Нюся Моисеевна Гонт
Нюся Моисеевна Гонт — деятель ЕАО[1].
Биография[править]
Родилась в 1924 году в с. Юзифовке Одесской области. Её отец — Моисей Исаакович Гонт.
В 1929 году семья переехала в будущую ЕАО.
После окончания школы в 1941 году работала старшим трактористом в Амурзетской МТС.
В 1943 году закончила курсы медицинских сестер.
С 1944 по 1946 год училась в Харьковском механико-машиностроительном институте.
С 1946 года и до ухода на пенсию работала на Биробиджанской текстильно-швейной фабрике.
Награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», юбилейными медалями, получила звание «Заслуженный работник текстильно-швейной фабрики».
Воспоминания Нюси Гонт, жительницы Амурзета с 1929 года[править]
«Когда к нам в Ясиново, что под Одессой, приехал вербовщик из ОЗЕТа, три наших семьи – Ладыжинские, Гонты и Герштейны – впервые услышали о Биробиджане. В еврейском местечке Ясиново, как и во многих других на Украине, тогда не было ни хорошей работы, ни свободных и пригодных для обработки земель. «А на Дальнем Востоке, – убеждал представитель ОЗЕТа, – требуются рабочие руки и умные головы, чтобы построить новый национальный район для трудящихся евреев».
На семейном совете решили, что ехать всем сразу не стоит. Гонцами отправили самых надежных и расторопных: моего отца Моисея Гонта и дядю Шемари Герштейна. Было это в 1928 году.
Первые весточки с востока пришли не скоро – дорога была дальняя и трудная.
«Место для колхоза, – писал отец в письме, – выбрали хорошее, на высоком берегу Амура. В реке много рыбы, в тайге, что неподалеку, много зверья, промышлять которое никому не возбраняется».
Через год мой отец Моисей и дядя Шемари, мало-мальски обустроившись, решили, что пора вызывать и семьи.
Ехали до Хабаровска, где нас встречали торжественно – считай, первые переселенцы. С железнодорожного вокзала отправили на пристань, посадили на пароход до Пузино.
Отец нас встречал на пристани вместе с семьей Дутовых. У них мы и поселились на первое время. Какие это были добрые и гостеприимные люди!
Уже на второй день все уехали в тайгу – корчевать лес для строительства жилья, а нас, малышей и подростков, оставили на попечение старожилов.
Вскоре построен был наш первый дом. Точнее, барак: по бокам – комнаты, а посредине – коридор. Мы все вместе – Гонты, Герштейны, Сурицы, Рижановские, Куперманы, Бердичевские, Дульманы, Нехзеры – жили в этом доме. По очереди готовили еду на камнях, носили воду из Амура.
Как-то вечером устроили общее собрание, чтобы дать имя селу. Предложили назвать его Амурзетом в честь Амура-батюшки и ОЗЕТа – общества землеустройства трудящихся евреев. Всем понравилось. На том и порешили.
Из заготовленного леса вдоль Амура построили первые дома. Так и получилась улица, которую назвали именем Ленина.
К весне были построены коровник, конюшня, свинарник и склады для колхоза «Ройтер Октябр» – так он был назван. Район наш считался перспективным для развития земледелия. Но и без скота оставаться считалось неправильным. Хотя вчерашним сапожникам, мельникам, счетным работникам, портным, парикмахерам одинаково нелегко было совладать и с неподатливой, непаханной землей, и со скотиной. Но на помощь переселенцам приходили старожилы.
Техники в то время было мало. И на сев выходили всем селом. Мой отец крепил на плечо мешок с семенами пшеницы и шаг за шагом рукой рассыпал их в подготовленную землю. У него это получалось ловко, легко, и только к позднему вечеру мы видели, как он уставал от непривычной, да и не знакомой раньше работы.
Первый амурзетский урожай был неплохим. Хватило засыпать на семена, отдать положенное государству и поделить между работающими колхозниками.
Жизнь в Амурзете преображалась как тесто на дрожжах: построен был кирпичный завод, появились медпункт, магазин, почта. А когда открылась настоящая еврейская школа-десятилетка, мы с радостью сели за парты.
После уроков мы бежали в клуб. Это было самое любимое место в селе. Там работал кружок духового оркестра, драматический кружок. И первые концерты или спектакли, в которых играла Женя Ханина, мы воспринимали как постановку в каком-нибудь столичном театре. Женя работала библиотекарем и была первым организатором художественной самодеятельности в селе.
Иногда с концертами мы выезжали в поле или на МТС. Эмтээсовский поселок был как бы в стороне от села. Но все хорошо знали первых трактористов – Рысина, Зильберберга, Шварцмана, Сиряка, Юрченко, Гитермана и директора МТС Фоменко.
В те годы в Амурзете было много интеллигентных людей. Приехавшие из разных мест и из-за границы, как например, инженер Беккер из Америки, часто собирались в библиотеке обсудить новые фильмы, книги. Вместе ставили спектакли. И к этим образованным людям тянулась молодежь..
В 1937 году буря арестов, пронесшаяся по стране, зацепила и Амурзет. Арестовали директора школы Зусю Яковлевича Ходоса, главного врача больницы Якова Ароновича Миценгендлера, партработника Лейкина. Рабочих из Америки, Аргентины, Польши объявили шпионами и вредителями.
Думали ли мы в те времена уехать из Амурзета? Нет! Мы считали себя хозяевами новой жизни – жизни, которую построили сами. Это был патриотизм или что-то другое – как знать? Но первые переселенцы области всегда были верны своим романтическим идеалам. Мы строили, сеяли, пахали. Пришла война – многие ушли защищать Родину, а те, кто остался, день и ночь, не думая о себе, приближали победу. Словом, мы жили. Жили ради ЕАО, нашего дома, в который однажды поверили и который полюбили навсегда»[2].