Циклопедия скорбит по жертвам террористического акта в Крокус-Сити (Красногорск, МО)

Пощёчина Колмогорова Лузину

Материал из Циклопедии
Перейти к навигации Перейти к поиску
А. Н. Колмогоров (1903—1987)
Н. Н. Лузин (1883—1950)

Пощечина Колмогорова Лузину — инцидент, заключающийся в том, что советский российский математик Андрей Колмогоров ударил по лицу своего учителя, математика Николая Лузина в 1946 году. Упоминается в мемуарах математиков Льва Понтрягина и Сергея Новикова.

Предыстория[править]

Один из основателей московской математической школы (вместе с Д. Ф. Егоровым) академик Лузин в 1936 году был подвергнут критике в газете «Правда». В вину ему ставились незаслуженные положительные рецензии, плагиат, вредительство, проявлявшееся в частности в печатании лучших своих математических работ за границей. Также он обвинялся в черносотенстве и фашизме. Были попытки исключить его из Академии наук СССР. Данная кампания известна как «дело Лузина». Критику Лузина поддержал ряд его учеников, включая П. С. Александрова, из-за чего отношения с ними ухудшились. Несмотря на предъявленные Лузину политические обвинения, кончилось дело Лузина для него самого лищь порицанием, уголовному преследованию и исключению из Академии он подвергнут не был.

Пощечина в воспоминаниях Понтрягина[править]

Данный инцидент упоминается в мемуарах Л. С. Понтрягина, изданных в 1998 году под названием «Жизнеописание Льва Семёновича Понтрягина, математика, составленное им самим. Рождения 1908 г., Москва». В них он описывает инцидент со слов неназванных им очевидцев и показывает предысторию события.

По словам Понтрягина, перед очередными выборами в академию наук Колмогоров пришёл к Понтрягину домой, чтобы посоветоваться о предстоящих выборах. Колмогоров рассказал Понтрягину, что Лузин, живший тогда в санатории Болшево, вблизи дач П. С. Александрова и Колмогорова, специально пришёл к ним и предложил свою поддержку Александрову на выборах в Академию наук. Но на выборах (другие источники уточняют, что это происходило на заседании экспертной комиссии перед выборами), Лузин сказал речь примерно следующего содержания: «Если мы хотим выбрать выдающегося математика и прикладника, то должны голосовать за Петровского, если мы хотим выбрать выдающегося теоретика, то должны голосовать за Чеботарёва, ну а если мы интересуемся философом, то можем выбрать Александрова».

После речи Лузина, встретив Лузина в коридоре, Колмогоров стал упрекать его в обмане, что тот не поддержал Александрова. Понтрягин пишет, что Лузин сказал Колмогорову : «Голубчик, успокойтесь, не волнуйтесь, вам надо обратиться к врачу» и начал похлопывать его не то по плечу, не то по руке. Колмогоров разозлившись сказал в ответ: «Что же вы хотите, чтобы я вам в физиономию плюнул или по морде дал!», на что Лузин продолжил уговоры обратиться к врачу. После этого Колмогоров ударил Лузина по лицу. Присутствовавшие при инциденте решили оставить случившееся в тайне. Однако, Лузин надел повязку и пожаловался президенту Академии наук. По распоряжению последнего Колмогоров на три месяца был переведен из заведующего отделом в старшие научные сотрудники.

Пощечина в воспоминаниях Сергея Новикова[править]

Сергей Петрович Новиков не был участником событий, но знал об инциденте от своего отца математика Петра Новикова и других математиков. Он пишет в своих воспоминаниях, что Колмогоров договорился с Лузиным, о том, чтобы в Академию наук провести П. С. Александрова, а в члены-корреспонденты — П. Новикова (отца Сергея Новикова). На отборочной комиссии отделения физико-математических наук Лузин выступил, нарушая предыдущие договоренности с речью: «Первый кандидат, важный для приложений — Петровский. Александров с ним сравниться не может». Далее, согласно мемуарам Сергея Новикова, после выборов Колмогоров подошел к Лузину и сказал: «Вы поступили непорядочно». Лузин ему ответил: «Я не могу терпеть оскорбления от женщины». Сергей Новиков упоминает, что об этом ему рассказал Людвиг Фаддеев, со слов его отца, Д. К. Фаддеева. После слов Лузина Колмогоров потерял контроль над собой, завизжал и дал Лузину пощечину.

