Аха из Шабхи

Аха (Ахай) из Шабхи — выдающийся вавилонский талмудист 8 века, первый писатель-раввинист, известный в истории еврейской литературы после заключения Талмуда.

После смерти пумбадитского гаона Аха был признан наиболее подходящим преемником покойного.

Однако личные счёты с Ахой побудили эксиларха Соломона бар-Хасдаи отвергнуть его кандидатуру и назначить гаоном секретаря Αхи, Натроная, человека значительно менее учёного. Эта обида побудила Аху покинуть Вавилонию и переселиться около 752—753 году в Эрец-Исраэль, где он и оставался до самой кончины.

Хотя Штейншнейдер определяет годом его смерти 761, однако это утверждение несомненно ошибочно, и точная дата смерти Ахи остается неизвестной.

В Эрец-Исраэль Аха написал свое известное сочинение «Scheiltoth» שאלתות‎ («Quaestiones» в значении «исследования»). Термином scheiltoth в смысле исследования пользовались исключительно палестинские учёные. Кроме того, слово «scheilta» палестинского происхождения, как видно из сопровождающих его терминов «buzina» и «beischa». Что «Scheiltoth» написаны именно в Палестине, доказывается рядом других соображений: кроме вавилонского Талмуда, автор постоянно цитирует Иерушалми, палестинские Мидраши, Танхуму и др. источники, которые в то время были еще совершенно неизвестны в Вавилонии (так, напр., живший на 200 лет позже А. р. Саадия Гаон мало знаком с ними).

Наконец, по всему своему характеру «Scheiltoth» — произведение израильское; как таковое, оно резко отличается от современных ему трудов Иегуды Гаона и Симона Кагиры: последние ограничиваются приведением главнейших талмудических решений, опуская при этом все дискуссии и прибавляя лишь иногда толкование отдельных слов.

Метод Ахи совершенно иной, чем методы вавилонских раввинов, которые, мало заботясь о народной массе, писали темным, ученым языком. «Scheiltoth», наоборот, весьма просты и рассчитаны на более широкий круг читателей. Рассуждения Ахи относительно библейских и раввинских предписаний, числом 190 или 191, с дополнениями из разных писателей, написаны с специальной целью служить руководством в повседневной жизни (в них говорится о таких, напр., обязанностях, как милосердие, любовь к ближнему, уважение к родителям, честность и т. п.). Расположены они по порядку так называемое paraschoth, еженедельных чтений из Пятикнижия.

Начало четвертой «шеилты», приуроченной к библейскому рассказу о Ное, может служить характерным образчиком стиля и манеры всего сочинения Аха.

Воровство и грабеж особенно строго запрещены израильтянам, и возмездие Божье за эти преступления гораздо тяжелее, чем за другие проступки. В рассказе о Ное действительно сказано по поводу постигшей допотопное поколение тяжкой кары следующее: «Конец всякой плоти пришел пред лице Мое, ибо земля наполнилась их злодеяниями, и вот, Я истреблю их с лица земли». Аха пользуется этим библейским текстом, чтобы извлечь из Талмуда и Мидрашей целый ряд доказательств низости и важности преступлений и проступков рода человеческого; однако тут же он вводит обычную формулу «Beram zarich» («Однако является вопрос»), для того чтобы перейти к казуистической интерпретации вопроса, какие проступки следует подвести под понятие воровства, за которое закон устанавливает двойное возмещение стоимости украденного, и как быть в случае, когда присвоение чужой собственности совершено в интересах самой жертвы преступления. Приведенный пример наглядно доказывает, что труд Аха предназначался не только для ученых, но и для широких кругов читателей. Однако утверждение, столь часто повторявшееся со времен Меири, будто «Scheiltoth» имеют в виду исключительно юношество, ни на чем не основано. Гораздо правдоподобнее предположение, что «Scheiltoth» — собрание агадически-галахических проповедей, произнесенных автором в Эрец-Исраэль, где он пользовался глубоким уважением. При том упадке раввинского знания, который характеризует Эрец-Исраэль 8 века, Аха находил, конечно, мало последователей в области чистой галахи; это побудило его ввести в свои лекции некоторые агадические элементы, которые были тем более уместны, что палестинцы особенно культивировали агаду. Этим объясняется и термин «deraschah», встречающийся около 30 раз в «Scheiltoth» в связи с извлечениями из Талмуда. Если допустить, что «Scheiltoth» — результат проповедей, то точнее их будет определить (в той форме, в какой они дошли до нас) как извлечения и резюме подобных проповедей, дающие вступление и заключение основной «deraschah». Сообразно с этим становятся понятными и постоянные повторения, замечаемые у Aха. Во всяком случае сказать что-нибудь определенное относительно составления «Scheiltoth» невозможно до подробного исследования соответствующего рукописного материала. Изданный текст, обнимая много материала позднейшего происхождения, лишен целого ряда мест, первоначально, согласно древним источникам, входивших в состав труда Ахая. Точное издание последнего имело бы огромную ценность как для критики текста вавилонского Талмуда, так и для изучения арамейского языка, потому что ха. писал на арамейском наречии.

О большой популярности книги Аха свидетельствует не только то обстоятельство, что один из древнейших памятников раввинской письменности гаонейского периода, «Наlachoth gedoloth», заключает в себе не менее 150 выписок из «Scheiltoth», но и гаоны Шерира и его сын Гай цитируют заглавие данного труда, и Раши и автор «Аруха» нередко ссылаются на труд Аха.