Осада Тира Александром Македонским
| Осада Тира | |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Завоевания Александра Македонского | |||||||||
| |||||||||
| Противники | |||||||||
| Македония, Коринфский союз | Тир, Карфаген | ||||||||
| Командующие | |||||||||
| Александр Македонский | Азимилк? | ||||||||
| Силы сторон | |||||||||
| 30—35 тысяч солдат | 9—10 тысяч граждан | ||||||||
| Военные потери | |||||||||
| 400 солдат, несколько кораблей | 8—9 тысяч убитыми, 30 тысяч пленных, 80 кораблей | ||||||||
.jpg)
.jpg)
Осада Тира — семимесячная осада и захват Александром Македонским в ходе персидско-македонской войны города Тира в Финикии.
Предыстория[править]
В битве при Иссе в ноябре 333 г. до н. э. Александр разбил армию персов, царь которых Дарий III бежал, а Александр двинулся в Финикию, чтобы обезопасить свой тыл от персидского флота. Финикийские города Библ, Сидон и Арвад покорились ему, что хотел сделать и Тир:
- Выступив из Марафа, он взял Библ, заключивший с ним союз, и Сидон: сидоняне сами призвали его, так как ненавидели персов и Дария. Оттуда он направился к Тиру. В дороге его встретили тирские послы, отправленные к нему всем городом сказать, что тирийцы сделают все, что ни прикажет Александр. Он поблагодарил город и послов (это были знатнейшие тирийцы, и среди них находился сын тирийского царя; сам царь Адземилк отплыл вместе с Автофрадатом)[1].
По данным Курция, тирийцы принесли Александру не только золотой венок, но даже снабжали его продовольствием.
Однако, Александр жаждал военных подвигов, и хотел прославить себя взятием неприступного ранее города. Кроме того, он, возможно, желал подорвать роль финикийцев и карфагенян в торговле. Под предлогом, что тирийцы якобы отказали ему в праве войти в город и в храм Мелькарта (а это вывело его из себя, Квинт Курций лаконично пишет: «тут Александр не сдержал гнева, с которым и обычно не мог совладать», о том что он был взбешён отказом впустить его в Тир пишет и Арриан), он стал готовиться к его осаде.
Это была непростая задача: город этот был расположен на острове (а море контролировал финикийский флот), укреплён со всех сторон высокой стеной, идущей по всему периметру острова. В ходе археологических работ обнаружено, что островная площадь Тира равнялась приблизительно 58 га. Протяжённость острова в античное время была 1,6 км. Ширина пролива, отделяющего остров от материка, составляла в античное время 4 стадии, то есть 700—800 метров. Глубина пролива не превышала 5 метров, вблизи материкового берега дно было мелкое и илистое. В двух гаванях Тира, юго-восточной и северной, базировался сильный флот, способный прорвать морскую блокаду. Северная (Сидонская) гавань сохранилась и поныне. Арриан говорил, что: «стены у них со стороны насыпи были высотой чуть не 45 метров и соответствующей ширины, из больших камней, сплоченных известью».
Но солдат в Тире было немного (Курций: «силы их были ничтожны»); пресной воды и прочих припасов недостаточно. Город защищали 8—9 тысяч человек. Тирийцы вывезли в Карфаген небоеспособных, хотя основная часть женщин и детей осталась в городе.
Курций пишет, как ободрённые ложными обещаниями карфагенян помочь метрополии, тирийцы, люди в основном мирные, взялись за защиту города:
- Тирийцы расставляют на стенах и башнях метательные снаряды, раздают оружие молодым; ремесленников, которых в городе было множество, распределяют по оружейным мастерским. Все загудело от приготовления к войне: изготовлялись железные багры, называемые гарпагонами, чтобы набрасывать их на сооружения осаждающих, вороны и другие приспособления, придуманные для защиты городов[2].
Аналогичные сведения приводит и Диодор Сицилийский:
- Мужчин в цвете сил поставили на защиту стен и быстро подготовили флот: имелось у них восемьдесят триер. Часть детей и женщин они успели поместить у карфагенян, но многие остались; для морского боя сил не хватало, и всем народом вынуждены они были выдерживать осаду. Было у них огромное количество катапульт и других полезных при осаде машин; им легко было изготовить ещё больше новых, так как в Тире жило множество разных ремесленников. Этими машинами, из которых многие были изобретены внове, уставили кругом все городские стены, и особенно то место, где насыпь подходила к стене[3].
