Смоленский архив

Материал из Циклопедии
Перейти к навигации Перейти к поиску
Смоленский архив (июнь 1943)

Смоленский архив — часть документов из архива Смоленского областного комитета ВКП(б), захваченных немецкими войсками и вывезенных в Германию во время Великой Отечественной войны, и других документов, присоединённых к коллекции позже. После окончания войны документы попали в руки американцев и были увезены в США. В исторической литературе документы фигурируют под немецкой аббревиатурой WKP (ВКП (б)), не изменённой на соответствующую аббревиатуру английского языка[1].

Коллекция характеризуется большой неоднородностью качества документов, территориальной и временной распыленностью, неравнозначностью самих материалов и уровня их представительства, что позволяет сделать вывод о бессистемности образования данного «архива»[1].

«Смоленский архив» — не первая коллекция исторических документов, захваченных в этом важнейшем городе России: в 1611 году польскими интервентами после осады Смоленска были захвачены и вывезены рукописи Приказной избы, воевод М. Б. Шеина и князя П. И. Горчакова, попавшие затем в Швецию и рассеянные по Европе[2].

История[править]

Похищение архивных документов[править]

Летом 1941 года, после выступления Сталина 3 июля местные советские и партийные органы повсеместно в западных регионах страны стали поспешно сжигать архивы[3][4].

Однако начавшиеся бои в районе Смоленска, стремительное наступление немецких войск, вступивших в Смоленск 15 июля 1941 г. и окружение города были причиной того, что вывезти областной партийный архив не удалось. «Областной комитет по эвакуации населения, скота и имущества» дал 8 июля указание о вывозе фондов партийного архива на восток области — в г. Юхнов. Но до него добрались только 6 грузовых автомашин с документами персонального учета членов партии, по распоряжению Управления делами ЦК ВКП (б) отправленными в г. Уральск, и возвращёнными в Смоленск в декабре 1944 г. Удалось перед захватом города немцами также сжечь часть документов партийного архива — отдельные протоколы заседаний бюро обкома партии, документы его аппарата, протоколы заседаний бюро райкомов и горкомов ВКП (б) Смоленской области[5].

Большая часть документов архива была захвачена немцами. Однако данные о том, когда и как это произошло, расходятся. Гарвардский профессор Мёрл Фейнсод указывает на 1941 год, когда офицеры немецких спецслужб, найдя архив «в состоянии полного беспорядка», произвели «незначительную, сделанную наугад выборку более чем 500 дел приблизительно на 200 тысячах страниц»[6]. Его рецензент, бывший директор Русского института Колумбийского университета Генри Робертс категорично заявил, что немецкие спецслужбы не только обнаружили в июле 1941 года «коллекцию сохранившихся дел Коммунистической партии за 1917—1938 годы» и отобрали из нее около 200 тысяч страниц документов, но и «отправили их в Германию»[7]. Июль 1941 года фигурирует и в статье Арча Гетти[8]. Советские авторы (Сергей Максудов, Михаил Зараев) в определении даты захвата архива и особенно его отправки в Германию весьма осторожны.

Считалось, что 541 дело объёмом свыше 200 тыс. страниц было отделено от общей массы документов для использования в антибольшевистской, антисоветской пропаганде нацистскими идеологическими структурами[1]. Его использовало министерство просвещения и пропаганды рейха, которым руководил Йозеф Геббельс — в пропагандистских целях были опубликованы некоторые документы о репрессиях, проводимых в период коллективизации начала 1930-х годов, и «Большого террора» 1937—1938 годов.

В мае 1943 г. архив был вывезен немцами из Смоленска в Вильнюс, а затем в «генерал-губернаторство», где из него была выделена значительная часть, которую повезли в Германию. Оставшаяся в Польше часть документов в феврале 1945 г. была обнаружена советскими военнослужащими 4-го Украинского фронта в районе железнодорожной станции Пщина к юго-западу от польского г. Освенцим. 1 марта 1945 года заместитель начальника Главного политического управления РККА И. В. Шикин доложил в ЦК ВКП(б) на имя Г. М. Маленкова, что в вагонах захваченного немецкого эшелона были обнаружены, наряду с другими ценностями, «архивы Смоленского и Западного обкомов ВКП(б) и ВЛКСМ, а также райкомов, укомов и волкомов ВКП(б) с учетными карточками на членов и кандидатов партии. Обнаружено также много архивных материалов советских и торговых организаций…». Работники политуправления фронта провели проверку документов, выявив архивные материалы Смоленского обкома, Западного и Смоленского обкомов ВКП(б), 27 городских и районных комитетов за период с 1918 по 1941 гг. и другие. 15 марта Г. М. Маленкову доложили, что «весь архив связан в пачки и упакован в большие мешки, для перевозки которых потребуется 3 железнодорожных товарных вагона»[5][9].

