Циклопедия скорбит по жертвам террористического акта в Крокус-Сити (Красногорск, МО)

Василиса Мелентьева (драма)

Материал из Циклопедии
Перейти к навигации Перейти к поиску
Василиса Мелентьева-1 часть. 1982. Московский театр им. М. Ермоловой. Режиссер: Владимир Андреев
Василиса Мелентьева-2 часть

«Василиса Мелентьева» — стихотворная драма в пяти действиях, авторы А. Н. Островский и С. А. Гедеонов.

Время создания: 1867 год.

Премьера: 3 января 1868 года в Москве, в императорском Малом театре, в бенефис П. М. Садовского.

Первая публикация: «Вестник Европы» (1868, февраль) за подписью «А. Островский и Г-в». В дальнейших публикациях авторство стояло так: «А. Н. Островский и Г***»[1].

Это историческая пьеса из времен российской истории 16 века, где главными персонажами являются реально существовавшие люди. Василиса Мелентьева была предпоследней женой русского царя Ивана IV, получившего в русском народе весьма ласковое прозвище Грозный (ласковое прозвище — без кавычек, в переводе на европейские языки прозвище этого царя Terrible, что обозначает Ужасный); которой именно женой она была по хронологическому счету — то ли шестой[2], то ли седьмой, — мнения историков расходятся. В народе также укрепилось другое ее имя — Василиса Мелетьевна; в этом проявилась русская традиция величать не столько по фамилии, сколько по имени-отчеству; историки досконально выяснили, что это неверно, но тем не менее — существует.

Читать пьесу «Василиса Мелентьева».

История создания[править]

19 век в России — это период, за который государство проделало такой шаг в своем развитии, которого ранее никогда не было в ее истории. Из холопских средневековых традиций выросла русская интеллигенция. Этому немало поспособствовала императорская политика: начиная с 17 столетия в Россию постоянно приглашались иноземные научные деятели и работники искусств, в Россию требовались все: медики, географы, историки, музыканты, художники, артисты… Тот путь, который Европа проделывала в течение веков, Россия, накопив опыт приезжающих иностранцев-учителей, буквально проскочила прыжком в несколько десятилетий — правда, это касалось только столиц Санкт-Петербурга и Москвы, жизнь русской провинции по-прежнему оставалась замкнутой, полуграмотной, сохраняющей глубоко укоренившиеся обычаи раболепского быта. А в столицах поспешали быстро сменяющиеся события — столь быстро, что ни устои, ни традиции не успевали стать этими самыми устоями и традициями: последующее поколение чуть ли не во всем становилось антагонистичным к предыдущему: моды, нормы, идеи, идеалы, приоритеты, круг интересов… Обширно развивались науки, среди прочих — история. Интерес, в том числе — к собственной российской — истории стал огромным (впрочем, как и к другим наукам). Вышедшая в первой трети 19 века «История государства Российского» Карамзина пользовалась такой популярностью, что ее неоднократно переиздавали и знали все.

Общество осмысливало и буквально тут же переосмысливало события минувших веков. Не обошел историческую тему и русский театр.

К слову сказать, именно в это же самое время появилось еще одно драматургическое произведение, посвященное царю Ивану Васильевичу — трагедия «Смерть Иоанна Грозного», тоже созданное в стихах А. К. Толстым.

Авторы[править]

С. А. Гедеонов[править]

Нет ничего удивительного в том, что исторический сюжет появился в замыслах литератора и деятеля искусств гофмейстера Степана Александровича Гедеонова (1815—1878). В 1867 году он получил назначение возглавить императорскую труппу[3][1] (при этом он продолжал свою работу как директор императорского Эрмитажа). К этому времени он был известен и как драматург, автор нескольких пьес для императорских театров.

Когда именно он приступил к написанию драмы в стихах из жизни царя Ивана IV, точно неизвестно. Но к моменту назначения С. А. Гедеонова на должность директора императорских театров, часть пьесы уже была им сочинена. Не желая пользоваться своим служебным положением директора (о чем писал драматический актер императорской труппы А. А. Нильский, посвятивший несколько абзацев книги своих воспоминаний Степану Александровичу Гедеонову и показавшему его как человека в высшей степени интеллигентного, мудрого, знающего и очень щепетильного) и приносить на сцену к своим подчиненным им же созданную пьесу[4], он предложил закончить ее другому драматургу. И выбор его пал на Александра Николаевича Островского, к этому времени ставшего «живым классиком» русской литературы, членом-корреспондентом Петербургской Академии наук.

