Девона Мухаммад Чалаби
Девона Мухаммад Чалаби — средневековый таджикско-турецкий поэт и суфий, один из видных представителей суфийского ордена мавлавия и учеников Джалаледдина Руми.
Биография[править]
Родился в провинции Карахисар Малой Азии (современная Турция). Год его рождения неизвестен. Автор антологии «Сафинаи нафисаи мавлавиён» («Нежный корабль мавлавийцев» — написано в 1735 г.) Сакиб Мустафа считает Девону Мухаммада правнуком Султанвалада — сына Джалаледдина Руми от его дочери Мутхирахатун. Но этот факт современным турецким исследователем Абдулбаки Гулпинарли отрицается . Полное имя мыслителя — Мухаммад ибн Мухаммад, но он больше известен как Девона Мухаммад Чалаби. Иногда его называют Девони, что является искажением того же слова «Девона». Псевдоним Девона (буквально — «безумный») присвоен ему из-за его беззаботного образа жизни. В антологиях, где даются сведения о жизни Девоны Мухаммада, отмечается, что он много употреблял вина, баловался с друзьями опиумом и из-за этих своих привычек был на языке у всего населения города. Мавлавийцы, которые признавали Девону Мухаммада по его внешним качествам как беззаботного человека, но по своему внутреннему миру — как разумного и мыслящего ученого, считали, что следующий бейт, приписываемый перу Руми, вполне подходит поведениям этого представителя ордена:
Друг в конце сыграл навеселе, Внутренность его вполне серьёзная, а внешность — играющая.
Кроме того, существуют сведения о том, что однажды Девона Мухаммад пил вино прямо на могиле Джалаледдина Руми. Другой раз в мечети Шарафуддина, специально построенной для Бахауддина Валада, он пил вино в алтаре и облил стены мечети вином. Однако, из-за того, что Девона Мухаммад, и по внешности, и по внутреннему своему миру был похож на Руми, мавлавийцы не осмеливались по поводу подобных его поступков делать ему замечание. Девона Мухаммад оказал большую заслугу в распространение ордена мавлавия. Он сам был шейхом обители мавлавийцев (мавлавихона) в Карахисаре, но во время своих поездок в Миср (Египет), Шам (Сирия), Мешхед (город в Иране) и другие города и страны поэт приобрел большое количество сторонников и обучил их теории и практике мавлавии. По его личной инициативе в Египте, Алжире и Иране были открыты мавлавийские ханака — мавлавихона. Умер мыслитель после 1525 г. в городе Конье. Девона Мухаммад написал большое количество стихотворений на таджикском (персидском) и турецком языках и оставил после себя большой диван — сборник стихов. Однако до нас дошли лишь его отдельные бейты и стихи. Мыслитель имел также большое количество учеников и последователей, которые продолжили важнейшие его идеи и дела. Шахиди (родился в 1550 г.), Фанаи, Фани, Муаррифугли и другие являются из числа лучших его учеников. Девона Мухаммад является представителем суфийского ордена мавлавия и, естественно, основы его мировоззрения построены именно на идеях этой школы. Но историческая эволюция мавлавии и особый образ жизни поэта также сильно повлияли на его взгляды. Мыслитель также принял отдельные идеи других орденов и синтезировал их с суфийской практикой ордена мавлавия . В том числе, у него есть стихотворения, которые по духу близки суфийским орденам хуруфия и бекташия. В Иране же мыслитель приблизился к ордену каландария и следующее его рубаи, которое имеет мотивы каландарии — дервишства, очень понравилось представителям этого ордена:
Глаз, который находится в разлуке от порога довольствия,
Хоть станет солнечным источником, останется несветлым.
Душа, которая рабски служит,
Все равно замкнута в круге великодушия.
В стихах Девоны Мухаммада также явно прослеживается влияние шиитского направления ислама, и по этой причине его считают первым, кто ввел в суфийскую практику мавлавии шиитские ритуалы и обряды.
Творчество[править]
Синтез идей, а также недоступность полного наследия сильно затрудняют определение общей направленности взглядов и учения мыслителя. Однако анализ оставшихся от него стихов и разрозненных бейтов, все-таки, может пролить свет на многие аспекты его мировоззрения. Мыслитель, который в своей эпохе был одним из величайших представителей мавлавии, очень уважительно относился к личности и идеям Джалалледина Руми. По этой причине в стихах Девоны Мухаммада часто мы находим повторение многих его взглядов и мыслей. Мавлана Джалаледдин для него является солнцем, которое светлее самого солнца: «Джалаледдин из Рума происходит от света Шамса…Звезды, как бы, являются его дервишами и указывают на путь Джалаледина. Солнце по сравнению с его светом кажется пылинкой».
