Анна Марковна Ахшарумова
Анна Марковна Ахшарумова | |
Страны: | СССР Израиль США |
---|---|
Дата рождения: | 9 января 1957 года |
Место рождения: | Москва |
Звание: | Гроссмейстер (1989) среди женщин Международный мастер (1977) среди женщин |
Максимальный рейтинг: | 2400 (июль 1988) |
Актуальный рейтинг: | 2310 (март 2017) |
Личная карточка на сайте ФИДЕ |
Анна Марковна Ахшарумова (Анна Марковна Гулько, англ. Anna Akhsharumova) — советская и американская шахматистка, международный гроссмейстер, участница и призёр международных соревнований[1].
Биография[править]
Анна Ахшарумова родилась 9 января 1957 года в Москве. Еврейка[2].
Училась в шахматной школе М.М. Ботвинника.
Победительница международных турниров в Тбилиси (1975), Будапеште и Тимишиаре (1978).
В 1976 и 1984 годах — чемпионка СССР по шахматам.
В 1979 году вместе с мужем подала заявление на репатриацию в Израиль, однако получила отказ, 2 года её не допускали к соревнованиям внутри страны, и 7 лет не давали возможности принимать участие в зарубежных турнирах.
В 1981 году Гулько и Ахшарумова объявили голодовку, годом позже устроили у гостиницы «Спорт» демонстрацию, придя с транспарантом, на котором было написано: «Отпустите нас в Израиль!». Власти немного облегчили наказание, отныне супруги Гулько хотя бы могли играть, хотя очередной чемпионат Советского Союза закончился для опальной шахматистки судейским произволом.
В 1986 году эмигрировала в Соединённые Штаты. В составе команды США участница двух Всемирных олимпиад (1988−1990).
В 1987 году (по другой версии, в 1988, 1990 и 1996 годах) — чемпионка США по шахматам.
В 1989 году — международный гроссмейстер.
Принимала участие в соревнованиях на первенство мира: межзональный турнир (Куала-Лумпур, 1990) – 5–6-е место.
В 1990-е годы завершила шахматную карьеру и стала работать программистом. Активная участница еврейской русскоязычной религиозной жизни в США.
В 2010-е годы — сотрудница финансовой компании.
Её муж — гроссмейстер Борис Францевич Гулько.
Воспоминания мужа шахматистки, Б. Гулько[править]
- Поскольку мы с женой были людьми известными, нам казалось, что власти не захотят скандала и отпустят нас. К сожалению, как это нередко бывает и в шахматах, мы просчитались. Сначала нас пытались уговаривать. Через своего представителя чемпион мира Анатолий Карпов, который тогда был полновластным хозяином советских шахмат, предложил: если мы заберем заявление на выезд в Израиль, то все у нас будет хорошо – и с государственной стипендией, и с поездками на представительные зарубежные турниры.
- Мы отказались. Тогда меня пригласили в КГБ, и полковник Абрамов (впоследствии я читал о нем в книге известного диссидента Владимира Буковского) повторил те же предложения. Когда власти убедились, что их увещевания ни к чему не привели, нам отказали в выезде и полностью запретили выступления во всех турнирах. Мы с женой, жившие до этого по советским меркам очень хорошо, остались практически без средств к существованию.
- Карпов при встрече со мной не здоровался и всякий раз отворачивался, когда я проходил мимо. Войти в наше положение попытался Михаил Ботвинник, ведь моя супруга была его любимой ученицей. Патриарх советских шахмат пригласил нас к себе домой на чашку чая. Будучи человеком советским, Михаил Моисеевич считал себя обязанным защищать интересы государства. Он пообещал, что сам пойдет в ЦК КПСС и добьется, чтобы к нам было самое благоприятное отношение со стороны государства. Напоследок экс-чемпион мира дал совет: записать нашего сына Давида на фамилию матери – Ахшарумов. «Я бы тоже так поступил, – усмехнулся Ботвинник, – но фамилия моей мамы Рабинович.
В 1982 году в Москве проходил межзональный турнир с участием Гарри Каспарова, Михаила Таля, других известных советских и зарубежных гроссмейстеров... Через приятеля мне удалось заполучить заветный пропуск, но понаблюдать за игрой коллег так и не пришлось — гостиницу по всему периметру окружил батальон кагэбэшников. Просто удивительно, какие большие ресурсы советская власть бросала на достижение таких ничтожных целей! Меня били прямо на глазах у сотен любителей шахмат, которые недоумевали: почему их не пропускают в турнирный зал и за что все-таки бьют чемпиона Москвы?[3]