В отделе рукописей Публичной библиотеки Москвы (бывшая Ленинка) сохранена та самая тетрадь с незаконченной рукописью, отданная Гедеоновым Островскому. Она записана не рукой самого Гедеонова, а специально нанятого переписчика[1].

Текст этой рукописи, опубликованной Н. П. Кашиным в 1912 году в его книге «Этюды об А. Н. Островском», представляет собой первые три действия и вторую сцену четвертого действия пьесы; кроме того, пьеса не имела заглавия. Главным действующим лицом там являлась царица Анна (имеется в виду Анна Григорьевна Васильчикова, хронологически пятая (по другим версиям — шестая) жена царя Иоанна Грозного), которой строит всяческие козни хитрая и коварная Василиса Мелентьева, мечтающая занять ее место подле царя. В коварном деле Василисе помогает верный царский пес-помощник Малюта Скуратов. Анну всей душой любит и пытается спасти ее князь Андрей Колычев, но и он не в состоянии справиться с чудовищными интригами и поклепами, жертвой которой стала царица. Спасти ее невозможно, и она погибает. Образ царя Иоанна разработан Гедеоновым по концепции Карамзинской «Истории государства Российского»[1][5], то есть с точки зрения нравственности и здравого смысла. Вот такой текст — в стихах — получил Островский.

А. Н. Островский[править]

Александр Николаевич Островский (1823—1886) взялся за работу. П. М. Невежин в «Воспоминаниях об Островском» привёл слова А. Н. Островского по этому поводу: «Генерал написал хронику „Василиса Мелентьева“ и призвал меня, чтобы я переработал сюжет и придал пьесе литературную форму» («Ежегодник императорских театров», вып. VI, 1910, стр. 11)[1].

Основная часть работы была сделана Островским в октябре 1867 года. Прямо в полученной от Гедеоновым тетради он стал вносить карандашные правки: что-то менял, что-то зачеркивал, где-то сверху писал свой текст[1]

Островский не только переработал высокопарный стих, он изменил и характеры персонажей, и сам сюжет. Если у Гедеонова главные действующие лица несли добро (его олицетворяли царица Анна и Андрей Колычев) и зло (Василиса и царь Иоанн Васильевич), то Островский, убрав пафосность, наделил персонажей реалистическими характерами, в которых нет места однозначности, а есть — конкретные условия происходящего, в которых каждый персонаж действует в соответствии со своими возможностями. Даже царь Иван — это не просто убийца, а «судия», по воле Господа вознесенный вершить суд и властвовать, распределяя кому жизнь, кому смерть.

Основная сюжетная линия сместилась от царицы Анны в сторону Василисы Мелентьевой. Ее именем и назвал Островский пьесу. К ней, этой красавице, снедаемы любовной страстью и Андрей Колычев (совершивший любовный поворот от Анны — у Гедеонова, к Василисе — у Островского), и сам царь. А она, полная честолюбивых планов, готова на любое преступление, чтобы дойти до цели — стать самой царицей.

Исторические факты[править]

Почти все действующие лица получившейся пьесы — реально существовавшие личности: Иван Грозный, Василиса Мелентьева, царица Анна Григорьевна Васильчикова, Григорий Лукьянович (он же Малюта) Скуратов, Михаил Иванович Воротынский, Василий Андреевич Сицкий, Василий Иванович Шуйский, Борис Федорович Годунов, Михаил Яковлевич Морозов.

Однако став персонажами пьесы, они ушли от своих реальных судеб. Неоднозначно решен в пьесе и образ самого Иоанна Васильевича. Он не просто кровожадный убийца, Островский явно пытается найти какое-то оправдание ему. Тут надо опять обратиться к 19 веку, принесшему с собой не только развитие наук, но одновременно и гуманистические мировоззрения. Судебный медик 19 века Я. А. Чистович определил царя Ивана Грозного как психически больного: «Карамзин не догадался, что Иван IV не изверг, а больной»[5].