Ход событий[править]
Начало осады, победа тирийцев[править]
Александр, ввиду благоприятных гидрологических условий (малая глубина) принял решение соединить насыпью материк с городом, чтобы затем по насыпи подвести осадные машины к стенам Тира. Осадными работами руководил выдающийся военный инженер Александра — Диад Пеллийский.
Десятки тысяч людей занялись строительными работами: вбивались колья в илистое дно, насыпались камни, поверх них валили лесной материал.
Всё нужное было рядом: Ливан обилен камнями, лесом, людьми. Развалины Палетира (старого Тира) на материке предоставили в изобилии камень, дерево подвозилось с Ливанских гор. «На эту работу взяты были жители всех соседних городов». Мол, шириной в 60 метров, медленно двигался к Тиру.
Пока делали насыпь у материка, дело подвигалось легко: глубина была небольшая, а работникам никто не мешал. Когда же македонцы дошли до более глубокого места и оказались вблизи города, то тирийцы стали их поражать с высоких стен:
- Тирийские триеры то там, то сям подплывали к насыпи (тирийцы господствовали еще на море) и часто не давали солдатам продолжать их работу. Македонцы поставили на насыпи, которая далеко уже вдавалась у них в море, две башни и установили на этих башнях машины, прикрыв их кожаными чехлами и шкурами в защиту от зажженных стрел, которые метали со стен тирийцы. Башни эти должны были защищать от обстрела работавших.
- Тирийцы в ответ на это придумали следующее: они взяли судно, на котором перевозят лошадей, нагрузили его сухим хворостом и всяким горючим материалом, поставили на носу две мачты и обвели их загородкой, захватив столько места, сколько было возможно; в эти загородки они наложили соломы и много-много факелов. Кроме того, они положили еще смолы, серы и вообще всего, что способствовало бы большому пожару. К обеим мачтам они прикрепили по две реи, а на них повесили котлы, содержимое которых, вылившись, должно было еще усилить пламя. На корме они поместили балласт, чтобы она осела под его тяжестью, отчего нос поднялся бы кверху. Затем они выждали, когда ветер задует в сторону насыпи, и, привязав это судно к своим триерам, повели его на буксире. Приблизившись к насыпи и башням, они подожгли горючий материал и, подтягивая в то же время триерами как можно быстрее судно, пустили его к краю насыпи. Люди, находившиеся на уже горящем судне, легко спаслись вплавь. В ту же минуту огромное пламя перекинулось на башни; рей обломились, и в огонь вылилось все, что было заготовлено для его поддержания. Триеры стали на якорь неподалеку от насыпи; с них начали пускать стрелы в башни, и к ним стало опасно подходить тем, кто был занят тушением пожара. И когда башни были уже охвачены огнем, из города выбежала толпа людей; они сели в челноки и, приставая в разных местах к насыпи, без труда повыдергали колья, укреплявшие с боков насыпь, и подожгли все машины, которых не охватил еще огонь с судна[1].
Иными словами, македоняне сначала столкнулись с тем, что тирийцы нападали на строителей с лёгких судов и триер, с которых обстреливали строителей копьями и делали вылазки к месту работ, убивая строителей. Диодор, впрочем, уверяет, что тирийцы применяли на кораблях катапульты:
- Тирийцы, встревоженные ростом насыпи, нагрузили множество мелких судёнышек катапультами и стрелами и посадили на них лучников и пращников; подплыв к работавшим на насыпи, они многих ранили и немало людей убили. Ни одна из стрел или дротиков, летевших в густую безоружную толпу, не пропадала даром, люди стояли на виду и ничем прикрыты не были. Стрелы ранили не только спереди, но пробивали насквозь тела тех, кто на этой узкой насыпи стоял лицом к врагу: невозможно было отбиться от врага, наседавшего с обеих сторон[3].