Величие Джалаледдина было до такой степени, что даже, спустя двести лет после своей смерти, находил таких последователей как Девона Мухаммад. Личность Руми год за годом возвеличивалась и приобретала мистический характер. Его слова становились все более и более таинственными, дело дошло до того, что их стали считать не земными словами, а откровениями, ниспосланными Богом. В поэзии Девоны Мухаммада содержатся такие мысли — он сравнивает «Маснави» с Кораном: «Услышь слухом души, понимай и постигай, что на пути к Истине „Маснави“ является доводом, доказательством и писанием, мы не считаем его словами о коле и киле (о внешней сути — Х. З.)».
В словах Девоны Мухаммада такой род мистического отношения наблюдается и к двум другим главам мавлавии после Джалаледдина — к Хисамуддину Чалаби и Султанваладу: «Мы люди любви и гордимся обрядом Руми. Наш Хисамуддин — свет Истины. Наш шейх избрал его в качестве зеркала чистой Истины. Этот царь мужей стал причиной появления нашего обряда… Султанвалад своим кружением указывает на кружение вокруг Каабы. Это же указывает на то, что это место является Каабой влюбленных».
Чрезмерное увлечение идеями Руми и его личностью не дали Девоне Мухаммаду в понимании многих вопросов выйти за пределами учения, отраженного в «Маснави» и других произведениях Джалаледдина. Говоря о бытии, Де¬вона ставит в основу своего онтологического учения известную идею о единобожии. Абсолютное Бытие (Хастии Мутлак) — Бог, с его точки зрения «является единым, и нет возможности, чтобы Он стал двум» . Однако, необходимо отметить, что именно признание единобожия у многих представителей мавлавии, в том числе у Девоны Мухаммада, постепенно приводит к суфийскому пантеизму (вахдати вуджуд). «Мы никогда не поклонимся перед множественностью, мы признаем единство» — такие заявления Девоны о единстве бытия, а также об эманации, которые приведены ниже, подтверждают, что его учение имеет пантеистическую направленность.
Другой идеей, которая ставит онтологическое учение Девоны Мухаммада на основы единства бытия, является интерпретация известного хадиса. Смешивая этот хадис и некоторые положения Корана, мыслитель излагает свою позицию по вопросу сотворения мира: «Когда не было ни одного живого в мире и не существовало ни одной твари в мире, наше божество было скрыто как тайное сокровище, и не было кроме Него больше царя во Вселенной. Он захотел быть познанным со своими качествами. Поэтому указанием „Будь!“ Он начал сотворение мира».
Согласно вышеприведенным словам Бог создал мир для того, чтобы показать Самого Себя. Другими словами, с точки зрения Девоны Мухаммада и большинства подобных ему суфиев, Бог проявляет Себя в различных формах, и «материальный мир есть лишь мираж — отражение бытия (Бога) в небытии» . Мысль о разнообразии форм и единстве сущности всех вещей и явлений мира, раскрывает истинную суть суфийского учения о единстве бытия. Между формами же мира, с точки зрения суфиев, основное место занимает человек. Человек, представляющий собой микромир, является основным выразителем сути Бога. Он является зеркалом, которое отражает Абсолютное Бытие. Этот распространенный взгляд суфиев, воочию показывающий гуманную направленность суфийских доктрин, в словах Девоны Мухаммада тоже повторяется без каких-либо значительных изменений: «Тот Царь поставил пред Собой зеркало, на котором должен был рассмотреть Себя. Взгляни лучше, человек является божественным зеркалом, на котором Истина отражается со всеми своими именами и качествами» . Из дошедшего до нас наследия Девоны Мухамада выясняется также ещё один его взгляд, тесно связанный с его же онтологическим учением. Это — идея о неустойчивости и проходимости материального мира. Таких идей можно наблюдать в мировоззрении большинства мыслителей Востока. Яркие его образцы отражены в рубайат Омара Хайяма (1048—1131). Девона Мухаммад тоже в своих стихах постоянно повторяет слова о неустойчивости материальной, посюсторонней жизни: «Знаешь ли ты, что мир похож на старушку, а все остальное бытие как одежда на ней?»; «Этот мир подобен цветнику, в котором все цветы увяли, и жизнь в этом цветнике равен текущей речке… Но мир не останется в таком состоянии, время проходит и это состояние тоже пройдет» . Этот взгляд Девоны Мухамада на «круговорот материи» имеет некоторую связь с предыдущей его идеей о том, что мир является отражением Абсолютной Истины. Последняя является сущностью, вечной, мир же, как Её отражение и тень, является временным и уничтожаемым. Этот взгляд о неустойчивости феноменального, чувственного, материального мира составляет одну из сущностных основ суфийской онтологии, в том числе основу учения одного из его представителей Девоны Мухаммада.