Вот что писал как раз по этому поводу непримиримый ненавистник царя Ивана Грозного публицист Петр Петрович Каратыгин (Кондратий Биркин. «Временщики и фаворитки», книга 2): «По мнению новейших гуманистов, возведенному в какой-то догмат современной адвокатурой, — на свете нет ни преступлений, ни преступников, а только болезни и больные. Разбойник и душегубец называется мономаном; зажигатель — больным пироманией, вор и мошенник — одержимыми хризоманией… Словом, смотря на преступления с точки зрения патологической вместо юридической, можно любое злодейство назвать видом помешательства: оно и адвокату удобнее, да и для обвиненного полезнее. Тюрьмы, ссылки — варварство! — говорят друзья человечества, давно пора заменить их больницами и домами умалишенных; преступников наказывать не следует, их надобно лечить… Насколько справедливо подобное воззрение на преступников, этот вопрос мы до времени отложим, а покуда попробуем только разобрать деяния, то есть злодейства, Ивана Васильевича Грозного с современной точки зрения и замолвим слово в его оправдание. Три периода казней, опричнина, разгром Новгорода и Пскова — это припадки мономании; кощунство в Александровской слободе, когда царь с опричниками наряжался в монашеские рясы, — это мания религиозная; сластолюбие, извращение чувственных побуждений, кровосмешение — это сатириазис, или эротомания… Затем потомство обязано произносить над Грозным свой оправдательный приговор и признать его, безусловно, великим, назвав смягчающими все его вины обстоятельствами дурное воспитание и плохое лечение. Да будет так!..»[6].

Да и биографии обеих цариц, выведенных в пьесе, мало соответствуют историческим событиям. Настоящая царица Анна Васильчикова как поднадоевшая своему властному супругу, если верить историкам, была пострижена в монахини и отправлена в монастырь. На ее место заступила дебелая красавица вдова Василиса Мелентьева, которая ничего не придумала лучше, как попутно завести интрижку с неким князем Иваном Девлетевым[2], вследствие чего тоже оказалась в монастыре, уступив высокое место следующей царице Марии (Марфе) Нагой. Надо еще добавить, что законными царицами они, все три, на самом деле не были — по тому времени семейное положение решала исключительно церковь, а она не признавала более трех жен (по некоторым данным, церковь в конце концов разрешила брак с Нагой[7], но это не тема данной статьи, для которой главное, что Василиса — хоть невенчанная — всё равно фактически была царской женой). Правда, самого Ивана Васильевича этот факт мало тревожил: он считал себя вправе сам назначать себе супругу — по собственному желанию, и столько — сколько душе его заблагорассудится. Кстати, по некоторым источникам, никакой вдовы Василисы Мелентьевой не существовало вовсе, а вся ее история — сплошь фальсификация. Однако, по мнению других историков, она всё же была, но уж точно вряд ли имела возможность строить козни, вести сложные интриги с Малютой Скуратовым, с влюбленным в нее князем Андреем Колычевым (да и был ли таковой?), и с самим царем Иоанном. Обратимся вновь к П. П. Каратыгину (орфография по источнику соблюдена): «Вскоре после Васильчиковой царь пленился Василисою Мелентьевой, вдовою боярина, зарезанного опричниками. Женщина эта, если о ней судить по трагедии г. Островского, была умна, лукава, играла Иваном Васильевичем как капризная содержанка своим благодетелем, не на шутку метила в царицы и была убита по повелению Грозного… В действительности ничего подобного не было и не могло быть. Грозному во время его сожительства с Василисою было лет сорок пять, и хотя он очень одряхлел от распутства, но еще не отупел до такой степени, чтобы позволить какой-нибудь бабе дурачить себя; далее минуты страстного самозабвения, до которого доходил Иван Васильевич в объятьях Мелентьевны, ее влияние на Грозного не простиралось. Всего вероятнее, кроме здоровенности, дебелости телес, иных достоинств в Василисе не обреталось, да, по правде сказать, в иных достоинствах Ивану Васильевичу не было и нужды. Что Мелентьевна была глупа — в этом удостоверяет нас сказание летописцев, свидетельствующее, что она не имела даже настолько такта, чтобы сохранить за собою место любовницы Грозного. В исходе апреля 1577 года, в бытность с царем в Новогороде, она вздумала засматриваться на окружного, князя Ивана Девлетева, и, как надобно полагать, не совсем осторожно: царь заметил! За это 1 мая того же года Василиса Мелентьева была пострижена в монахини, а князю Ивану Девлетеву отрублена голова»[6].

Сюжет пьесы[править]

Действующие лица:

  • Царь Иван Васильевич Грозный,
  • Царица Анна Васильчикова.
  • Князь Михаил Иванович Воротынский.
  • Князь Василий Андреевич Сицкий.
  • Князь Василий Иванович Шуйский.
  • Князь Ряполовский.
  • Князь Репнин,
  • Борис Федорович Годунов.
  • Григорий Лукьяныч Малюта-Скуратов.
  • Боярин Михаил Яковлевич Морозов.
  • Дворянин Андрей Колычев.
  • Шут.
  • Слуга Воротынского.
  • Василиса Игнатьевна Мелентьева, вдова из терема царицы.
  • Марья — девица из терема царицы.
  • Бояре, дворяне, стрельцы, женская свита царицы.