Переправка документов в США[править]

Обстоятельства, при которых документы попали в распоряжение ВВС США, неизвестны. Многолетние изыскания Патриции Гримстед — научного сотрудника Украинского исследовательского центра Гарвардского университета, многие годы занимавшейся проблемами перемещённых культурных ценностей — не пролили свет на этот вопрос[1].

Патриция Гримстед документально подтвердила, что Смоленский партийный архив (около 4-х товарных железнодорожных вагонов документов) немцы вывезли из Смоленска в январе — апреле 1943 года в Вильнюс. Затем весной 1944 года он был переправлен в Польшу (г. Ратибор, 25 км к западу от Освенцима, где находился немецкий исследовательский центр). Здесь его и обнаружили советские войска и вскоре он был возвращен в Смоленск. «Однако были ли среди этих документов, одиссею которых детально прослеживает Гримстед, материалы так называемого „Смоленского архива“, неизвестно. Хотя сама автор „Одиссеи“ не имеет на этот счет никакого сомнения», — отмечает российский исследователь, доктор исторических наук Евгений Кодин[1].

К началу 1945 г. основная часть архива была вывезена в Баварию, где их через некоторое время обнаружили американские военнослужащие. Вскоре о документах стало известно Управлению стратегических служб США (предшественнику ЦРУ). После этого документы были перевезены в расположение американской авиационной части и спрятаны в подземном ангаре. Группа американских советологов изучила описи и некоторые подлинные документы и в результате пришла к выводу, что в них содержатся крайне ценные сведения о методах и принципах советского государственного управления.

Вскоре этот архив был отправлен в Вашингтон, в Национальный архив США, где при содействии Американской исторической ассоциации документация была перенесена на микрофильмы. Первые пометки в официальных бланках по микрофильмированию документов архива сделаны уже в июле 1946 года. Активное описание и составление аннотаций продолжалось в 1947-1948 годах. В одном из дел (№ 510) опись документов составлена на немецком языке, без указания даты. Прочие аннотации сделаны уже на английском языке[1].

В середине 1950-х годов Национальный архив США публично сообщил, что в нём находятся документы Смоленского партийного архива, которые проливают свет на истинный характер коммунистической власти и её террористическую политику.

С 1950-х годов документы архива были предоставлены для использования американским и другим западным исследователям, которые не могли получить доступ в партийные архивы и архивы КГБ в СССР. Первым историком, широко использовавшим смоленские документы, был профессор Гарвардского университета Мёрл Фейнсод[en], опубликовавший книги How Russia is Ruled («Как управляется Россия») в 1953 г. и Smolensk under Soviet Rule («Смоленск под властью Советов») в 1958 г. Документы архива использовали Ричард Пайпс в трудах по ранней советской истории и Роберт Конквест в знаменитой книге «Большой террор».

Вопрос о возвращении «Смоленском архива» законному владельцу возник после окончания периода маккартизма во внутренней политике США, когда в марте 1963 года Государственный департамент довел до сведения руководства Национального архива в Вашингтоне, что у него не будет никаких возражений для возвращения СССР смоленских документов. Об этом сообщили советской стороне. В июле 1965 года директор Главархива Г. А. Белов в записке в адрес ЦК КПСС указал, что просьба о возвращении смоленских документов может быть расценена не иначе, как официальное признание публикаций о «Смоленском архиве» как отражении террора, коллективизации и т. д., и что это будет «использовано в целях антисоветской пропаганды». А потому и не стоит в настоящее время поднимать вопрос перед Государственным департаментом о возвращении «Смоленского архива», тем более, что «сейчас он не представляет какой-то особой ценности», написал главный советский архивариус[10].