И тогда, для защиты строителей от вылазок тирских кораблей македоняне установили на насыпи две деревянные башни, прикрытые шкурами и кожами от огненных стрел, но в свою очередь тирийцы подвели судно, до краев наполненное горючим материалом, прямо на башни. Пожар не дали тушить, обстреливая македонян с триер, а затем, выплыв из города на множестве челноков, тирийцы разрушили насыпь. Усилившийся в тот же день ветер нагнал волны, которые довершили уничтожение мола. Труды и месяцы работы македонян пропали даром. Курций пишет:
- Тирийцы снарядили корабль больших размеров, загрузили его со стороны кормы песком и камнем, чтобы нос его сильно поднялся, и обмазав его смолой и серой, погнали на веслах. Когда паруса его надулись от сильного ветра, он быстро подошел к молу; тогда гребцы подожгли его нос, и сами соскочили в следовавшие для этой цели за кораблем ладьи. Пылающий в огне корабль стал распространять пожар на большое расстояние, и, прежде чем можно было принять против него меры, он охватил башни и другие сооружения на краю мола. А моряки, соскочившие в маленькие лодки, добавили к этому еще и факелы и все, что могло служить пищей огню. И вот пожаром были охвачены не только основания башен македонцев, но и верхние ярусы, так что люди, стоявшие на башнях, частью погибали, частью, побросав оружие, прыгали прямо в море. Тирийцы же больше хотели захватить их живьем, а не убивать, поэтому они старались поранить руки плавающих камнями или шестами, пока люди совершенно не измучились и их можно было беспрепятственно вылавливать в лодки. И не только пожар разрушил сооружения, но в тот же день случайно усилившийся ветер поднял все море из глубин на мол; от частых ударов волн разошлись все скрепы сооружения, и вода, обтекая камни, прорвала мол посередине. Когда груды камней, на которых держалась насыпь земли, оказались размытыми, вся громада рухнула в глубины моря[2].
Таким образом, финикийцы, благодаря своему техническому превосходству нанесли серьёзное поражение македонянам. Однако, Александр не был бы самим собой, если бы легко сдался: он приказал начать насыпь от материка и делать её шире, чтобы можно было поместить на ней больше башен, а строителям машин повелел изготовить новые.
Привлечение союзников[править]
Одновременно, Александр решил противопоставить тирийским финикийцам их сидонских соплеменников:
- Пока это готовилось, он, взяв щитоносцев и агриан, отправился в Сидон собрать все триеры, какие у него уже были там, потому что ввиду господства тирийцев на море осада Тира оказывалась безнадежной.
- В это время Герострат, царь Арада, и Энил, царь Библа, узнав, что города их находятся во власти Александра, оставили Автофрадата с его флотом и на собственных кораблях прибыли к Александру. С ними были и сидонскис триеры, так что финикийских кораблей собралось у него до 80. В те же самые дни пришли и триеры с Родоса: так называемый Перипол и с ним еще 11 судов; из Сол и Малла 3 триеры, из Ликии 10, из Македонии же пятидесятивесельный корабль, на котором прибыл Протей, сын Андроника. Короткое время спустя прибыли в Сидон и кипрские цари со 120 кораблями: они знали уже о поражении Дария на Иссе и были перепуганы тем обстоятельством, что вся Финикия находится уже во власти Александра[1].
Кроме того, он получил в подмогу из Пелопоннеса 4 тысячи эллинских наёмников.
Действия на море[править]
Таким образом, соотношение сил на море также резко перешло на сторону Александра. Его флот теперь составлял около 225 кораблей по Арриану, или 190 по Курцию. Не мешкая, он выстроил свой флот в боевой порядок и пошёл на Тир:
- Когда флот был готов, он посадил на корабли столько щитоносцев, сколько, по его мнению, было достаточно на тот случай, если в морском сражении дело не ограничится маневрами кораблей, а дойдет до рукопашной, и отплыл из Сидона к Тиру, ведя флот в боевом порядке. Сам он находился на правом крыле, которое шло впереди, и с ним вместе были кипрские и финикийские цари, кроме Пнитагора, который вместе с Кратером вел левое крыло всего строя. Тирийцы и раньше понимали, что раз Александр придет к ним по морю, то им предстоит морское сражение, но они совсем не ожидали и такого количества кораблей (они не знали, что Александр овладел всем кипрским и финикийским флотом), и того, что они явятся в полном боевом порядке. Недалеко от города корабли Александра остановились в открытом море, как бы вызывая тирийцев на сражение; а затем, когда никто не вышел против них, пошли в строю под громкий плеск весел. Видя все это, тирийцы отказались от морского боя; они сгрудили у входа в свои гавани столько судов, сколько их могло там вместиться, и заперли ими эти входы, чтобы туда не устремился неприятельский флот.