Вдова Василиса Игнатьевна Мелентьева, попав в свиту царицы Анны Григорьевны, своей великой красотой обратила на себя внимание царя Ивана Васильевича, и тот, не в силах бороться с любовью, вспыхнувшей в его сердце, стал искать повод убрать куда подальше надоевшую царицу, к тому же имеющую наглость заступаться за приговоренных к смерти бояр, — не ее это дело! — а самому жениться на красавице-вдове. Красавице-вдове идея понравилась. Злобная, честолюбивая, расчетливая и хищная Василиса, сойдясь с хитрым авантюристом Малютой Скуратовым, начала свою игру, использовав при этом безумно влюбленного в нее и на всё готового ради нее князя Андрея Колычева. Слабовольный Колычев, парализованный ее любовью, не в силах отказать своей возлюбленной Василисе и по ее наущению подает отравленный кубок царице Анне. А та, попавшая в опалу и ставшая немилой Иоанну, ведет себя крайне неосторожно и, понимая, что поднесенный ей кубок отравлен, всё равно выпивает его. И падает замертво. Путь к Иоанну для Василисы открыт. Она становится царицей (ну если и неофициальной царицей, то все равно женою царя). Однако совершенное убийство не дает ей покоя. Образ царицы Анны, убитой ею, преследует Василису. Наконец, забывшись сном, она произносит во сне имя своего любимого — Андрей. Иоанн, только что заботливый и нежный муж, тут же превращается в ревнивого мстителя. Не просто мужа обманула коварная Василиса — а царя. Ее преступление — не, если можно так выразиться, на семейно-бытовой почве, а государственное. Вот что подчеркивает пьеса. И рука благородного возмездия — в лице князя Андрея — настигает ее.

Как видим, реальные исторические факты в драме Островского, поданные весьма творчески[2], отметены как не соответствующие основной направленности пьесы и явно уступают место пафосу «государственности».

А вот с точки зрения драматургической пьеса оказалось чрезвычайно выигрышной — актерам было что показать: разные характеры, психологически выверенные и построенные, были точны, четки и в высшей степени реалистичны.

Премьера[править]

Гликерия Федотова — Василиса Мелентьева

18 ноября 1867 года пьеса «Василиса Мелентьева» была одобрена Театрально-литературным комитетом императорских театров, то есть разрешена для представления в императорской труппе. 22 ноября 1867 года пришло разрешение от драматической цензуры, которая, правда, изъяла из пьесы обращение Грозного «Во имя отца и сына и святого духа» в его речи к боярам (д. 1, сц. 2, явл. 9) и его же упрек Малюте по поводу расправы над царицыной мамкой: «Ты б поджарил легонечко, так все бы рассказала» (д. 3, явл. 6)[1]. В таком виде пьеса была готова к репетициям.

Надежда Никулина в роли царицы Анны

Репетиции начались в обеих императорских труппах — в Москве и Петербурге.

Право премьеры было предоставлено в Москве, где Островский сам проводил репетиции и работу с актерским составом.

Первое исполнение «Василисы Мелентьевой» состоялось 3 января 1868 года в московском Малом театре, в бенефис П. М. Садовского, исполнявшего роль Воротынского, Василиса — Г. Н. Федотова (Островский настоял на исполнении этой роли Федотовой, сам занимался с ней и определил, что она «выполнила все его требования», о чем писала она сама в воспоминаниях («Воспоминания Г. Н. Федотовой». «Русское слово», 1911, Љ 125), Иоанн Грозный — И. В. Самарин, Анна — Н. А. Никулина, Малюта — В. А. Дмитревский, Колычев — Н. Е. Вильде, Морозов — В. И. Живокини, Мамка — Е. Н. Васильева[1], Сицкий — Живокини 2-й, Василий Шуйский — М. Н. Владыкин, Годунов — М. И. Лавров 2-й, Шут — К. Н. Константинов[8]. Кроме драматических актеров, к представлению были привлечены многие артисты музыкальной части труппы, составлявшие антураж кремлевской жизни во время царствования царя Иоанна Васильевича.

Московской постановкой Островский остался доволен — собственно, он сам готовил ее и проводил репетиции. Спектакль надолго остался в репертуаре Московской труппы.