Возвращение документов в Россию[править]

В марте 1992 года архивисты США заявили о готовности передать архив в Россию в письме на имя директора Роскомархива Р. Г. Пихоя, приурочив это к встрече на высшем уровне в июне 1992 года. Но под давлением хасидского движения Хабад американский Конгресс принял решение об увязке окончательного решения о судьбе «Смоленского архива» с одновременной передачей в США так называемой «библиотеки Шнеерсона». После этого в письме на имя вице-президента от 14 апреля 1993 года руководство Национального архива США вынуждено было взять на себя обязательство и гарантию невозвращения «Смоленского архива» в Россию без официального на то разрешения офиса вице-президента. Таким образом «архив вновь перешел из категории подлежащих реституции культурных и исторических ценностей в инструмент непосредственного политического давления и идеологического противостояния, каким он являлся в 1950-е—1960-е годы после выхода в свет книги Фейнсода о Смоленске», — считает Е.Кодин[1].

В итоге, 13 декабря 2002 года по решению государственного департамента США документы Смоленского архива были возвращены в Россию и переданы представителям министерства культуры РФ и Федеральной архивной службы РФ[11][12].

Содержание архивных фондов[править]

Датировка документов[править]

Серьёзные сомнения в аутентичности архивной коллекции, привезённой из США под видом «Смоленского архива», вызывает датировка содержащихся в ней документов[1].

«Если принять дату захвата архива — 1941 год, то возникает вопрос, на который пока невозможно ответить, — почему и как в партийный архив оккупированного в середине июля Смоленска попали материалы военного периода? Так, например, дело 480. В нем подборка антифашистских плакатов. Плакат «За Родину, за Сталина», подписан к печати 12 июля 1941 года. Где? В Ленинграде! Как он мог попасть оттуда в Смоленский партийный архив оккупированного через 4 дня города, если плакат еще только подписан к печати?! Плакат «Бьём и будем бить!». Подписан к печати также в Ленинграде в издательстве «Искусство», но уже 26 июля 1941 года. Смоленск к тому времени уже захвачен, — указывает Е.Кодин. — Дело 477. В путеводителе оно датировано 1937 годом, что полностью соответствует его содержанию — антитроцкистский плакат В. Дени за 1937 год «Уничтожим гадину», фотографии безработных в Берлине этого же периода и т. д. А на обложке дела надпись на немецком языке и дата — 2 июля 1943 года! При этом все прошито в папке с фирменным знаком немецкой кампании „Leiz“, и сегодня занимающей лидирующее место в Германии по производству канцелярских товаров»[1].

Самым настораживающим в плане аутентичности архива Кодин считает дело 496 — машинописную брошюру объёмом более 80 страниц текста антисоветского характера, в которой содержится ссылка на то, что «Советское информбюро в сообщении к двухлетию войны между СССР и Германией дает следующие цифры потерь СССР за два года войны…» (таким образом, документ можно датировать не ранее, чем июнем 1943 года), а на странице 26 текста это подтверждается: «Кроме эксплуатации самих колхозников, в сельском хозяйстве эксплуатируется и все наличное городское население. В «Постановлении об уборке урожая» Совнаркома СССР и ЦК партии от 18 июля 1943 года сказано…». После чего следует цитата из постановления. В конце 74 страницы данного дела стоит штамп «Joint U. S. and British Property. MIRS» («Совместная собственность США и Великобритании») . «Аббревиатура MIRS — это Military Intelligence Research Section, то есть отдел военной научной разведки совместного англо-американского подразделения, работавшего с мая 1943 по июль 1945 года с представительствами как в Лондоне, так и в Вашингтоне, — указывает Е.Кодин. — Бесспорно, что на документы, которые формировались партийным архивом Смоленска вплоть до начала войны, такого рода штампы попасть никак не могли. Что, следовательно, приводит нас к единственно возможному выводу — какая-то часть документов непосредственно к партийной организации Смоленска никакого отношения не имеет, а была уже в ходе войны или по ее окончании привнесена в вывезенный архив. Кто, когда и с какой целью это сделал, остается пока неясным»[1].

Таким образом, так называемый «Смоленский архив» никак не может быть причислен к архивам в строгом понимании этого слова, делает вывод российский учёный, предлагая называть этот массив коллекцией «как смоленских архивных, так и иных документов, присоединенных к ним неизвестными нам исполнителями, что свело качественное значение её как архива до самого незначительного уровня. И потому, если даже и согласиться с утверждением Фейнсода, что «Смоленский архив» — это «зеркало советской действительности», то «действительности», сформированной далеко не только в Смоленске». Евгений Кодин отмечает, что данный архив по богатству, значимости документов, их хронологической полноте и тем более, по количеству материалов представляет собой несравнимо малую часть по отношению к тому, что было возвращено и хранится сегодня в Центре документации новейшей истории Смоленской области (ЦДНИСО), бывшем партийном архиве[1].

