Циклопедия скорбит по жертвам террористического акта в Крокус-Сити (Красногорск, МО)

Антонина Александровна Шишкарева

Материал из Циклопедии
Перейти к навигации Перейти к поиску

Антонина Александровна Шишкарева

Shishkareva portret.jpg



Дата рождения
27 июня 1923 года
Место рождения
д.Новино, Судиславский р-н, Костромская область, РСФСР, СССР


Гражданство
Союз Советских Социалистических Республик СССР









Награды и премии

Орден Трудового Красного ЗнамениМедаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
Значок «Отличный артиллерист»


Шишкарева (Огонькова) Антонина Александровна (род. 27 июня 1923, д. Новино, Судиславский р-н, Костромская область) — участник Великой Отечественной Войны, старший сержант.

Биография[править]

Шишкарева (Огонькова) Антонина Александровна родилась 27 июня 1923 года в деревне Новино, Судиславского района, Костромской области.

Родители[править]

Ее отец — Огоньков Александр Никифорович — в годы коллективизации был председателем колхоза «Россия», а мать — Огонькова Надежда Геннадьевна — была колхозницей, за свой ударный труд была награждена орденом Ленина.

В семье Огоньковых было 8 детей. Антонина Александровна — старшая из сестер.

Юность[править]

В 15 лет она «пошла учиться», — как вспоминает сама Антонина Александровна, — «пешком дошла до Костромы с тремя рублями в кулачке и котомкой за спиной, и поступила в текстильный техникум. Моя мама выращивала лен, а я хотела делать из него ткани». Но ее мечте не суждено было сбыться. Началась война в 1941 году. Антонину Александровну и ее сокурсников прямо со студенческой скамьи отправляют на трудовой фронт. Вот один из эпизодов ее воспоминаний тех далеких лет:

"В 1941 году, окончив 3 курса техникума, в начале августа призвали нас на трудовой фронт под Ленинград, на Ладынено поле, на реку Свирь. Весь мой трудовой фронт продлился одну ночь. Привезли нас с подружкой Валей Сизовой под вечер, поселили в доме у женщины. А утром она нас будит: «Девчонки, вставайте, немцы уже на другой стороне реки!» Мы вскочили, смотрим, река-то не очень широкая, а немцы уже понтоны через реку наводят. И мы не знаем, куда бежать. Где остальные, где начальство? Никого нет. Ну, мы и побежали, куда глаза глядят. Наткнулись мы еще на одну группу из 5 человек и к ним присоединились. Стало нас 7 человек: 3 парня и 4 девчонки.

Shishkareva 2.jpg

Смотрим, наша танковая часть стоит, березками прикрыта. Наша группа послала меня в эту часть проситься, чтобы нас зачислили к ним, а то в плен возьмут, в живых не оставят. Я пошла к командиру. А он на нас посмотрел Мы такие молоденькие. Жалко ему стало нас. Распорядился он посадить нашу группу в вагон и отвести на 30 километров вперед. На 30-м километре нас высадили, а паровоз обратно ушел. Осмотрелись, видим, магазин открытый стоит, а мы голодные, есть у нас нечего. Вот и пошли магазин «грабить». Парни у нас умные, набрали сухарей, сало в мешок. А мы с Валькой сняли чулки и туда конфет напихали и через плечо. Нашли чайник, почерпнули сметаны из бочки и туда еще кисель клюквенный налили. Вышли мы в поле, поле огромное и много уже по нему народа идет.

И тут 2 самолета немецких появились и давай в нас стрелять. Все в рассыпную. Мы с Валей под какой-то плетень спрятались. Смешно было то, что спрятали мы только голову, как страусы, а все остальное на улице. А ведь сначала и страха не было, а как увидели, сколько везде мертвых осталось лежать, вот где только поняли, что это война, и как «брызнули» в лес.

Shishkareva 3.jpg

Шли мы шли, и вышли на Марьинскую систему, канал. Подобрал нас капитан тягача, хоть куда-нибудь доплывем. Капитан послал нас по очереди поспать в свою каюту. Легли мы с Валькой на белую подушку. А утром проснулись, батюшки, вшей-то по подушке, стыдоба! Стали мы ее трясти, выбивать, а капитан смеется: «Да не старайтесь. Я сейчас лягу, на ней еще больше будет». Высадил он нас в Белозерске. Город я плохо помню. Единственное, что запомнила, что негде было шагнуть, сколько было беженцев, сплошь одни беженцы. Здесь нам подсказали, как выйти к Череповцу.