В Петербурге[править]

Через несколько дней после московской премьеры, 10 января 1868 года «Василиса Мелентьева» была показана в Петербургской императорской труппе на сцене Мариинского театра в бенефис П. И. Григорьева 1-го, исполнявшего роль Морозова; Василиса — Е. В. Владимирова 1-я, Анна — Е. П. Струйская, Иван Грозный — В. В. Самойлов, Воротынский — Ф. А. Бурдин, Малюта Скуратов — Л. Л. Леонидов, Колычев — П. С. Степанов, Сицкий — Васильев 1-й, Василий Шуйский — Моржецкий, Годунов — П. П. Пронский, Шут — Иванов, Мамка — П. К. Громова[8].

Насколько московская постановка Островскому пришлась по сердцу, настолько петербургская — особенно в сравнении с московской — вызвала у автора удручающее настроение. А исполнение роли царицы Анны Еленой Струйской вызвало такое неприятие, что он спустя время не мог успокоиться: «Это была артистка совсем особенного свойства: она не умела ходить, не умела стоять, — у ней кружилась голова, и она ловила то той, то другой рукой кого-нибудь, чтобы удержаться и не упасть; она не умела читать со смыслом, знаки препинания не имели для нее никакой обязательной силы. Что актриса, играющая на императорском театре первые роли, не умеет читать со смыслом, — этому, конечно, не всякий поверит, и я сам бы никогда не поверил, если б не убедился в том собственным опытом. Драму „Василиса Мелентьева“ я ставил в Петербурге сам; царицу Анну играла Струйская, и мне пришлось проходить с ней эту роль. Я положительно вытаращил глаза, когда она стала читать свои монологи, и, как я ни бился, а грамматического смысла в чтении добиться от нее не мог, так и махнул рукой, предоставив исполнение роли на ее волю. И что ж? Во время спектакля она что-то читала вместо моих стихов, что-то делала на сцене, и игра ее не возбуждала неудовольствия; публика даже одобряла ее. Игра ее была удивительно однообразная и монотонная; что бы она ни играла, водевиль или драму, ликует ли она, умирает ли на сцене, — все у нее выходило одинаково; у нее и все фразы принимали какой-то однообразный оборот, и она-то преимущественно не могла произносить коротких и простых ответов. Она была какая-то неживая, ничего не знала, ничего не видала в жизни и потому не могла ни понять, ни изобразить никакого типа, никакого характера и играла постоянно себя. А сама она была личность далеко не интересная: холодная, ограниченная, необразованная, она не могла внести на сцену ума и чувства больше той ничтожной доли, которая требовалась обыкновенными, пошлыми водевильными ролями»[9].

В целом постановка в Петербурге была названа менее удачной, чем московская[1], однако на успехе это не отразилось: зал был полон, зрители искренне аплодировали.

Критика[править]

И. А. Гончаров в своем цензорском отзыве о «Василисе Мелентьевой» писал: «Г. Островский, как талант первого разряда… создал произведение, которое, без сомнения, произведет заслуженный успех». (Н. В. Дризен. Драматическая цензура двух эпох. 1825—1881. Изд. «Прометей», СПБ., стр. 157)[1].

Однако критика оценила новую пьесу неоднозначно. Отрицательные отзывы («С.-Петербургские ведомости», «Весть» и др.) соседствовали с положительными («Отечественные записки»); в частности, «Отечественные записки» так определили место произведения Островского: «Мы не возьмемся решить: точно ли „Василиса Мелентьева“ лучшее из исторических сочинений автора „Свои люди — сочтемся“ и „Грозы“. Мы вообще более расположены к его неисторическим, бытовым драмам; но, кажется, можно сказать безошибочно, что для сцены — это лучшая из исторических его драм. Притом она уже действительно драма, а не хроника: развитию страстей души человеческой уступлено в ней главное место, а история служит более средством, нежели целью» («Отечественные записки», 1868, Љ 1, стр. 130—131)[1].

Дальнейшая история пьесы[править]

В обеих императорских труппах — Московской и Петербургской — спектакль прижился и пользовался зрительским успехом. Надо сказать, что одновременно обе императорские труппы обратились и к другой исторической пьесе об Иване Грозном — «Смерть Иоанна Грозного» А. К. Толстого. В Москве «Василиса Мелентьева» вышла на сцену 3 января 1868 года, а через 19 дней, 22 января 1868 года, на той же сцене Малого театра прошла премьера «Смерти Иоанна Грозного». В Петербурге же трагедия А. К. Толстого прошла даже раньше — 12 января 1867 года в Мариинском театре[10][11][12] в бенефис А. А. Нильского[4]. В обоих концепциях разных авторов царь Иван представал деспотом-государственником; именно как государственнику отводилось ему значение и сам собой возникал вопрос, мог ли государственный пафос служить оправданием нравственным. Само собой разумеется, что обе постановки, идущие одновременно, сравнивались.