- Александр подплывал к городу; тирийцы никакого сопротивления не оказывали. Он решил не брать гавани, обращенной в сторону Сидона, видя, что вход туда узок, а кроме того, забит множеством триер, обращенных к нему носами. На три триеры, стоявшие далеко от входа в гавань, напали финикийцы и потопили их, пробив носами. Экипаж этих триер легко спасся, добравшись вплавь на родной берег. Флот Александра пристал недалеко от воздвигнутой насыпи, в месте, защищенном от ветра. На следующий день он приказал, чтобы кипрский флот с навархом Андромахом во главе блокировал гавань, обращенную в сторону Сидона, а финикийцы - находившуюся по ту сторону насыпи и обращенную к Египту. Здесь же была и его палатка[1].
На следующий день, подведя флот к стенам города, Александр стал со всех сторон сотрясать стены ударами метательных орудий, и таранов; но тирийцы быстро засыпали пробоины камнями; со всех сторон они начали воздвигать вторую внутреннюю стену.
Македонцы связывали свои квадриремы по две, так что носы их соприкасались, а кормы расходились между собой насколько возможно. Расстояние между кормами граблей заполнялось снастями с привязанными к ним брёвнами, на которые настилали мост, способный выдержать солдат; оборудованные таким образом квадриремы они подводили к городу, с них метали стрелы в защитников стен.
В одну глубокую ночь Александр приказал флоту окружить город, и уже корабли со всех сторон приближались к городу, и тирийцы уже впали в полное отчаяние, как вдруг черные тучи заволокли все небо и густой мрак затмил остатки света. Тогда неспокойное море стало подниматься, потом при усилившемся ветре по нему пошли валы, и связанные корабли ударялись друг о друга; потом скрепы, соединявшие квадриремы, стали разрываться, палубный настил ломался и со страшным шумом вместе с воинами рушился в морскую глубь. В бурном море нельзя было управлять связанными кораблями, солдаты и матросы мешали друг другу. В итоге многие корабли были повреждены.
Война машин[править]
Как отмечается, Александр собрал множество финикийских и кипрских (Кипр также заселяли финикийцы) инженеров:
- Из Кипра и со всей Финикии собралось к нему множество машиностроителей, которые собрали много машин. Одни из этих машин стояли на насыпи, другие на судах для перевозки лошадей (суда эти Александр привел с собой из Сидона), третьи на тех триерах, которые не отличались быстроходностью. Когда все было готово, он подвел машины по сделанной насыпи; корабли же с машинами стали на якорь у стен с разных сторон, пытаясь их пробить[1].
Тирийцы, однако, продолжали оказывать сопротивление:
- Тирийцы поставили на выступах стен со стороны насыпи деревянные башни, чтобы с них отбивать врага. Куда бы ни подводили машины, они их всюду обстреливали и метали стрелы с огнем в самые корабли, так что македонцам стало страшно приближаться к стенам. Стены у них со стороны насыпи были высотой чуть не 150 футов и соответствующей ширины, из больших камней, сплоченных известью. Македонским грузовым судам и триерам, подвозившим машины к стене, тут было неудобно подходить к городу, потому что камни, во множестве сброшенные в море, мешали нападению с близкого расстояния. Александр решил вытащить их из моря. Дело это было трудное, потому что приходилось действовать с судов, а не с твердой земли. Кроме того, тирийские корабли с защитными стенками повели охоту за якорями на триерах: они подрезали якорные канаты и пристать вражеским кораблям оказывалось невозможно. Александр снабдил ряд тридцативесельных судов такими же стенками и поставил их в косую линию перед якорями, чтобы отгонять приближающиеся корабли. И тут, однако, водолазы продолжали подрезать канаты. Македонцы стали спускать якоря не на канатах, а на цепях: тут уж водолазы ничего не могли поделать. Забрасывая с насыпи петли, македонцы извлекли камни из моря, затем машинами подняли их и сбросили в открытое море, где от них не было уже никакого вреда. Когда заграждение перед стеной было таким образом уничтожено, корабли свободно подплыли к стене[1].
Курций отмечает технические новации тирийцев в ходе обороны:
- Для борьбы с кораблями, подплывавшими к стенам, они привязывали к крепким бревнем вороны и железные, лапы с крюками, чтобы, вытолкнув бревно метательным орудием и быстро опустив канаты, набрасывать крюки на корабль. Крюки и серповидные багры, свисавшие с тех же бревен, повреждали как бойцов, так и сами корабли. Кроме того, они накаляли на сильном огне медные щиты, наполняли их горячим песком и кипящими нечистотами и внезапно сбрасывали их со стен. Ничего другого так не боялись осаждающие, ибо горячий песок проникал под панцирь к телу, прожигал все, к чему прикасался, и его нельзя было никакими усилиями вытряхнуть: люди бросали оружие и, так как все средства защиты оказывались поврежденными, беззащитные были предоставлены любым ударам, а вороны и железные лапы, выбрасываемые орудиями, захватывали многих из них[2].