А затем мы доехали до Рыбинска, а потом и до Костромы, до своего общежития. 3 месяца добирались мы до дома. В марте 1942 года защитила диплом, и отправили нас на фронт.

Великая Отечественная война[править]

8 апреля 1942 года Антонина Александровна была призвана на фронт Московского военного округа в войска ПВО.

Вот, как она вспоминает о первых месяцах пребывания на фронте:

Shishkareva 4.jpg

«Привезли нас под Ярославль и где-то 2 месяца мы были в карантине. Жили в землянке по 8 человек. Сначала нас всех изучили, потом проверяли на стереоскопию, еще на что-то, стали учить собирать и разбирать винтовку, строевым шагом ходить. А потом нас начали стричь. А у меня волосы были завитые, в кудряшках, остригли, только чуб оставили. Пилотку одену, а она у меня не держится, только держится поперек. Командир увидит, выговаривает: „Еще раз увижу, что у тебя пилотка поперек, три дня вне очереди пол в туалетах будешь мыть. Не держится, привяжи чем-нибудь, три пальца до бровей — должна быть пилотка“. Пришли новые приборы, а людей грамотных уже не было. Нас, кто после техникума, и стали самых первых учить. Разбили нас на батареи. Меня поставили в дальномерное отделение. Прибор обслуживали 5 человек: 4 мужчины и я, пятая.

Я быстро как-то все поняла, до облаков, до деревьев правильно все мерила, у меня хорошая была стереоскопичность. Хвалили меня, что я такая понятливая. И вскоре присвоили мне звание младшего сержанта».

В июле 1942 году молодую Тоню Огонькову перевели на Западный фронт, в войска ПВО, в 312 отдельный артиллерийский дивизион. , который охраняли нефтеперегонный завод.

Рассказывает Антонина Александровна:

«Поставили меня первую из девушек командиром дальномерного отделения. Я уже была в звании сержанта. Дали трех парней молодых, по 17 лет, и стала изучать с ними дальномер. А командиром я была строгим. Вот рассказываю им, серьезно так, а тамбур большой, прибор-то 4 метра длинной, а они сидят вокруг меня. Тут один как закричит: „Мыши, мыши!“

Я говорю: „Ну-ка, встань. Ты куда приехал, к бабушке картошку перебирать, или ты на фронт приехал? Мышей испугался, а как же завтра немцы придут, стрелять будут? Ты знаешь, как стреляют? Без перерыва, часа три, четыре. Посмотришь вокруг, все стволы красные, до красна раскаляются.“

Днем самолеты редко прилетали, а вот ночью…

Снаряды все кончатся, мы бегом на склад, который находился за километр от батареи. А у нас пушки были 80-миллиметровые, высокие, длинные стволы. И надо было с этим ящиком обойти весь бруствер и подойти прямо к замку, где заряжают эти снаряды. Ящик бросишь и опять за новым бегом. Ящики тяжелые. Ночь таскаем, ничего не чувствуем. А утром эти же ящики не поднять, сколько не старались. Вот как-то ящик несу, а он у меня сваливается, сил уже нет, и я не стала обходить, а прямо по брустверу на гору забралась и не вижу, что в упор на пушку иду.

В это время немцы бомбу сбросили, пушка стрельнула, от нее пошла взрывная волна, и меня куда-то понесло. Ткнулась я, землей меня присыпало, и я сознание потеряла. А когда очнулась, чувствую, кровь течет и вокруг одна земля. „Ой“, — думаю — „видимо меня схоронили, и я под землей лежу“. Утром мне что-то говорят, а я ничего не слышу и сами плохо говорю. Осколок попал мне в затылочную часть головы. Рана вроде бы и небольшая. А когда стала наша медсестра меня обрабатывать, посмотрела и говорит: „пусть тебя везут в медсанбат. У тебя рана серьезная, кто знает, что там задето“. И повезли нас в медсанбат…»

В 1942 году она получила ранение. Два месяца пролежала Антонина Александровна в госпитале. И до конца не долечившись, она вернулась в 312 отдельный артиллерийский дивизион. Вскоре она вступила в партию . А через месяц была уже парторгом батареи. Как парторг, она читала лекции солдатам.

В 1944 году в марте отдельный зенитный полк, где служила Антонина Александровна, был передислоцирован в Прибалтику. Они охраняли аэродром и переправу.