Через год, в 1869 году, Островский писал директору императорских театров С. А. Гедеонову в Петербург об исполнении этих двух исторических пьес в Москве (орфография по источнику соблюдена): «„Смерть Грозного“ и „Василиса Мелентьева“ могут итти только при особенно благоприятных условиях, так как в них заняты постоянно нужные на Большом театре хористы и балетные фигуранты, которых мы тоже заставляем разговаривать. Даже для бытовых пьес недостает персонала»[1].

По всей видимости, артистов музыкальной части не всегда удавалось отозвать от балетно-оперного поприща и привезти на спектакль, поскольку еще через несколько лет, в 1881 году, Островский, составляя «Записку о причинах упадка драматического театра в Москве», опять вернулся к этой теме: «Поставленные даже в таком непривлекательном виде, исторические пьесы все-таки очень нравились публике, особенно две: „Смерть Грозного“ и „Василиса Мелентьева“; сколько раз они ни шли, — цена на места в руках барышников постоянно удваивалась, а иногда и утраивалась»[1].

Ф. П. Горев в роли Грозного («Василиса Мелентьева»; императорский Малый театр). 1890-е годы

Цензура и политика[править]

Из императорских трупп «Василиса Мелентьева» плавно перешла и в провинциальные труппы. Казалось бы, успешность пьесы гарантирована. Но… в 1872 году «Василиса Мелентьева» была запрещена для представления в провинциальных театрах. Для разрешения ее постановки некоторые труппы специально обращались к губернаторам[1] и — надо заметить — нередко получали дозволения. Островский только успевал подписывать авторские разрешения на постановки своей «Василисы»: «ДИРЕКТОРУ НОВГОРОДСКОГО ТЕАТРА. 23 ноября 1875 г. Москва. На представление пьесы „Василиса Мелентьева“ на Новгородском театре труппою г-на Мирянского я, с своей стороны, изъявляю согласие. Автор А. Островский»; «ДИРЕКТОРУ КРОНШТАДТСКОГО ТЕАТРА. 18 октября 1876 г. Москва. На представление пьесы „Василиса Мелентьева“ на сцене Кронштадтского театра я, с своей стороны, изъявляю согласие. Автор А. Островский»[13].

Все понимали: хотя сюжет пьесы касается семейной тематики, а не политики, на самом деле главным действующим лицом является царь Иоанн Васильевич, и именно его фигура, а вовсе не его опальных жен занимает основное место. Цензурные соображения представляли собой не что иное, как официальное — государственное — отношение к правлению Ивана в определенные периоды российской политики. Как оно менялось — так менялось и дозволение или запрещение на пьесу.

В 1880 году запрещение «Василисы Мелентьевой» было распространено и на частные и народные театры Москвы и Петербурга[1]. Тем не менее по особому разрешению кое-где представления дозволялись — на усмотрение губернаторов и глав городов. В 1881 году во время спектакля в Харькове произошла трагедия. 4 (16) ноября 1881 года главную роль в представлении исполняла оперная певица и драматическая актриса Евлалия Кадмина. Увидев среди зрителей своего возлюбленного с его невестой, она в антракте отравилась спичками. Спектакль был срочно прекращен, а исполнительница увезена в больницу, где вскоре скончалась. Событие это имело огромный отклик в культурной жизни России[14][15].

Гликерия Федотова - монолог Василисы Мелентьевой. Запись 1910 года

Императорских театров запрещение вроде бы не коснулось. В Петербурге в 1882 году роль Иоанна Грозного исполнял Н. Н. Соловцов (на сцене императорского Александринского театра). Там же в роли царя выступали М. И. Писарев, П. М. Свободин[8].