В теории познания Девона Мухамад также продолжает учение представителей ранней мавлавии. Из наследия мыслителя о познании материального мира, ступенях тариката и суфйских макамах ничего не осталось. То, что доступно, свидетельствует о том, что основное внимание он, как и свои предшественники, уделяет последней ступени Богопознания — хакикат. Познание Абсолютного Бытия — Бога составляет центральную идею учения мыслителя, но одновременно познание Истины у него связано и с этическими проблемами. В нижеприведенном отрывке наблюдается тонкий намек на это: «О, ты, принятый всем народом, если в мире собираешься познавать Бога и если каждого увидишь в зависимости от его положения истинным, то значит, ты достоин познания Истины».
Познание Истины во взглядах Девоны Мухаммада связано с распространенными идеями суфизма. Человек, который обитал в раю и по своей же вине был изгнан из него, человек, душа которого является частичкой Абсолютной Души, но отделен от Неё и находится с Ней в разлуке, должен посредством познания обратно возвращаться к своему первоначальному источнику. Это считается мыслителем необходимой причиной познания Истины, и он сам находится в исканиии путей Её постижения. Правильный же путь в этом направлении, с его точки зрения, может показать лишь осведомленный и опытный муршид — шейх: «Хотя к Истине существуют пути с разных сторон, но только учитель серьезно и явно находит его» . Первым и последним же муршидом самого Девоны Мухаммада является Мавлана из Рума, и по этой причине в вопросах познания он тоже следует своему учителю и по этой же причине его взгляды отличаются от идей Руми лишь незначительно.
Для постижения Истины в суфийских учениях одним из важных условий является отречение от самого себя и от всего материального. Девона Мухаммад также считает отречения от своего собственного «Я» как основной путь достижения божественного «Я»: «В этом мире говорить „Я“ для тебя является недостатком. Мистик, который не самоуничтожается, не достигнет славы, человек не оставивший ненужные качества, не постигнет Истину» . Другой путь, который, с точки зрения мыслителя, приводит путника к Истине — это любовь. Он отвергает роль разума на этом пути, то есть в познании Абсолютного Бытия любовь должна заменить разум. Другими словами, в учении Девоны Мухаммада продолжается та же иррациональная позиция, при которой любовь является одной из важных основ мистической интуиции. Путник, согласно его видению, является влюбленным, который отдален от своей возлюбленной и достижение и единение с ней является конечной его целью. И здесь тоже только после отречения от тела и всего материального — «Человек, влюбленный в Него, не занимается ничем другим кроме Него» — достигается цель. Сохранение сердца в чистоте также является важным условием для влюбленного в Истину.
На основе доступного материала раскрыть другие частности учения Девоны Мухаммада о познании Истины и по другим вопросам, связанным с ним, не представляется возможным. Но совершенно ясно, что он, как и большинство суфиев, начинает Богопознание с признания единства субъекта и объекта познания и завершает его этим же положением. Другими словами, в гносеологии мыслитель продолжает тот же распространенный суфийский пантеизм — постижение Абсолютного Бытия, Истины, Чистого Света (Нури Махз) со стороны путника, выполнившего необходимые для этого условия: «Тот, кто уничтожает своё бытие, превращает себя в Чистый Свет» . На основе этого можно сказать, что «высшей целью человеческой жизни суфизм провозглашает мистическое соединение с Богом, когда душа человека полностью растворяется в Боге и поглощается им».
В стихах Девоны Мухаммада встречаемся и с некоторыми вопросами этики. В этом направлении он также продолжает традиции, принятые в мавлавии. Этические взгляды мыслителя имеют большую воспитательную ценность и посвящены известным проблемам призыва к добру и добродетели, правдивости и дружбе, к приобретению положительных моральных качеств и т. д. «Не идти в место, куда нас не пригласили. В общем, не будем грузом на плечи других, будем для них друзьями»; «Не замечать пороков других, а покрывать эти пороки» и другие подобные слова Девоны Мухаммада составляют основную суть его этических взглядов.
Как было уже отмечено, в мировоззрении Девоны Мухаммада сильно влияние шиитского направления ислама. Он в своих произведениях постоянно упоминает Али, имамат и другие основные атрибуты шиизма. Следующие же слова мыслителя имели широкое распространение среди последователей Али. В них упоминаются знаменитые личности шиитского направления: Зайнулабиддин — «свет тайн красоты», Шах Мухаммад Бакир, Джа’фар Садик — «предводитель людей веры», Имам Казимин, Шах Али Муса Ар-риза — «свеча и луна Истины» и другие: «О, Али, ты являешься душою восемнадцати тысячи миров. По красоте ты являешься солнцем и луною неба. Твои слова — скрытая тайна. О, Али, ты знаешь все. Царь мужей, божий лев и предводитель ты, о, Али… Я душу жертвую за те двенадцать царей, голову склоняю перед следами их высокого порога и паду жертвой. Я раб самых ничтожных рабов. Царь мужей, божий лев и предводитель ты, о, Али» . Эти слова явно показывают приверженность Девоны Мухаммада к шиитскому течению, в котором поклоняются двенадцати имамам, или к зайдие.
