Чёрная шаль (стихотворение)

В.М. Яковлев - К истокам пушкинской "Черной шали". К истокам песни (1). Смонтировано автором текста по записи на ИнтерРадио Румынии 05. 07. 2009 г.

К истокам песни (2)

"Черная шаль" - А.И.Сашин-Никольский. Сцены из спектакля Малого театра "Наш современник" К.Г.Паустовского. В роли уличного музыканта и слепого певца - А.И.Сашин-Никольский

Иван Козловский — Черная шаль (Верстовский)

Concordia — Чёрная шаль (с некоторыми сокращениями).

«Черная шаль». Романс на стихи А. С. Пушкина в исполнении Виталия Шаповалова в роли Ноздрёва в постановке М. Швейцера по произведению Н. В. Гоголя.

«Черная шаль». Современное исполнение.

«Черная шаль» — стихотворение А. С. Пушкина с подзаголовком «Молдавская песня» и романс-баллада композитора А. Н. Верстовского на это стихотворение.

Время создания:

• стихи — 1820 г..
• музыка — 1823 г. или 1824 г.

Стихотворение

Отправленный в ссылку Пушкин приехал в Молдавию. 21 сентября 1820 года он прибыл в Кишинев, где остановился в доме купца Ивана Наумова.

Первым стихотворением, созданным им в Кишиневе, стало романтическое произведение «Дочери Карагеоргия». Для творчества Пушкина это был период романтизма.

А через месяц по прибытию в Кишинев, в октябре 1820 года, появился черновой вариант нового, хронологически второго кишиневского стихотворения — «Чёрная шаль». 14 ноября 1820 года Пушкин пишет окончательный беловой автограф с названием «Молдавская песня» (он был найден и опубликован более, чем через сто лет, в 1936 году).

Пушкинская «Черная шаль» — произведение тоже романтическое. При этом в нем уже наметились реалистические тенденции, Белинский определил его как переходное, что выразилось в множественности изображенных характеров, в острой конфликтности развития сюжета и в самом решении этого сюжета. Поэт обращается к сильным чувствам, к экзотическим народностям (Молдавия считалась чем-то далеким от светского чиновного Петербурга с его шикарными балами, театрами, литературными кружками и всем атрибутом столичного времяпрепровождения), к народным простым характерам, полным дикой силы, страстей и энергии. Согласно оценке В. П. Горчакова, «Черная шаль» — это «драматическая песня, выражение самой знойной страсти».

И вместе с тем в пушкинских строках предстает драматическая картина столкновения вполне реалистических человеческих характеров, поданных в развитии, в динамике; так главный лирический герой предстает в созданных 32 строках проживающим жизнь — от горячего юноши до умудренного старца.

Литературовед М. В. Строганов придерживается мнения, что это стихотворение явилось откликом на баллады Жуковского (ритмика и строфика «Черной шали» заимствованы из баллады Г. Жуковского «Мщение», опубликованной в 1820 г.), и Пушкин пародийно подчеркивал гротесковую утрированность в изображении страстей. Однако существуют и иные предположения, полностью отвергающие это мнение.

В стихотворении в воспоминаниях героя рассказывалось о горячей страстной любви и коварной измене любимой-гречанки с разлучником-армянином. О создании стихотворения существует некоторые воспоминания.

Приведем существующие цитаты:

Из „Записок“ барона Ф. Ф. Вигеля:

«…В Кишиневе проживала не весьма в безызвестности гречанка-вдова, называемая Полихрония, бежавшая, говорили, из Константинополя. При ней находилась молодая, но не молоденькая дочь, при крещении получившая мифологическое имя Калипсо и, что довольно странно, которая несколько времени находилась в известной связи с молодым князем Телемахом Ханджери. Она была не высока ростом, худощава, и черты у нее были правильные; но природа с бедняжкой захотела сыграть дурную шутку, посреди приятного лица ее прилепив ей огромный ястребиный нос. Несмотря на то, она многим нравилась, только не мне, ибо длинные носы всегда мне казались противны. У нее был голос нежный, увлекательный, не только когда она говорила, но даже когда с гитарой пела ужасные, мрачные турецкие песни; одну из них, с ее слов, Пушкин переложил на русский язык, под именем «Черной шали». Исключая турецкого и природного греческого, хорошо знала она еще языки арабский, молдавский, итальянский и французский. Ни в обращении ее, ни в поведении не видно было ни малейшей строгости; если б она жила в век Перикла, история, верно, сохранила бы нам ее вместе с именами Фрины и Лаисы…».

Из «Дневника и воспоминаний» И. П. Липранди (в период времени пребывания Пушкина в Кишиневе — 1820 г. — 1824 гг.):

«…Третий субъект был армянин, коллежский советник Артемий Макарович Худобашев, бывший одесский почтмейстер. Худобашев в „Черной шали“ Пушкина принял на свой счет „армянина“. Шутники подтвердили это, и он давал понимать, что он действительно кого-то отбил у Пушкина. Этот, узнав, не давал ему покоя и, как только увидит Худобашева (что случалось очень часто), начинал читать „Черную шаль“. Ссора и неудовольствие между ними обыкновенно оканчивались смехом и примирением, которое завершалось тем, что Пушкин бросал Худобашева на диван и садился на него верхом (один из любимых тогда приемов Пушкина с некоторыми и другими), приговаривая: „Не отбивай у меня гречанок!“ Это нравилось Худобашеву, воображавшему, что он может быть соперником…».

Выдержки их «Дневника» В. П. Горчакова об А. С. Пушкине:

«…В это утро много было говорено о так названной Пушкиным Молдавской песне „Черная шаль“, на днях им только написанной. Не зная самой песни, я не мог участвовать в разговоре; Пушкин это заметил, и по просьбе моей и Орлова обещал мне прочесть ее; но, повторив вразрыв некоторые строфы, вдруг схватил рапиру и начал играть ею; припрыгивал, становился в позу, как бы вызывая противника. В эту минуту вошел Друганов. Пушкин, едва дав ему поздороваться с нами, стал предлагать ему биться, Друганов отказывался. Пушкин настоятельно требовал и, как резвый ребенок, стал шутя затрогивать его рапирой. Друганов отвел рапиру рукою, Пушкин не унимался; Друганов начинал сердиться. Чтоб предупредить раздор новых моих знакомцев, я снова попросил Пушкина прочесть мне Молдавскую песню. Пушкин охотно согласился, бросил рапиру и начал читать с большим одушевлением; каждая строфа занимала его, и, казалось, он вполне был доволен своим новорожденным творением. При этом я не могу не вспомнить одно мое придирчивое замечание: как же, заметил я, вы говорите: „в глазах потемнело, я весь изнемог“, и потом: „вхожу в отдаленный покой“. — Так что ж, — прервал Пушкин с быстротою молнии, вспыхнув сам, как зарница, — это не значит, что я ослеп. Сознание мое, что это замечание придирчиво, что оно почти шутка, погасило мгновенный взрыв Пушкина, и мы пожали друг другу руки. При этом Пушкин, смеясь, начал мне рассказывать, как один из кишиневских армян сердится на него за эту песню. „Да за что же?“ — спросил я. „Он думает, — отвечал Пушкин, прерывая смехом слова свои, — что это я написал на его счет“. — „Странно“, — сказал я и вместе с тем пожелал видеть этого армянина — соперника мнимого счастливца с мнимой гречанкой. И Боже мой, кого ж я увидел, если б вы знали! самого неуклюжего старичка, армянина, — впоследствии общего нашего знакомца, Артемия Макаровича, которым я не могу не заняться. — Да, оно, конечно, — говорил Артемий Макарович, — оно, конечно, все правда, понимаю; да зачем же Пушкину смеяться над армянами! Каково покажется: „Черная шаль“, эта драматическая песня, выражение самой знойной страсти, есть насмешка над армянами! Но где тут насмешка и в чем, кто его знает! А между тем тот же Артемий Макарович под влиянием своих подозрений, при толках о Пушкине, готов был ввернуть свое словцо, не совсем выгодное для Пушкина, и таким-то образом нередко Пушкин наживал врагов себе…».