Хронологически документы распределены по отдельным более узким периодам российской истории неравномерно: имеется несколько незначительных дел за 1917—1920 годы, около 170 дел относятся к периоду НЭПа (1921—1928), основная масса документов датирована тридцатыми годами: 122 — за 1929—1932 гг., 156 — за 1933—1936 гг., 50 — за 1937—1941 гг. Некоторые дела точной датировки не имеют[1].

Количество дел[править]

Различаются в исследованиях и данные по количеству дел «Смоленского архива». Первый исследователь коллекции, американский профессор Мёрл Фейнсод вначале говорит о более чем 500 делах с общим количеством около 200 тысяч страниц, а в конце книги уточняет — 536 дел[6]. Михаил Зараев на основе материалов, опубликованных Сергеем Максудовым, доводит объём материалов до «нескольких сотен тысяч листов»[13]. Арч Гетти указывает: «Архив состоит из 541 дела, в которых 200 тысяч страниц документов по работе Смоленской областной партийной организации до 1941 г. Все дела последовательно пронумерованы с WKP 1 до WKP 541»[8].

Гетти опирается на изданный в 1980 году в Вашингтоне «Путеводитель по документам Смоленской областной организации Коммунистической партии Советского Союза, 1917—1941 гг.», в котором на страницах 246—270 перечислены дела. Однако перечень начинается не с первого, а со второго дела, а дела 276, 388, 473 и 487 отсутствуют[14]. То есть фактически в архиве хранилось 538 дел. Они отличаются по объёму, составляя от двух до нескольких сотен страниц[1].

Содержание документов[править]

В «Смоленский архив» входят документы Брянской, Калужской, Псковской и Тверской областей, территории которых входили в то время в укрупнённую Западную область с центром в Смоленске, за 1929—1937 годы. При этом в коллекцию попали дела за пределами этого временного периода: дело 24 — профсоюзная переписка ведомств г. Брянска за 1924—1925 годы, дела 130—131 — Медынский уком (Калужская губерния) за 1925—1926 годы, дело 292 — материалы Спас-Деменского укома (Калуга) за 1927 год, дело 293 — Псковский губком ВКП(б) за 1927 год, дела 297, 531 и 532 — Осташковский уком (Тверь) за 1926—1928 годы и т. д.[1]

Около 60 дел вообще не относятся к партийному архиву и Смоленщине: например, журнал «Плодово-ягодное хозяйство» за январь 1933 года (дело 264); бюллетени Всероссийской ассоциации пролетарских писателей (1926 г.), Комитета транспортников (1929), ТАСС по сельскому хозяйству за 1932 год (256, 258 и 263); брошюра на польском языке (дело 268); песни и частушки на белорусском языке (дело 505); экономическая и историческая характеристика Биробиджана (дела 484, 486 и 490); список опубликованных на иврите книг с выходными данными за 1932 год (дело 489); газетные вырезки по Украине и Белоруссии за 1926—1929 годы (дела 447, 449). В архив также входят общедоступные для любого гражданина даже и в то время книги и газеты: дело 536 — стенографический отчет XV съезда ВКП(б); дело 537 — часть I «ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК (1898—1924)», изданная в 1932 г.; дело 457 — два номера газеты «Правда» за июнь 1941 года; дело 456 — киевские газеты «Транспортник» и «Большевик» за 1941 год и другие. Есть в коллекции "пустые" дела — такие, как 461-е (незаполненный бланк учетной карточки члена Союза воинствующих безбожников), 464-е (расписка рабочих в получении спецодежды), 520-е (пустые бланки отчётности по работе с пионерами)[1].

В основном в коллекции представлены не первые экземпляры машинописного текста или рукописные материалы, исполненные иногда не чернилами, а карандашом, не на белой бумаге, а на оборотной стороне уже использованных листов, газетных полос, бланков и т. д. Некоторые из них вообще нечитаемы и представляют из себя не что иное, как общее расплывшееся темное пятно по всей странице. Понятно, что такие материалы Фейнсод и другие исследователи оставляли вне поля зрения[1].