Ещё более подробный рассказ о военных хитростях и технологиях тирийцев приводит Диодор, который сообщает следующие сведения:
- У тирийцев были мастера морского дела и строители машин, которые придумали искусные средства обороны. Для защиты от стрел с катапульт они изготовили колеса с частыми спицами; их вращали с помощью какого-то механизма, и стрелы, попав в такое колесо, или ломались, или отлетали в сторону и причинить вред уже не могли. Камни, летевшие из камнемётов, ударялись о сооружения из мягкого, упругого материала, который ослаблял силу, сообщаемую машиной. Царь, пока шёл штурм с насыпи, обходил город со всем флотом, осматривая стены: было ясно, что он намерен брать город и с суши и с моря. Тирийцы не осмеливались сразиться с этим флотом, но три корабля вышли из гавани; царь подошёл к ним, уничтожил их и вернулся в свой лагерь. Тирийцы, желая удвоить свою оборонную линию, поставили новую стену, отступя на пять локтей от старой. Шириной она была в десять локтей; проход между обеими стенами они завалили камнями и землёй. Александр, связав между собой триеры и поставив на них разные машины, разрушил стену почти на один плефр. Воины ворвались через пролом в город. Тирийцы засыпали их стрелами, едва прогнали и с наступлением ночи поправили обвалившуюся часть стены. Между тем насыпь вплотную подошла к стене; город оказался на полуострове, и у стен начались жестокие бои. Осаждённые, ясно представляя себе ужас своего положения и обдумывая несчастья, которые ожидают их, если город будет взят, шли в бой с полным презрением к смерти. Македоняне возвели башни, равные по высоте стенам, перекинули с них мостки и смело вошли на брустверы, но тирийские мастера придумали средство для обороны стен. Выковав большие трезубцы с крючьями на концах, они рукой метали их в солдат, стоявших на башнях. Когда трезубец вонзался в щит, то, ухватившись за верёвки, которые были привязаны к трезубцу, тирийцы тащили вражеского воина. Приходилось или бросать щит и подставлять ничем не прикрытое тело под град летящих стрел, или же, не выпуская из чувства чести щита, падать с высокой башни и разбиваться. Другие набрасывали на воинов, бившихся на мостиках, рыбачьи сети и, опутав им таким образом руки, притягивали их и сбрасывали с мостков на землю.
- Изобретён был ещё хитрый способ сломить мужество македонян и подвергнуть самых храбрых воинов мучениям, которых нельзя было и облегчить. Изготовлены были медные и железные щиты; в них насыпали песку и долго нагревали на сильном огне, так что песок накаливался. С помощью какого-то механизма они бросали этим песком в тех, кто сражался всех мужественнее, и подвергали свои жертвы жесточайшим страданиям. Песок проникал через панцирь в рубаху, жёг тело, и помочь тут было нечем. Поэтому возле страдальцев, моливших о помощи, не было никого, чтобы облегчить их муки, и они кончались, впадая в неистовство от страшной боли, в страданиях жалостных и неутолимых. Финикийцы одновременно бросали факелы, дротики и камни; мужество осаждавших ослабевало под градом стрел; серпы на подъёмных кранах подрезали канаты таранов и делали их бесполезными; огнемёты швыряли огромными кусками раскалённого железа в противника, попадая без промаха, так как люди стояли густой толпой; "воронами" и железными крючьями стаскивали стоявших на бойницах. Так как людей было много, то все машины сразу пускали в действие и штурмующие гибли в большом числе[3].
Тогда Александр поставил камнемёты и бил в стены огромными камнями; катапульты сыпали с деревянных башен всяким метательным оружием, нанося страшные раны стоявшим на стенах. В ответ
- Тирийцы придумали защиту от них: по краю стен были поставлены мраморные колеса, которые, вращаясь с помощью каких-то механизмов, ломали стрелы, пущенные с катапульт, они отбивали их в сторону, уничтожая их пробивную силу. Кроме того, они сшивали кожаные и меховые мешки, набивали их водорослями и подставляли их под камни из камнемётов. Мягкий и упругий материал лишал удар его силы[3].