В Москве в 1894 году Гликерия Федотова, первая исполнительница главной роли Василисы, возобновила представление в свой бенефис на сцене Малого театра (Грозный — Ф. П. Горев; по словам С. Г. Кара-Мурзы, Горев «ярко обрисовал властность натуры грозного царя, его больную подозрительность и все психические свойства этой уродливой, искалеченной души»[16]), Шут — Н. Н. Музиль[8]). Оформил спектакль художник П. А. Исаков. Тогда, готовя свой бенефис и по этому поводу обращаясь в Главное управление по делам печати, Гликерия Николаевна заодно пожаловалась, что в своих гастролях по российской провинции постоянно встречает «препятствия к постановке пьесы А. Н. Островского „Василиса Мелентьева“»: «Мне это в особенности кажется странным, так как покойный Островский именно мне впервые поручил исполнение этой роли». Далее она просила «снабдить» ее «письменным разрешением на постановку этой пьесы в разных городах России». Надо сказать, что пробивная сила Гликерии Николаевны не знала себе равных[17]. Результат не замедлил сказаться. Такое разрешение было Федотовой дано, и в 1894—1898 годах она с огромным успехом сыграла роль Василисы 68 раз в 65 городах[1][8].

Иван Грозный — А. И. Южин («Василиса Мелентьева», императорский Малый театр, сезон 1913—1914)
Василиса Мелентьева — А. А. Яблочкина, Иван Грозный — А. И. Южин («Василиса Мелентьева», императорский Малый театр, сезон 1913—1914)
Василиса Мелентьева — А. А. Яблочкина, Колычев — П. М. Садовский-младший («Василиса Мелентьева», императорский Малый театр, сезон 1913—1914)

Однако помимо императорских театров к «Василисе», несмотря на запрет, обращались и частные, о чем сохранились документальные подтверждения.

В 1897 году своей первой ролью Иоанна Грозного в спектакле «Василиса Мелентьева» начал театральный путь выпускник Филармонического общества В. Э. Мейерхольд[18]. Позже, в 1903—1905 гг. «Василиса Мелентьева» входила в репертуар «Товарищества новой драмы» — труппы под управлением А. С. Кошеварова и В. Э. Мейерхольда[19][20].

Постановок «Василисы» и в частных театральных коллективах оказывалось немало — и это притом, что пьеса была формально запрещена!

Тем временем императорские труппы, на которых запрещение не распространялось, по-прежнему неоднократно продолжали обращаться к этой драме. В 1898 году режиссер Московской императорской труппы Александр Павлович Ленский осуществил еще одну постановку — на сцене Нового театра, тоже тогда входившего в систему Московской императорской труппы. В Новом театре работала так называемая молодежная труппа; среди исполнителей там были начинающие актеры Н. М. Падарин — Воротынский, А. А. Остужев — Колычев.

В 1899 году актриса М. Г. Савина (Петербургская императорская труппа) в роли Василисы Мелентьевой, в которой неоднократно выходила на сцену в Александринском театре, гастролировала в Берлине и Праге[1][8] (Грозный — Ф. П. Горев).

Только после революции 1905 года исполнение пьесы стало повсеместно доступно[1].

Пьеса Островского продолжала с успехом ставиться в разных городах Российской империи.

В 1913 году в Петербурге прошли сразу две премьеры драмы — в постановке П. П. Гайдебурова в Общедоступном театре в Петербурге и в Новом драматическом театре, где роль Василисы исполнила В. Н. Ильнарская[8].

В 1913 году была сделана попытка создания оперы на основе драмы «Василиса Мелентьева», однако она оказалась полностью пресечена по цензурным соображениям еще на стадии либретто[1].

Последняя постановка «Василисы Мелентьевой» в императорской труппе прошла 6 февраля 1914 года в Малом театре в честь 25-летия службы в императорской труппе А. А. Яблочкиной, режиссер С. В. Айдаров[21][22].

С тем пьеса вошла в революционную Россию: «Василиса Мелентьева» была разрешена советской цензурой и принята в репертуар советского Малого театра, перешедший из дореволюционных спектаклей[22].

Курский театр драмы. 1957 г. Иван Грозный — з.а. Чувашии М. П. Аленцев, Василиса Мелентьева — К. И. Невструева. Режиссёр — Н. Г. Резников. Художник — Е. Б. Пухальский

«Василиса Мелентьева» беспрепятственно была дозволена в советские театры и шла на сценах городов Советского Союза.

Тем не менее в СССР постановок пьесы было не так уж много[23] (в сравнении, скажем, с количеством представлений этой драмы в Российской империи, когда, несмотря на официальный запрет и требования специального разрешения на постановку, многие провинциальные труппы всё равно добивались этого разрешения и включали «Василису» в свой репертуар).

Сцена из спектакля «Василиса Мелентьева» А. Н. Островского. Березниковский драматический театр. Режиссер — В. Г. Гурьев. 1983. (Фото из архива Н. М. Волхонского)

Судьбу пьесы по-прежнему решали официальные мнения о личности Ивана Грозного, а они менялись в зависимости от социальных и политических требований и номенклатур[5]. Каждая новая эпоха судила его, исходя из собственных воззрений и идеологических задач[24] — от восхваления до ниспровержения.

