и творческом пути. Для оправдания кажущейся противоречивости классическим в исследовательской практике стало выделение «трёх Ницше», трёх стадий движения его мысли: ранний или романтический, негативный или критический и поздний или созидательный. Радеев проводит связь между этими периодами и словами самого Ницше о «трёх превращениях духа» в «Заратустре» — верблюде, льве и ребёнке. Вся философия Ницше и есть эта трансформация, что свидетельствует о порядке его философствования. Задачей исследования этого порядка является не столько указание и детальное описание этих периодов или форм отношения к жизни, а попыткой увидеть линию развития духа в её целостности — уделив внимание не только самим этапам, но и переходами между ними. Важно отметить, что сам подобный подход к исследованию Ницше позволяет «продвинуться дальше» и говорить о формах отношения к жизни не у Ницше, а посредством Ницше.

Три формы жизни и искусство[править]

Эстетика у Ницше является понятием, определяющим жизнь и отношение к жизни, связующим звеном между стадиями, ступенями перерождения духа. Именно с эстетики и её созерцания начинается путь формирования отношения к жизни. Только отношение к жизни, заданное созерцанием прекрасного, развивается и претерпевает метаморфозы.

Верблюд, или первое отношение к жизни[править]

Верблюд — это состояние принятия ценностей, но груз этих ценностей тяжёл. Осознание его неподъёмности приводит к возникновению пессимистических настроений. Это трагическое отношение к жизни, принимающее жизнь как она есть и стремящееся найти то, что находится за ней, дистанцироваться от простого проживания.

У Ницше такой период отношения к жизни связан с обращением к греческой традиции. И здесь мы наблюдаем описанный выше «творительный падеж» рефлексии — ранние работы Ницше интересны не тем, что открывают новое и истинное понимание греческого мира, а «открывает путь к новой эстетической (и не только) теории». Таким образом, эстетическая теория Древней Греции является для Ницше не собственно целью исследования, сколько средством выражения собственной концепции.

Для раннего Ницше характерно разделение на дионисическое и аполлоническое начала. Аполлоническое — это мир иллюзии, которая привлекательна, поскольку обнаруживает всё в жизни упорядоченным. Дионисическое же — видение иллюзорности этой иллюзии, взгляд на неё со стороны. Данная двойственность характерна не только для одной эстетики, но и для жизни и существования вообще. Радеев так описывает отношение к красоте, характерное для раннего периода Ницше: «Красота полностью принадлежит миру иллюзии, но именно красота позволяет узреть иллюзорность этой иллюзии, позволяет указать на дионисическое с его ужасом, позволяет указать на невозможность жизни. То прекрасное, в котором нет указания на ужас жизни, не может быть прекрасным в подлинном смысле слова»[3]. Но красота не является последним пунктом движения рефлексии Ницше, она — средство для последующего вопрошания о формах жизни.

Аполлонический субъект (эпик) вовлечён в жизнь, в то время как лирик — субъект дионисический — дистанцирован от неё и посредством искусства созерцает ужас иллюзорности и невозможности жизни и преодолевает этот ужас в собственном творчестве. Созерцание же себя и своего творения приводит к восприятию жизни как исключительно эстетического феномена, её возможности только как восприятия прекрасного и творения иллюзии и пессимизму, осознание жизни как иллюзии влечёт за собой осознание и иллюзии самого живущего. Так, лирик, ставший эстетиком, приходит к отрицанию, отрицанию возможности жизни и себя в этой жизни, и эстетизм становится способом перехода ко второй стадии. Так, аполлонический субъект остаётся статичным, в том время как у дионисического появляется возможность трансформации посредством эстетики.

Лев, или второе отношение к жизни[править]

Итак, в один момент верблюду становится слишком тяжело. Он ложится, скидывает груз — отрицает ценности. Но лев не только избавляется от старых ценностей, он и не создаёт новых. Здесь утверждается невозможность жизни и её ценности как всего, что определяет живущего. Отношение к жизни из ничего, стремление создать свою собственную жизнь без оглядки на что-либо; это уединение, становление и отрицание любых старых форм, стремление оторваться от жизни и не иметь с ней ничего общего, начать всё с нуля, в принятии нуля как отправной точки.

Для нигилистического субъекта, который соответствует второму периоду, на первый план выходит не его существование, — «нечто» —но его становление — «ничто» — из множественности и не тождественности самому себе, из борьбы страстей в субъекте. Подобно тому, как логика возникает из не-логики, так и существование субъекта возникает из его становления. Обнаруживая «ничто» в субъекте, мы обнаруживаем его и в сущем, и в отношении к нему, то есть в познании. Познание для Ницше связано с понятием свободного ума — и здесь мы наблюдаем похожее разделение субъекта на способного к движению и статичного: свободного и связанного ума. Свободный ум в первую очередь свободен от ценности субъекта, ум же связанный не может не признавать этой ценности. Свободный ум, подобно дионисическому субъекту, тоже дистанцируется от жизни, но затем, чтобы познавать идеалы, скрытые в ней, осознать их лживость. Только отстранившись от сущего, можно сформировать отношение к нему. Эту возможность выражает интеллектуальная совесть. Свободный ум должен видеть себя как познающего невозможность жизни, он в первую очередь дистанцируется и обращается к самому себе.

