Домик в Коломне (фильм, 1913)

Материал из Циклопедии
Перейти к навигации Перейти к поиску
«Домик в Коломне», 1913

«Домик в Коломне» — российский художественный немой фильм 1913 года, экранизация одноименной поэмы А.С. Пушкина.

Домик в Коломне (фильм, 1913).jpg

Производство: А.ХАНЖОНКОВЪ И Ко (Российская империя)[1]

Жанр: комедия.

IMDb ID 0330230[2]

Премьера: 19 октября (1 ноября) 1913[3]

Съемочная группа[править]

Исполнители[править]

Сюжет[править]

Фильм снят точно по одноименной поэме А. С. Пушкина.

Однако если в литературном произведении большое место занимают лирические отступления с размышлениями автора о смысле поэзии, в которых проглядывает авторская ирония, то фильм сосредоточен на сюжете, на его анекдотической фабуле.

В маленьком домике в Коломне (район в составе Санкт-Петербурга) проживают вдова с дочерью Парашей. Параша знакомится с гвардейским офицером, и у молодых людей начинаются любовные взаимоотношения, о чем вдова-мамаша даже не догадывается.

Но как скромной дочери встречаться с офицером, чтобы мамаша про то не прознала. Помог случай: умерла кухарка. Ну для кого-то это, может, и горе, но только не для господ, у которых сия кухарка трудилась. Для них только неудобство — нужно искать новую. Вот новую кухарку и пошла искать Параша. А нашла ее — в своем ненаглядном. Переодев его в женское платье да научив кое-каким женским манерам, Параша привела «Маврушу» в дом.

Тяжела жизнь гвардейского офицера в кухарках: то мука рассыплется, то стряпня подгорит, то с полки посуда упадет, то денщик явится с предписанием невовремя, и главное — всё без толку, потому что у Пушкина так и сказано: беды не свершилось. А ведь еще проблема — бриться надо. Вот на этом-то «Мавруша» и попалась: вдова застала ее за бритьем. И разоблаченная «Мавруша» не оглядываясь убежала со страху прочь, забыв про любимую, даже не попрощавшись с ней.

О фильме[править]

Фильм был снял на заре кинематографа, когда новое искусство еще только зарождалось и входило в жизнь. Родившись из театрального, оно еще долго несло в себе его черты — утрированность, условность, специфически театральную искусственность[4]. Но стоит ли в этом обвинять — ведь все эти перечисленные качества — «проблемы роста» кинематографа, лишь спустя годы выросшего и прочно занявшего свое место — пусть не среди муз, но — среди других видов искусства.

Фильм и сегодня смешной и веселый, его водевильный юмор не опошлился, не затерялся за прошедшее столетие, а значит — то главное, что отделяет произведение высококлассное от низкопробного качества, есть. Озорная балаганность пушкинского сюжета абсолютно четко найдена и сохранена кинематографическими средствами, а это, в первую очередь, работа режиссера и исполнителя главной роли — Ивана Мозжухина, про которого и через сто лет только и можно сказать: великолепно, браво! Актер четок в действиях, точен в мимике, безукоризнен в создании характера пройдохи-авантюриста.

О работе над этим фильмом через много лет, в 1874 году, вспоминала актриса Софья Гославская (1893—1979), исполнительница роли Параши: "Иван Ильич Мозжухин, как метко заметил Чардынин, буквально «купался» в своей роли. Каких только трюков он не придумывал! Здесь было где развернуться его комедийному дарованию. Когда же кончилась съемка в павильоне, Чардынин повел нас на Житную улицу и Калужскую площадь снимать проходы для эпизода путешествия в баню нас троих: кухарки Маврушки. матери-старушки и Параши. Это никогда не изгладится из моей памяти. Со всей Житной и Калужской сбегался изумленный народ посмотреть, как за нами размашистым, строевым шагом выступала «кухарка» с громадным веником в одной руке, с тазом — в другой. А как уморительно Мозжухин задирал сарафан и доставал из брюк военного покроя портсигар с папиросами! Правда, когда снимались эпизоды после бани, Мозжухин, укладывая меня спать и помогая мне раздеваться, немного вольничал. Дело дошло до чулок, и Чардынин нахмурился: — Ваня, нас обвинят в пошлости, в смаковании рискованных положений. Снимать с меня чулки режиссер категорически запретил. Ваня даже рассердился. Он стал говорить, что сам ненавидит пошлятину. Однако комические положения в данном эпизоде совершенно необходимы. Они должны донести до зрителя озорную мысль пушкинского произведения. С этим Чардынин согласился. Начали придумывать, как все это лучше сделать. Наконец решили: мнимой служанке — деревенской девушке — очень нравится барышня (а уж гусару тем более!). И Ваня Мозжухин, укладывая меня в кровать, нежно и почтительно целовал мои ноги, а потом бережно укутывал их одеялом с любовной целомудренностью и скромностью»[3].

Владимир Гордеев о фильме «Домик в Коломне»: «Балаганный фильм Петра Чардынина неплох за счет действительно запоминающейся эксцентричной игры Ивана Мозжухина, самого видного нашего актера дореволюционных лет. Он обладает как раз той харизмой, которая необходима киноартисту. Именно она, эта киношная харизма Мозжухина, пробивает ужасную театральную искусственность фильма, в котором даже декорации по-театральному минималистичны»[4].

А то, что фильм в чем-то напоминает лубочный стиль[4] — ну и пусть, ведь это, как мы уже выяснили, «проблемы роста», да и вообще — такой это жанр немого кино.

Источники[править]