С падением советской власти вновь основное место заняло отношение к Ивану Грозному как изуверу на троне, то есть — по характеристике, данной историком Н. М. Карамзиным[25], в СССР официально считавшейся поверхностной, однобокой, неправильной и вообще «неисторичной»[1]; напомним, что именно карамзинской версии придерживались и многие историки дореволюционного периода, скажем, С. М. Соловьев[5], публицист Кондратий Биркин, мнение которого см.выше, или русский историк 19 века М. П. Погодин, который писал об Иване Грозном: «Что есть в них высокого, благородного, прозорливого, государственного? Злодей, зверь, говорун-начетчик с подъяческим умом, — и только. Надо же ведь, чтобы такое существо, потерявшее даже образ человеческий, не только высокий лик царский, нашло себе прославителей»[5].

Историки конца ХХ века, совпавшего с демократическими веяниями, восклицали: о каком государственном значении могла идти речь, если царствование Грозного отбросило Россию на несколько сотен лет назад (историк Игорь Николаевич Данилевский: «Иван Грозный не просто подвел страну своими действиями на грань катастрофы — он просто вверг ее в эту катастрофу»[26]; того же мнения придерживается Александр Самоваров в статье «Опричники и скоморохи. „Шутейно али всурьез?“»[27]).

Однако послеперестроечные деньки отошли, вновь отдавая места патриотическим движениям, и позиция государственности драмы Островского опять заняла свое прочное для России место.

Драма «Василиса Мелентьева» продолжает воскрешать непростую российскую историю на современных российских подмостках[23], снова и снова задавая одни и те же вопросы.

Источники[править]

  1. 1,00 1,01 1,02 1,03 1,04 1,05 1,06 1,07 1,08 1,09 1,10 1,11 1,12 1,13 1,14 1,15 1,16 1,17 1,18 1,19 Островский Александр Николаевич. Василиса Мелентьева. КОММЕНТАРИИ
  2. 2,0 2,1 2,2 Василиса Мелентьева
  3. Русский императорский театр
  4. 4,0 4,1 A. A. Нильский. Актер с. — петербургских императорских театров. Закулисная хроника. 1856—1894. Издание Товарищества «Общественная Польза», Большая Подьяческая, д. № 39. Дозволено цензурою. С.-Петербург, 24 февраля 1900 г.
  5. 5,0 5,1 5,2 5,3 5,4 Мнения о личности и деятельности царя Ивана Грозного
  6. 6,0 6,1 Кондратий Биркин. «Временщики и фаворитки», честь 2 (1870—1871 гг.)
  7. «И толико быша за ним царица Марфа две недели и преставися…»
  8. 8,0 8,1 8,2 8,3 8,4 8,5 8,6 Театр и его история // 'ВАСИЛИСА МЕЛЕНТЬЕВА'
  9. А. Н. Островский. Записка по поводу проекта «Правил о премиях императорских театров за драматические произведения»
  10. Н. С. Лесков. РУССКИЙ ДРАМАТИЧЕСКИЙ ТЕАТР В ПЕТЕРБУРГЕ. ПРИМЕЧАНИЯ
  11. Премьера спектакля состоялась 12 января 1867 года
  12. Николай Лесков. Русский драматический театр в Петербурге
  13. А. Н. Островский. Письма
  14. Кадмина Евлалия Павловна
  15. ЕВЛАЛИЯ КАДМИНА. ЖЕСТОКИЙ РОМАН
  16. ФЕДОР ПЕТРОВИЧ ГОРЕВ. Из книги С. Г. Кара-Мурзы «Малый театр. Очерки и впечатления». М., 1924
  17. Выдающиеся мастера русского театрa // Воспоминания А. А. Яблочкиной
  18. Мейерхольд
  19. 'ТОВАРИЩЕСТВО НОВОЙ ДРА’МЫ'
  20. В. Э. Мейерхольд
  21. Театральная Энциклопедия " Страница 33
  22. 22,0 22,1 Сайт Малого театра
  23. 23,0 23,1 Василиса Мелентьева
  24. Энциклопедия отечественного кино // Иван Грозный. 3-я серия
  25. Эпоха Ивана Грозного в российской историографии
  26. Борис Годунов (лектор — И. Н. Данилевский)
  27. АПН: Александр Самоваров. Опричники и скоморохи. «Шутейно али всурьез?»