Здесь наблюдается некая замкнутость и процесс «познания ради познания», для осуществления которого необходимо искусство. Искусство утверждает жизнь и создаёт новые иллюзии её возможности, искусство позволяет жить ради познания, которое постоянно ищет и отрицает идеалы в жизни. И снова искусство становится толчком к трансформации духа — возникает представление об искусстве, соответствующем чистоте и свободе нигилистического субъекта — поэзии будущего. Союз познания и такого «честного» искусства приводит к провозглашению созидания новых ценностей, но созидание это происходит таким образом, что сознается вся невозможность этого созидания. Так, свободный ум становится умом весёлым, и открывается необходимость перехода на новую стадию.

Ребёнок, или третье отношение к жизни[править]

Если лев устанавливает границы, то ребёнок стирает их полностью. Это игра с самой жизнью, которая предполагает и созидание и разрушение, здесь невозможна остановка на какой-либо конкретной форме жизни и отрицание каких-либо противоречий. Это отношение больше всего связано с эстетикой жизни — необходимости привносить в жизнь прекрасное. «Эстетика жизни» — это не только особое отношение к жизни, но это и то эстетическое, которое порождается самой же жизнью, то есть то, которое принадлежит самой же жизни. Отношение к жизни в виде эстетики жизни настаивает на необходимости творения ценностей жизни, при этом такое творение выражается в приукрашивании жизни; это последнее порождает рост силы жизни, который, в свою очередь, опять же приводит к творению ценности жизни"[4].

Необходимость преодоления нигилизма кроется не только в переходе от свободного ума к весёлому, но и в необходимости разрешения противоречия в самом нигилизме — отсутствие ценностей само становится ценностью, и пойти до конца в нигилизме значит отринуть и эту ценность, отринуть само «ничто». За этим отрицанием следует необходимость не найти, а создать, сотворить ту ценность жизни, которой прежде не существовало, и которая принадлежит живущему как творение. Понятие силы вновь раскрывает различие двух субъектов — сильного и слабого. Сильный человек предполагает видение «ничто» жизни и преодоление этого «ничто». Сама сила конечна — сила предполагает преодоление невозможного, но она не может преодолеть невозможное до конца и ограничена «ничто». Сила пытается преодолеть невозможное, но, поскольку жизнь сама невозможна без преодоления, то появляется новое невозможное, которое необходимо преодолеть. Воля к власти — есть стремление к этому преодолению, стремление обнаружить невозможное, это стремление создать цель, идеал. Благодаря воли к власти жизнь становится не только преодолением, но творением, творением ценностей жизни, направление силы как творения ценностей. Радеев отмечает, что на данной стадии именно в жизни ради кого-то, а не чего-то Ницше видит возможность содержательного наполнение ценностей, поэтому творение ценностей предполагает их дарение. Сила выражает себя и актуализируется в воле к власти, которая, в свою очередь, приводит к необходимости дарения — в этом и есть главная необходимость содержания ценностей. Но полностью преодолеть нигилизм невозможно, возможно лишь его преодолевание — «ничто» это преодолевание, субъект снова возвращается к «ничто», оно снова становится определяющим его отношение к жизни. Но, имея стремление к преодолению невозможного, субъект, почти вернувшись к нигилизму, вновь преодолевает его.

Искусство в этом контексте может быть только тем, в чём проявляется сила, искусство само понимается как сила; оно творит новые ценности, но ограничено «ничто». Искусство характеризуют опьянение (творение как следствие силы), идеализация (творение как идеально изображённая сила) и заинтересованность (творение как дарение). Именно к искусству приводит преодолевание нигилизма, тогда искусство мыслится неотъемлемым от жизни, от отношения к жизни, становится возможностью и необходимостью жизни. Искусство — итог развития отношения к жизни. Понятие красоты же неразрывно связано с силой и жизнью — красиво только то, в чём есть сила, а жизнь сама есть сила, поэтому красота перестаёт относиться только лишь к искусству, сама жизнь становится наполненной ею.

Источники[править]

  1. Радеев, А. Е. Ницше и эстетика. — Харьков: Изд-во Гуманитарный центр, 2013. — С. 7. — 304 с.
  2. Никонова С.Б. Ещё одна книга о Ницше // Вестник ЛГУ им. А.С. Пушкина. — 2013. — № 3. — С. 273—275.
  3. Радеев А. Е. Ницше и эстетика. — Харьков: Изд-во Гуманитарный Центр, 2013. — С. 60. — 304 с.
  4. Радеев А.Е Ницше и эстетика. — Харьков: Изд-во Гуманитарный центр, 2013. — С. 277. — 304 с.