Вот еще один эпизод из воспоминаний Антонины Александровны:

Shishkareva 6.jpg

"Однажды я чуть под военный трибунал не попала. Помню, прилетели немецкие самолеты, «встали» на большой высоте и «стоят». «Высоту давай!» — кричит командир орудия. Я смотрю в дальномер, соединяю черные черточки с фюзеляжем самолета и вижу: немец из кабины аж перегнулся, смотрит на меня, улыбается и палец показывает. Я даю высоту 7000 м не правильно, 6 тыс. м — не правильно. Тут подбегает командир, приставил мне пистолет к виску и как заорет: «Давай высоту, твою мать!» Я дальномер отбросила в сторону и на глазок даю высоту — 400 м. Орудие сделало выстрел. На следующий день командир говорит: « Ты что, специально неправильную высоту давала, ведь под трибунал пойдешь!» А в комнате еще генерал сидел. Он встал, всех выставил за дверь и поговорил со мной, как все было. А потом позвал командира и объяснил ему, что у меня от волнения и напряжения стереоскопичность нарушилась и чтобы ее восстановить, надо есть полусырую печенку с кровью целый месяц. Я сначала расстроилась, а потом думаю: «Где же они во время войны мне печенку найдут?» А вот нашли! И несут в котелке во время обеда — сырую! Я и говорю командиру; «Я это есть не буду» А он: «Нет, будешь, а не то пристрелю!» «Ну, и стреляйте, я все равно не буду» Он разозлился и прогнал меня из-за стола. Иду я на кухню, рыдаю, а там моя землячка Лиза мне говорит: « Ничего, я тебе ее завтра так приготовлю, что будет жареная, а выглядеть, как сырая». Вот так я целый месяц питалась так называемой «сырой печенкой с кровью»

Победу Антонина Огонькова встретила в госпитале:

"День Победы я встретила в госпитале. Не залеченная рана дала о себе знать: плохо заживала.

Я чувствовала, что Победа близка, хотя нам ничего не говорили. С 7 по 8 мая по радио все время пели песню: «Ты ждешь Лизавета, от друга привета… Одержим победу, к тебе я приеду, на горячем боевом коне.» И вот эту песню поют и поют, и седьмого, и восьмого.

Я лежала в палате одна. И в тот день всю ночь не спала, да и некто не спал, все ходили туда-сюда по коридорам, по палатам, такое было напряжение, настроение. А в 9 часов перед завтраком я уснула. Только слышу, как мне в дверь забарабанили. Я халат накинула, открыла дверь, а народу везде много, все кричат: «Война закончилась!» Хотели меня схватить да качать, да медсестра не разрешили меня трогать. Тогда стали все целоваться. Меня всю исцеловали: и молодые, и старики, кто с глазами забинтованными, кто без рук, кто на одной ноге…

Потом я еще несколько дней пролежала. Мне сделали облучение. Хотели меня комиссовать и группу дать. Да я отказалась. Какая группа в 21 год? Я со своей батареей поеду. За мной приехали девчонки. Весь госпиталь вышел провожать.

А приехали, мне командир батареи и говорит: «Что здесь твои подружки вытворяли! Они нашли где-то подушки перьевые, разорвали их и стали кидать так, что батареи не видно было, один пух летал. Потом начали стрелять. Все от радости, как обалдели, еле их усмирили, в землянку загнали. А ты бы не дала им спуску». А я ему: «Вот уж не знаю, как бы я себя вела, может даже и хуже их».

Закончила войну Антонина Александровна в звании старшего сержанта.

Послевоенное время[править]

Shishkareva 7.jpg

Военная закалка, командирский опыт помогли и становлению трудовой жизни Антонины Александровны. Поступив на работу на льнокомбинат имени В. И. Ленина, уже через год Антонина Александровна становится партийным идером. Она работала председателем фабричного комитета, председателем партийного комитета, заместителем директора комбината. За отличный труд была награждена высокой наградой — орденом «Трудового Красного Знамени».

Награды[править]

Награждена медалью «За победу над Германией», значком «Отличный артиллерист». За доблесть была сфотографирована под знаменем полка.

В газете «Ленинец» о ней была напечатана большая статья, которая перепечатывалась потом в районной газете города Костромы.

Литература[править]

  • Книга воинской славы, 1 том. 2009 г. — Костромская область городской округ город Кострома, 354—355.
  • Книга воинской славы, 2010 г. — Кострома, 92.