Морская битва[править]
Тирицы затем решились на отчаянный шаг: выступить против неприятельского флота своими ограниченными силами в 13 единиц; данная попытка, хотя и была хорошо продумана, оказалась безуспешной ввиду огромного численного превосходства противника:
- Тирийцы, оказавшись в безвыходном положении, решили напасть на кипрские корабли, которые стояли у гавани, обращенное к Сидону. Задолго до этого они завесили вход в гавань полотнищами, чтобы скрыть таким образом посадку экипажа на триеры, и около полудня, когда моряки разбредались по неотложным делам, а Александр с эскадры, стоявшей по другую сторону города, обычно уходил в свою палатку, выступили на трех пентерах, стольких же тетрерах и семи триерах. Экипаж состоял из самых опытных гребцов и солдат, которые должны были сражаться на палубах; солдаты эти были прекрасно вооружены и испытаны в морских боях. Сначала суда тихонько шли на веслах, корабль за кораблем; начальники гребцов пребывали в молчанье. Когда же они повернули к киприотам и были уже почти на виду, они устремились на них с громким криком, ободряя друг друга и согласно в такт ударяя веслами
- Случилось в тот день, что Александр, вопреки обыкновению, не задержался у себя в палатке и вскоре возвратился к кораблям. Тирийцы, неожиданно напав на корабли, стоявшие на причале, обнаружили, что на одних людей совсем нет; на другие кое-как, уже под их крик и при их натиске, садились те, кто оказался налицо. Пентеру царя Пнитагора они сразу же при первой стычке пустили ко дну, так же как и триеры Андрокла амафусийца и Пасикрата фурийца. Остальные суда они прижали к берегу и сильно их повредили.
- Александр, увидев, что выплыли тирские триеры, приказал большинству своих кораблей, по мере того как матросы всходили на них, остановиться у входа в гавань, чтобы из нее не вышли и другие тирские корабли. Сам же он, взяв свои пентеры и самое большее 5 триер, на которые уже спешно сел экипаж, поплыл вокруг города на вышедших из гавани тирийцев. Люди, стоявшие на стенах, увидя идущие вражеские суда и самого Александра на них, стали кричать экипажам своих судов, чтобы они возвращались обратно. В шуме схватки их не было слышно, и тирийцы стали подавать знаки за знаками к отступлению. На судах заметили приближение Александра поздно и, повернув, кинулись в гавань. Убежать удалось немногим; большинству пришлось принять бой; часть неприятельских судов Александр привел в негодность; одна пентера и тетрера были захвачены у самого входа в гавань. Людей перебили мало: видя, что суда захвачены, они без труда добрались вплавь до гавани[1].
Победа Тира[править]
Несмотря на это, первый серьёзный натиск тирийцы отбили:
- Так как теперь от флота тирийцам не было никакой пользы, то македонцы смогли подвести машины к самым стенам. Машины, стоявшие на насыпи, не нанесли стене никаких значительных повреждений: так она была крепка. Подвели некоторые суда с машинами и с той стороны города, которая была обращена к Сидону. Когда и здесь ничего не добились, Александр, продолжая всюду свои попытки, перешел к южной стене, обращенной в сторону Египта. Здесь, наконец, стену на значительном пространстве расшатали; часть ее обломалась и рухнула. Там, где она обрушилась, навели, как было возможно, мостки и в течение короткого времени пытались идти на приступ; тирийцы, однако, легко отбросили македонцев[1].
Диодор Сицилийский уточняет, что пролом был около 30 метров в длину, но за ночь тирийцы восстановили стену.
Дальнейшие события[править]
Однако, силы были слишком неравны:
- Три дня спустя, выждав безветренную погоду, Александр, призывая к бою начальников пехоты, подвел к городу машины на кораблях. Сначала расшатали значительную часть стены; когда пролом оказался достаточно широким, Александр велел судам с машинами отплыть и подойти двум другим, которые везли мостки: он рассчитывал перебросить их в пролом стены. На одном из этих кораблей находились щитоносцы под командой Адмета, а на другом полк Кена: так называемые "пешие друзья". Сам он собирался вместе со щитоносцами взойти где понадобится на стену. Триерам он отдал приказ: одним плыть к обеим гаваням на тот случай, если тирийцы вздумают повернуть на них и пробиться тут силой; тем же, на которых находились снаряды для машин и которые везли на палубах лучников, он приказал плавать вокруг стен, причаливать в удобных местах, а пока причалить негде, то становиться на якорь вне досягаемости для стрел, чтобы тирийцы, поражаемые отовсюду, не могли понять, что им делать среди этого страха[1].