Поначалу Пушкин опубликовал стихотворение в журнале «Сын отечества», выпуск № 15 от 9 апреля 1821 г. с подзаголовком «Молдавская песня». Такой подзаголовок говорит о том, что поэт, возможно, переиначил настоящую молдавскую песню (об этом же вспоминает и Ф. Ф. Вигель — см.выше); однако молдавский оригинал не найден — то ли оказался утрачен в столетиях, то ли его и не существовало, а Пушкин создал свое собственное произведение, использовав стилистику молдавской песни: Пушкин, стремясь, видимо, подчеркнуть восточное происхождение стихотворения «Черная шаль», написал его типичной для восточной поэзии строфикой — двустишиями, так называемыми «бейтами». По свидетельству В. П. Горчакова, первоначально Пушкин назвал это стихотворение «Молдавская песня». Во всяком случае, о фольклорной основе этого стихотворения единого мнения до сих пор нет и споры литературоведов не умолкают (похожий романс есть в близком к молдавскому румынском фольклоре: румынский ученый В. Чобану установил существование румынского народного романса на эту тему, который и мог слышать Пушкин и который послужил источником для создания его «Молдавской песни»).

Однако первая публикация оказалась неудачной. «Сын отечества» к стихотворению отнесся невнимательно, в результате появились опечатки, возмутившие самого поэта. По поводу этой публикации Пушкин писал к брату Л. С. Пушкину (27 июля 1821 г. Из Кишинева в Петербург): «Черная шаль» нравится — ты прав, но ее чёрт знает как напечатали. Кто ее так напечатал? пахнет Глинкой…".

Возмущенный поэт послал стихотворение в журнал «Благонамеренный», где оно и было опубликовано в 1821 г., в № 10 от 27 мая, только под заголовком «Молдавская песня», как это написано Пушкиным в беловом автографе, то есть «черная шаль» в названии не упоминалась.

В двух прижизненных изданиях произведений Пушкина — в 1826 и в 1829 г. — это стихотворение публиковалось с заголовком «Черная шаль» и в оглавлении «Молдавская песня». А вот в дальнейших, посмертных, публикациях подзаголовок «Молдавская песня» часто уходит, что наверняка неправомерно, поскольку Пушкин настаивал на нем. Тем не менее произведение получило распространение с названием «Черная шаль».

Есть свидетельства современников Пушкина, что пушкинское стихотворение было переведено — а точнее — переложено — на другие языки. Первый перевод был сделан на француз­ский язык В. Л. Пушкиным уже в 1822 г., то есть через год после публикации в «Сыне отечества». Еще через несколько лет итальянская певица Този исполняла «Черную шаль» по-итальянски.

В 1835 г. в Петербурге была издана книга английского писателя и переводчика Джорджа Борро «Таргум, или стихотворные переводы с тридцати языков и наречий» (на английском языке), где были опубликованы в переводе «Черная шаль» и «Песня Земфиры» из «Цыган». Чуть позже, в год смерти Пушкина (1837 г.) молдавский поэт К. Негруци перевел «Черную шаль» на молдавский язык, превратив 32-стишное стихотворение в поэму о 72 стихах.

Музыка

Алексей Николаевич Верстовский, начавший служить в канцелярии генерал-губернатора Д. В. Голицына, в ведении которой была в то время московская императорская труппа, положил стихотворение на музыку — то ли в 1823, то в 1824 году, — создав романс-кантату, романс-балладу. Это был первый получивший широкую известность романс на стихи Пушкина.

