Евреи в отечественной войне 1812 года

Евреи в отечественной войне 1812 года

На стороне РИ

В начале 1812 года правительство предписало установить особое наблюдение за жителями западных губерний, и минский губернатор сообщал, что подозрительными являются все евреи. Их подозревали в шпионаже в пользу французов, и среди лиц, отправленных в 1811-1815 годов по такому обвинению в ссылку, фигурировали несколько еврейских купцов. М.И. Кутузов, став главнокомандующим, приказал выслать всех евреев из Москвы в Нижний Новгород. Начальник разведки Великой армии генерал М. Сокольницкий не доверял евреям и избегал использовать их в качестве шпионов.

Духовный лидер белорусских хасидов Шнеер Залман был яростным противником Наполеона, считая, что его преобразования подорвут традиционную религию евреев:

Российские евреи — хасиды и их противники литваки — неприязненно относились к атмосфере вольнодумства, царившей во Франции‚ а также к самому Наполеону лично. «Если восторжествует Бонапарт‚ — писал Первый Любавичский Ребе Шнеур-Залман из Ляд‚ — богатство евреев увеличится и положение их исправится‚ но сердца детей Израиля отдалятся от Отца нашего Небесного».

Кроме того, сама Великая армия, войдя в Российскую империю, принялась грабить население, и, разумеется, ограблению подверглись и евреи:

В Вильно все дома еврейского предместья были «разграблены и покинуты». В местечке Троки, по свидетельству французского офицера Лабома, «нас окружила толпа евреев с женами, детьми и длиннобородыми старцами; все они на коленях умоляли нас избавить их от алчности солдат, которые забирались во все дома и разоряли их, похищая все, что попадалось под руку. Мы старались утешить этих несчастных, сознавая, что слова наши останутся словами. В местечке не было магазинов, а наши солдаты давно уже не получали порций и жили только грабежом жителей». В итоге «еврейские дома... были опустошены нашими войсками». В Могилеве на Днепре «общего грабежа не было; одни лишь лавки евреев были взломаны и товары расхищены или разбросаны».

Стоит ли удивляться, что евреи участвовали в избиении отступавших и деморализованных остатков войск Наполеона в конце войны.

«Удивительно, что евреи в 1812 г. отменно верны нам были, даже помогали, где только могли, с опасностью для жизни», — отмечал в дневнике будущий император Николай I.

«Особую приверженность к России в нынешнее время показал еврейский народ», — рапортовал начальству 11 июля 1812 года, то есть уже в первые недели войны, волынский губернатор М. И. Комбурлей; «Приверженность евреев была нам очень полезна», — свидетельствовал генерал от инфантерии А. Ф. Ланжерон; «Мы не могли достаточно нахвалиться усердием и привязанностью, которые выказывали нам евреи <…> они помогали нам, рискуя своей жизнью и даже своим состоянием», — утверждал на основе собственного боевого опыта генерал-майор А. Х. Бенкендорф, будущий глава российской высшей полиции; «Евреи в 1812 году сами по себе отличнейшим образом оказали свои способности и усердие на пользу общества», — подытоживал эти оценки корреспондент газеты «Санкт-Петербургские ведомости».

Среди награжденных золотыми медалями в период подготовки к надвигающейся войне с Наполеоном и продолжающейся русско-турецкой кампании оказались: в 1808 году одесский купец 2-й гильдии Полнер за разные заслуги, в том числе за «поставку для армии знатного количества хлеба весьма выгодными для казны ценами»; в феврале 1809-го — купец 1-й гильдии Леви из Житомира за поставки серы; в январе 1810-го — купец из Велижа Левенсон «за усердие в исправной поставке хлеба в магазины Риги»; в апреле 1811-го — купец из Заслава Мордко (Мордехай) Гальперсон — за поставки хлеба для молдавской армии, а также другой заславский купец, Израиль Гальперин, и раввин Дубно и Житомира Моргульс (вероятно, имеется в виду раввин Дубно Хаим-Мордехай Марголис) — «за перевозку без всякого от казны платежа в разные магазейны (склады провианта и фуража) хлеба». В первые послевоенные годы награждения за славные деяния военного времени продолжались.

В июне 1812 года, буквально накануне начала военных действий, военный министр и главнокомандующий 1-й Западной армией, расквартированной в Литве, М. Б. Барклай де Толли наградил золотой медалью крупного армейского поставщика Исаака Юделевича Адельсона. В своем отношении на имя министра финансов от 28 мая будущий главнокомандующий писал:

Государь император высочайше повелеть соизволил виленского 1-й гильдии купца Исаака Юделовича Адельсона за оказанное им в разных случаях усердие к пользе государства наградить золотою медалью с надписью «За усердие» для ношения на шее на голубой ленте. О каковой монаршей воле уведомляя Ваше высочество, я покорнейше Вас, милостивый государь мой, прошу приказать доставить ко мне означенную медаль для вручения Адельсону.

Князь Сергей Волконский, будущий декабрист, вспоминал, как в период отступления русской армии группа витебских евреев доставила в его отряд курьера, который вез Наполеону секретные бумаги. Эффективно действовала «еврейская почта», гонцы которой намного быстрее казенных курьеров доставляли письма кратчайшими путями, передвигаясь от одной корчмы к другой. Казаки разбили отряд противника благодаря своевременному сигналу Нисана Кацнельсона из Бобруйска, которого французы при отступлении замучили до смерти. По данным партизана Сеславина, еврейский ремесленник из Ошмян, сообщил ему о появлении там самого Наполеона, провел отряд по глубокому снегу через лес в спящий город, но император к тому времени успел уйти. Известно, что еще два еврея повторили подвиг Ивана Сусанина: в Шклове торговец Эйтинген отказался показать французам дорогу на Могилев и был ими повешен, а в Борисове за аналогичный поступок был расстрелян некий Игумнер.