Штурм и падение города[править]
Затем наступил финальный штурм, и город был взят. Сначала расшатали стену возле южной гавани, затем к проделанному пролому подошли корабли с мостками и пехотой. Первым взошёл на стену Тира македонец Адмет со своими щитоносцами. Вскоре македоняне захватили все стены с башнями и проникли в город. Одновременно корабли киприотов и союзных финикийцев ворвались в обе гавани Тира. Началась резня защитников города:
- Когда корабли с Александром подошли к городу и мостки с них перебросили к стене, щитоносцы бодро устремились по ним на стену. Адмет проявил тут большое мужество; Александр шел вслед за солдатами, сам принимая живое участие в деле и в то же время наблюдая, кто отличился в бою блистательной отвагой. Сначала стена была взята в том месте, где распоряжался Александр; он без труда отбросил тирийцев, как только македонцы перешли мостки и стали твердой ногой на земле; Адмет первым взошел на стену; зовя своих вслед за собой, он тут же пал, пораженный копьем, но Александр, идя за ним, вместе с "друзьями" овладел стеной. И так как теперь в его власти были уцелевшие башни и куртины, то он прямо по стенам отправился к царскому дворцу, потому что оттуда всего удобнее было спустится в город.
- Финикийцы, стоявшие со своими судами у гавани, обращенной в сторону Египта, ворвались в нее, разнеся цепи, которыми она была заперта, и нанесли тяжелые повреждения тирийским кораблям, там стоявшим; на других напали в открытом море; некоторых прижали к берегу. Киприоты вошли в другую гавань со стороны Силона, которая не была заперта цепями, и сразу овладели в этом месте городом. Многие тирийцы, видя, что стена захвачена, оставили ее и, собравшись в так называемом Агенории, отсюда ударили на македонцев. Александр пошел на них со щитоносцами; сражавшиеся были перебиты; за бежавшими началась погоня. Началась страшная бойня: город был уже захвачен не только со стороны гавани, но в него проник и полк Кена. Македонцы бушевали: их измучила длительная осада, и они не забыли, как тирийцы, захватив их земляков, ехавших из Сидона, поставили их на стене, на глазах всего лагеря закололи и бросили в море[1].
Когда македонцы ворвались в город, большое число тирийцев заняло крыши и оттуда бросало на врагов камни и всё, что попадалось под руку. Александр приказал перебить всех жителей, кроме укрывшихся в храмах, и поджечь все постройки города.
Итоги[править]
Победители перебили 8 тысяч мужчин, 2 тысячи юношей распяли на крестах или повесили, остальных горожан — 30 тысяч женщин и детей по Арриану, 13 тысяч по Диодору — продали в рабство. Курций уверяет, что примерно 15 тысяч тирийцев было спасено жителями Сидона, которые тайно переправили тирийцев в свой город. Потери македонян составили лишь 400 убитыми, что может быть ниже реальных потерь:
- Тирийцев погибло около 8000; из македонцев пали во время приступа: Адмет, мужественный человек, первым взошедший на стену, и с ним 20 щитоносцев, а за всю осаду около 400 человек.
- Тех, кто бежал в храм Геракла (тут были главные правители Тира, царь Адземилк и некоторые богомольцы из Карфагена, пришедшие по древнему обычаю в метрополию поклониться Гераклу), Александр помиловал; остальных обратил в рабство. Продано было тирийцев и чужеземцев, захваченных в Тире, до 30000[1].
Александр заселил Тир населением из окрестных мест, назначил им нового царя — Баллонима (Абдалонима), а сам двинулся в Египет.
Наиболее интересен и удивителен рассказ о военных машинах, которые широко применялись с обоих сторон при осаде. Военные технологии тирийцев не уступали машинам Архимеда, что говорит о высоком развитии финикийских технологий.
Причём многие машины, которые приписываются Архимеду (железные лапы) и римлянам (вороны) оказывается были известны ранее Пунических войн тирийцам. Причём, первым изобретение тирийцев (ворона) приписал себе вышеупомянутый инженер Александра Диад.
Среди применяемого тирийцами оружия стоит особо выделить редкое для античной эпохи средство — горючее оружие.