Конечно, не все представители поздней мавлавии как Девона Мухаммад были приверженцами Али — алавидами, но, в любом случае, придется констатировать, что их количество не было и незначительным. В том числе, среди учеников Девоны тоже были алавиды. Один из его муридов Садик писал:
Мы соколы господина, судящего дервиша,
Мы избранные для его величества — пророка-дервиша.
Мы верны пути сторонников Хусейна,
Мы преданы дервишам — Мухаммаду и Али.
Следует отметить один факт — причины обращения некоторых мавлавийцев к шиизму не так уж ясны, однако некоторые из этих факторов, исходя из общего анализа исторических условий деятельности мавлавийцев и их наследия, можно свести к следующему: интенсивное распространение шиитского направления ислама в Малой Азии в Х1У — начале ХУ1 вв. и возникновение таких суфийских орденов, которые были сильно связаны с алавия или нусайрия; принадлежность некоторых идейных основателей этого ордена — таких, как Шамс Табрези, Салахуддин Заркуб и других, — к шиизму; интерпретация внутреннего смысла Корана как одного из основных принципов мавлавии и его учения (об этом примечательны дискуссии Одилова Н. и Додихудоева Х.); принадлежность ордена по своей генеалогии к алавидским течениям и т. д.
Девона Мухаммад как верный сторонник мавлавии также принимал активное участие в выполнение обычаев и обрядов этого ордена, в том числе, в суфийском танце сама’. Сама’ мавлавийцы «выбрали для разжигания духовных чувств» и этот обряд охватывал различные символы. Эти символы по-разному объяснены многими учеными. Девона Мухаммад тоже оставил в наследие поэму под названием «Рисолаи манзум ё маснави дар бораи мукобалаи мавлави» («Поэтический трактат или маснави о мавлавийском сама’»), которая, несомненно, может считаться одним из наилучших комментариев к сама’ мавлавийцев. Некоторые положения этого поэтического трактата таковы: «Сказал: Разве мертвец танцует на земле, что ты, о, дервиш, тоже танцуешь? Сказал: Когда дойдут до слухов звоны, тогда и мертвые приступят к танцам. Сказал: Какова тайна танца по кругу, которая существует в мавлавии? Сказал: Надо постичь эту тайну — откуда ты появился, туда и пойдешь» . Здесь воочию наблюдается, что символику сама’ Девона Мухаммад разъясняет с точки зрения единства бытия, или суфийского пантеизма.
В конце следует отметить, что мавлавийцы, хотя и выполняли четыре первых столпов ислама (слова свидетельствования, пятикратная молитва, соблюдение поста и подаяние бедным), но к пятому его столпу — хадж, совершению паломничества, относились пренебрежительно. Они считали хадж и кружение вокруг священной Каабы остатками идолопоклонства, и поэтому не все её представители совершали хадж. Девона Мухаммад также продолжает эту традицию. Его биографы отмечают, что он в период совершения паломничества находился в арабских странах, и многие просили его выполнить это требование ислама, однако, несмотря на все их уговоры, он отказался. В следующем рубаи мыслитель отражает именно эту мысль:
О, вы, в караване товаров, где вы находитесь?
Приходите к благоденствию алтаря нужд.
Планета кружится вокруг Него, а жаль,
Что вы сорок лет скитаетесь в мире своих воображений.
Таким образом, на основе вышеприведенного анализа творчества Девоны Мухаммада можно заключить, что его мировоззрение является образцом традиционных суфийских доктрин. В вопросах онтологии мыслитель в целом следует основным принципам единства бытия, пантеизма, однако в некоторых вопросах на него сильно повлияли взгляды шиитского направления ислама. Познание Абсолютного Бытия в учении мыслителя также построено на основе того же постулата о единстве бытия, и эта часть его учения показывает пути и условия интуитивного и мистического постижения Истины со стороны мистика, находящегося на пути познания. Если взять учение Девоны Мухаммада в целом, то оно представляет собой, за исключением некоторых частностей, повторение идей предшествующих суфиев, в особенности Джалаледдина Руми. Поэтому на примере наследия Девоны Мухаммада можно говорить только о частичной эволюции в теоретическом учении и суфийской практике этого ордена в поздний период его развития.
Литература[править]
- Зиёев Х. М. Суфийский орден «мавлавия». — Душанбе, «Хумо».- 2007.