Когда в Москве находились французские войска, там все еще оставалось небольшое еврейское население (переносившее все трудности наравне с прочими жителями).

При отступлении Наполеона еврейские общины брали под контроль пересылку почты, мешали французам разрушать мосты, а если это им не удавалось, восстанавливали их своими силами.

При освобождении Витебска 7 ноября 1812 г., в ходе арьергардного боя, отступавшие французы подожгли мост через р. Западная Двина. В разгар перестрелки, по свидетельству французов, евреи, «жившие на правом берегу, вышли потушить огонь, и неприятель с помощью этих каналий, которые действовали с рвением, когда дело касалось причинения вреда французам, восстановили мост, который вновь стал проезжим...». Русские источники подтверждают участие «усердных евреев» в тушении моста.

Не случайно организатор партизанской войны в тылу французов Денис Давыдов, освободив Гродно, передал власть в городе не полякам, а еврейскому кагалу, подчинив ему полицию для поддержания порядка.

Богатые евреи финансировали строительство госпиталей и складов, поставляли русской армии амуницию и боеприпасы, имея удостоверения для беспрепятственного передвижения по стране. Банкир Абрам Израилевич Перетц, крупный судостроительный подрядчик, своим опытом и деньгами значительно помог снабжению армии провиантом, потратив на эти цели собственные 4 млн рублей, которые казна не вернула ему, вследствие чего он разорился.

А.Ф. Ланжерон пишет, что евреи «были нам очень полезны, но и себя не забывали. Много их последовало за нашей армией, и скупало у казаков огромную добычу... Евреи расплачивались фальшивыми русскими ассигнациями, которые Наполеон... отпечатал и распустил по Польше. Благодаря этой ловкой индустрии, евреи имели все, казаки — ничего».

В июне 1814 года император Александр I, находившийся в это время в Брюсселе, принял еврейскую делегацию. «Его Величество соизволил выразить еврейским кагалам свое милостивейшее расположение и повелеть, чтобы та же депутация или подобная отправилась в С.-Петербург, дабы там, во имя проживающих в империи евреев, выждать и получить выражение высочайшей воли и определение относительно их всеподданнейших желаний и просьб касательно современного улучшения их положения».

На стороне Наполеона

В рядах Великой армии попадались и евреи — солдаты, офицеры, чиновники, маркитанты.

Персоналии

Элиэзер Леви, путешествуя в 1838 году по Земле Израиля, встретил в древнем Хевроне старца рабби Моше Майзельса. Восьмидесятилетний старик, один из основателей местной общины Хабада, произвел глубокое впечатление на доктора Леви. Его биография не укладывалась в привычные рамки. Талмид хахам — знаток талмудической литературы и автор сочинения «Шират Моше» («Песнь Моисея», Шклов, 1888), комментариев к 613 заповедям, Майзельс был также маскилом, разбирался в современной науке и литературе и в совершенстве владел европейскими языками. В Вильно он был казначеем еврейской общины и одним из ближайших учеников Виленского гаона, а после его смерти стал другом и приверженцем основоположника Хабада рабби Шнеура-Залмана из Ляд. И наконец, в 1812–1814 годах, будучи секретным агентом российской разведки, Майзельс сблизился с Наполеоном настолько, что тот доверял ему свою секретную корреспонденцию. «Боевая биография» рабби Моше Майзельса окутана легендами. Одна из них рассказывает о том, как в пору установления коротких отношений с Наполеоном рабби Моше разгуливал с переодетым императором Бонапартом по улицам Вильно, другая — о том, как однажды, когда рабби Моше, находясь в штабе французской армии, мирно беседовал с офицерами, внезапно распахнулись двери, ворвался Бонапарт и, положив ему на грудь свою ладонь, произнес: «Ты русский шпион!»; рабби Моше выдержал испытание на этом простейшем, но весьма чувствительном «детекторе лжи», тем самым сохранив свою жизнь и доверие французского императора. В письме к доктору Леви, написанном после их встречи, Майзельс поделился самыми яркими воспоминаниями 25-летней давности: «В начале войны с Бонапартом я был призван к царю, который в то время проживал в Вильно, и получил указание по мере возможности сблизиться с Бонапартом настолько, чтобы приобрести его доверие и получить возможность видеть и узнавать все его секреты с тем, чтобы передавать их царю. Не имея места для подробного рассказа, скажу вкратце, что во время войны пригласил меня Бонапарт и передал мне послание, чтобы я доставил его в Данциг, где были окружены его войска, и просил доставить ему ответ. И я сделал это, только этот ответ читал также наш царь. И повторил я это дважды…» О содействии рабби Моше Майзельса другому российскому разведчику, Нафтали-Герцу Шульману, в его тайной миссии 1813 года мы узнаем из краткой записки боевого генерала В. И. Гарпе, сохранившейся среди бумаг Шульмана.

Среди героев-разведчиков особенно отличился мещанин Гирш Альперн из Белостока, накануне войны доставивший ценные данные о концентрации Великой армии на русской границе. В Петербурге его принял военный министр и вручил от имени царя золотой перстень и 50 червонцев.

Разведчик Ушера Жолквера сообщал о передвижениях французских войск еще до начала войны.

Купчиха Тауба Адельсон — единственная женщина среди русской агентуры за рубежом, которая, согласно архивным документам, под прикрытием коммерческих операций выполняла разведзадания российского военного командования в период русско-французских войны.

См. также

• Наполеон и евреи