До половины всех дел американской коллекции — документы среднего звена управления, преимущественно по хозяйственным вопросам районного, уездного, волостного значения. Около трети дел представляют уровень губкома и обкома: протоколы заседаний, переписка, также большей частью хозяйственного характера. Остальное — это документы местных организаций и учреждений: жалобы и их рассмотрение, решения низового уровня[1].

Уникальность и типичность материалов[править]

Американские исследователи стремились подчеркнуть важность «Смоленского архива», указывая, что в нынешних архивах Смоленска «есть документы, относящиеся к тому же времени и тем же организациям, которые упоминались в «Смоленском архиве», но нет тех документов, которые есть у нас» (Арч Гетти). Но, поскольку автор этого заявления в архивах Смоленска не работал, он явно выдавал желаемое за действительное. Фактически многие разрозненные документы (протоколы Западного облисполкома, Смоленского губкома, материалы по «Смоленскому нарыву» 1928-1929 годов), всё дело 538 целиком (типографские экземпляры протоколов заседаний бюро Западного обкома ВКП(б) за 1936 год), имеются также и в ЦДНИСО[1].

Поскольку в «Смоленском архиве» хозяйственные вопросы превалируют, уже в начале работы с архивом советологи стали задаваться вопросом о его типичности для всей России и СССР. Мёрл Фейнсод, называя коллекцию «зеркалом советской действительности», был осторожен в представлении коллекции как типичной и экстраполируемой. Арч Гетти придерживался более радикального мнения: «В некоторых аспектах типичность «Смоленского архива» бесспорна. И если бы мы даже как-то предположили, что Западная область была в чем-то особенной, …то и тогда её партийный архив стоил бы того, чтобы его исследовать». Сергей Максудов придерживается того же мнения: «при всем своеобразии людей, различии деревень, районов и областей большинство незатейливых происшествий кажутся типичными, такие или похожие события случались повсеместно. Дело здесь в глубоком внутреннем единстве народа, и в единообразии порядков и лозунгов самой советской власти, и в близости сельскохозяйственных занятий в различных концах страны»[15].

Е. В. Кодин считает, что документы «Смоленского архива» вполне типичны для центрального региона России, однако неуместны аналогии Смоленщины со всей страной, без учета какой-либо специфики развития событий в крупном промышленном регионе или в отдаленной сельскохозяйственной глубинке. При очевидной неполноте коллекции в ней были представлены темы коллективизации, чисток и репрессий, методов партийного руководства в середине и второй половине 1930-х годов, а это как раз находилось в русле основных исследований западных советологов, которые совсем не уделили внимания таким темам, как документы по национальному вопросу, по комсомолу и стремлению партии вовлечь в общественную работу женщин. И хотя в самих документах нет умышленных фальсификаций, их отбор и трактовка заставляет сомневаться в объективности и непредвзятости западных исследователей[1].

Трактовки и публикации[править]

Первым историком, широко использовавшим смоленские документы, был профессор Гарвардского университета Мёрл Фейнсод. Именно он получил микрофильмы с копиями документов, заключив контракт о детальном их изучении с частной исследовательской организацией Рэнд Корпорейшн (Санта-Моника, Калифорния), которой затем была передана сама коллекция[1].

К сентябрю 1954 года Фейнсод подготовил для Рэнд Корпорейшн «Выборочный указатель наиболее важных дел» (A Selected Index to Itiems of Principal Interest), сгруппированный по тематике, датам и нумерации соответствующих дел[1].

24 января 1955 года в газете «Нью-Йорк Таймс» впервые была опубликована статья с «односторонне-негативной» характеристикой материалов «Смоленского архива» с общим выводом о том, что жизнь в советском обществе "больше похожа на ту, что дана в романе Джорджа Оруэлла «1984». А так как советским ученым доступ в архивы собственной страны запрещен, продолжала газета, то «мы можем даже приглашать их сюда для того, чтобы они могли здесь использовать те материалы, в которых им отказывают дома», и которые «могут оказаться бесценными для обучения советских людей их собственной правдивой истории»[16].