В воспоминаниях Новикова со ссылкой на неназванное лицо и со ссылкой на переданные ему от Кутателадзе воспоминания Канторовича упоминается гомосексуальный подтекст произошедшего (то есть Лузин мог намекать, что Колмогоров гомосексуалист). Был ли Колмогоров действительно гомосексуалистом, или его только обвиняли в этом, из мемуаров неясно. Новиков говорит, что тема гомосексуализма для Понтрягина, а также родителей Новикова была табу, и от них, соответственно, он никаких сведений о гомосексуальной подоплеке инцидента не получил.

Стоит отметить, что ни Д. К. Фаддеев, ни Л. В. Канторович не состояли в 1946 году в Академии наук, в отличие от Л. С. Понтрягина. С. П. Новиков утверждает, что без «гомосексуальной составляющей…Колмогоров никого бы не ударил — он был сдержан». Между тем В. М. Тихомиров отмечает: «надо сказать, что в характере Колмогорова была одна болезненная особенность: иногда он терял власть над собой». Об этом писал и В. И. Арнольд: «Андрей Николаевич никогда не был слишком добронравным и не без гордости рассказывал о своей драке с милицией на Ярославском вокзале».

Сергей Новиков пишет, что президент Академии наук СССР Сергей Вавилов сказал Колмогорову: «Вы первый академик после Ломоносова, который занимается мордобитием», а Колмогоров уплатил штраф.

Сергей Новиков упоминает, что выборы ряда академиков во время и после войны СССР с Германией проходили под контролем Лаврентия Берии, который курировал атомный и ракетный проекты СССР, и он высказывает предположение, что именно Берия мог предложить Лузину поддержать нужных ему в качестве академиков Лаврентьева и Петровского, которых в итоге и выбрали. Также Сергей Новиков говорит, что инцидент стал предметом народного творчества и обрастает неправдоподобными слухами и подробностями.

Документы[править]

Рассказы, переданные в воспоминаниях Понтрягина и Новикова, не подкреплены документами. Известно письмо, написанное осенью 1945 г. Лузиным Колмогорову: «Теперь о другом: приближается время выборов в Академию. Было бы абсолютной несправедливостью, если бы они протекали без Павла Сергеевича. Его работы, отзвуки которых всюду в мировой литературе, его прекрасные зрелые годы — полнота зрелости — разума — и он сам, интереснейший муж, — всë это заставляет видеть в нëм достойного кандидата, польза активности которого для Академии неоценима». Колмогоров переоценивает написанное Лузиным, который ни слова не пишет о том, что будет поддерживать Александрова иначе как в качестве кандидата для избрания (что им было выполнено). В ответном письме от 7 октября 1945 г. Колмогоров пишет Лузину: «Так как я уже ряд лет занят тем, чтобы различные случайные и превходящие обстоятельства не помешали бы еще раз вполне справедливому, на мой взгляд, избранию Павла Сергеевича, то я действительно очень ценю Вашу готовность тогда, когда это действительно оказывается нужным, поддержать необходимые для успеха действия». Если основываться только на письмах, можно сделать вывод, что Колмогоров без достаточных к тому оснований решил, что Лузин будет поддерживать не выдвижение П. С. Александрова, а его избрание. Между тем, ничего такого ему в письме Лузин не обещал. С другой стороны, в письмах могут быть не отражены устные договоренности.

Оценки[править]

Понтрягин интерпретирует поведение Лузина как лицемерное.

Современный российский математик Миша Вербицкий в своем блоге, одобряя поведение Колмогорова и не одобряя Лузина, говорит, что «фундамент научной жизни России заложен в пощечине Колмогорова Лузину, про это полезно все время помнить.» Предшествующее инциденту «дело Лузина» Вербицкий сравнивает с 1917 годом в истории СССР.[1]

Математик и автор нескольких публикаций о Лузине и деле Лузина Семён Кутателадзе в статье в газете «Троицкий вариант» говорит, что моральные обвинения в адрес Лузина малообоснованны и несоразмерны с обвинениями во вредительстве и антисоветчине, которые были поддержаны учениками Лузина в 1936 году. Помимо очевидных мотивов поведения участников травли Лузина типа карьеризма, Кутателадзе указывает на стремление учеников Лузина к математической свободе, связанной с отказом от превалирующей для Лузина задачи развития математики на основе дескриптивной теории множеств.

Сергей Новиков предполагает, что именно Колмогоров и Александров участвовали в организации письма в «Правде», с которого началось «дело Лузина» в 1936 году, а причиной их конфликта с Лузиным стала ревность Лузина к Колмогорову, с которым Александров стал близок.

Источники[править]

Ссылки[править]