Свою музыку к этим пушкинским строчкам сочиняли и другие композиторы: И. И. Геништа (нотное приложение к «Дамскому журналу», 1823), М. Ю. Виельгорский (1828), М. Штуббе (1842) и другие. Музыковеды насчитывают около двадцати различных романсов на пушкинскую «Черную шаль».

Однако распространение произведение получило в варианте А. Н. Верстовского. Его музыкальная баллада стала в 19 веке одной из самых популярных в народе песен.

Первое исполнение романса

Борис Илешин в публикации «Хит о черной шали» (Парламентская газета № 75 от 23 апреля 2004 года) писал, что первое исполнение романса произошло в Москве у А. С. Грибоедова в доме его сестры Марии Сергеевны на нынешнем Новинском бульваре (при СССР это была улица Чайковского); исполнял сам композитор Верстовский, тогда только что переехавший в Москву из Петербурга. И Грибоедов посоветовал поставить «Черную шаль», в картинном изложении", чем композитор и воспользовался, поставив свою музыкальную балладу на сцене.

Первым официальным исполнителем «Черной шали» Верстовского стал артист Московской императорской труппы Пётр Александрович Булахов. Вернемся к публикации Б. Илишина: «10 января 1824 года в Большом театре была исполнена „Черная шаль“». Большой театр назван ошибочно — он открылся в 1825 году. Так что, скорее всего, первым местом исполнения романса явился московский дом Пашкова, арендованный императорской труппой для представлений. По другим сведениям, исполнение прошло в Москве 11 ноября 1823 г. — без указания театра.

А. Н. Булгаков в письме от 12 января 1824 г. так описал первое исполнение кантаты «Черная шаль»: «Занавес поднимается. Представляется комната, убранная по-молдавски; Булахов сидит на диване и смотрит на лежащую перед ним шаль и проч… Он поет: „Гляжу, как безумный, на черную шаль“ и проч… музыка прелестна. Занавес опускается, весь театр кричит „фора“ — пел другой раз еще лучше».

Напомним, что всё это время сам Пушкин находился в ссылке и триумфа своего произведения не мог видеть.

Исполнения

Постановка московской императорской труппы оказалась очень успешной, а музыкальная баллада Верстовского сразу приобрела популярность, шагнув со сцены в народные песни. В журнале «Московский телеграф» отмечалось, что "Песни Пушкина сделались народными: в деревнях поют его «Черную шаль». В виде кантаты она неоднократно звучала со сцен императорской труппы. Среди ее исполнителей называют М. С. Щепкина.

Балет

Более того — балетмейстером Глушковским был поставлен одноактный балет по сюжету пушкинского стихотворения с названием «Чёрная шаль, или Наказанная неверность» — на сборную музыку разных композиторов; входила ли туда мелодия Верстовского, неизвестно.

Премьера балета прошла на сцене московского Большого театра (московская императорская труппа) 11 декабря 1831 года. Сценарий к балету сочинял сам балетмейстер; художник И. Браун, дирижёр Д. П. Карасёв.

В этой интерпретации количество персонажей значительно увеличилось, они получили имена, да и сам сюжет несколько удлинился.

Исполнители партий: Муруз — Н. А. Пешков, Олимпия — Т. И. Глушковская, Аспазия — Ф. Гюллень-Сор, Зеида — Е. И. Лобанова, Вахан — Ж. Ришар и другие (действующих лиц оказалось немало, о чем свидетельствует сохранившаяся в театральном музее им. Бахрушина афиша, созданная неизвестным художником).

История этого балета канула в Лету — он больше на театральных подмостках не появлялся.

Современность

Стихотворение Пушкина «Черная шаль», как и всё творчество великого поэта, вошла в классику русской литературы.

Музыкальная баллада, созданная Верстовским на эти стихи, будучи, правда, уже не столь популярной, как в 19 веке, продолжает свою жизнь.

См. также

• Буря мглою небо кроет (романс)