В апреле 1957 года Джон Армстронг, сославшись на статью 1955 года, раскрыл в статье «Ключи к советским политическим архивам» в журнале «The Russian Review» историю появления документов в США: «во время немецкого нашествия была добыта часть документов государственных и партийных архивов, которые имеют отношение к периоду чуть позже, чем первое десятилетие Советской власти…, наиболее значительная часть которых находится в «Смоленском архиве», который в настоящее время анализируется американскими учеными». Он признал, что недостаток документальных источников — «основное препятствие к изучению советской политики»[17].

Изучение документов архива продолжилось в научном семинаре Фейнсода в Гарвардском университете в 1956-1957 годах при финансовой поддержке Фонда Форда, который издал в 1958 году книгу «Смоленск под властью Советов» (Smolensk under Soviet Rule)[1].

Документы архива использовали Ричард Пайпс в трудах по ранней советской истории и Роберт Конквест в знаменитой книге «Большой террор»[1].

Доктор исторических наук Е.В. Кодин в 1998 году на основании полугодичной стажировки в США и работы с коллекцией архива выпустил объёмную монографию ««Смоленский архив» и американская советология». Сборники статей по этой теме также вышли под редакцией С.Д. Мякушева и в издательстве РОССПЭН[1].

Литература[править]

См. также[править]

Источники[править]

  1. ↑ 1,00 1,01 1,02 1,03 1,04 1,05 1,06 1,07 1,08 1,09 1,10 1,11 1,12 1,13 1,14 1,15 1,16 1,17 1,18 1,19 1,20 1,21 1,22 1,23 Кодин, Евгений https://nasledie.admin-smolensk.ru/arhivy/istoriya-arhivnogo-dela-na-smolenschine/quot-smolenskij-arhiv-quot-ukradennye-stranicy-istorii-smolenschiny-e-kodin/. Администрация Смоленской области (2017-07-25). Проверено 9 февраля 2023.
  2. ↑ Пленённый архив (2009-09-09).
  3. ↑ Хорошунова И. А. Первый год войны Архивная копия от 6 сентября 2021 на Wayback Machine. // Егупец. — 2001. — № 9 — С. 11-12.
  4. ↑ Звягинцев В. Е. Война на весах Фемиды. Война 1941—1945 гг. в материалах следственно-судебных дел. Книга 1 Архивная копия от 6 сентября 2021 на Wayback Machine. — М.: Терра, 2006. — С. 28.
  5. ↑ 5,0 5,1 Возвращение "Смоленского архива". Федеральное архивное агентство (2002-12-13). Проверено 9 февраля 2023.
  6. ↑ 6,0 6,1 Fainsod, Merle. Smolensk Under Soviet Rule, (New York, 1958), с.3, 456
  7. ↑ The New York Times, 1958, October 5, VII, 44 : 3.
  8. ↑ 8,0 8,1 Гетти, Дж. Арч. Фонды «Смоленского архива» в США//Советские архивы. 1991. № 1. С. 93.
  9. ↑ Шепелев В. Судьба «Смоленского архива»//Известия ЦК КПСС. 1991. № 5. С. 135—137.
  10. ↑ Crimsted, К. Patricia. The Odyssey of the Smolensk Archive. Plundered Communist Records for the Service of Anti-Communism, The Carl Beck Papers in Russian and East European Studies, 1201, University of Pittsburg, 1995, с. 25-48, 79.
  11. ↑ В Россию возвращается «Смоленский архив» — секретные документы компартии СССР Архивная копия от 15 июня 2013 на Wayback Machine // Newsru.com, 13.12.2002
  12. ↑ Американцы вернули Смоленский архив Архивная копия от 24 июня 2013 на Wayback Machine // Известия, 13.12.2002
  13. ↑ Зараев, Михаил. По следам Смоленского архива. Очерки.- Москва: Советский писатель,1990. С. 3.
  14. ↑ Getty, J. Arch, 'Guide to the Smolensk Archive', in A Researcher's Guide to Sources on Soviet Social History hi the 1930s, edited by Sheila Fitzpatrick and Lynne Viola, New.York, 1990, p. 85, 100, 87.
  15. ↑ Неуслышанные голоса. Документы Смоленского архива. Книга первая. 1929. Кулаки и партейцы. Сост. Сергей Максудов, Ardis/Arm Arbor, 1987, с. 9-10.
  16. ↑ The New York Times, 1955, January 24, 22 : 2.
  17. ↑ Armstrong, John, «Clues to the Soviet Political Archives», Russian Review, 16,2 (April 1957), p. 47.
Runi.svg Одним из источников этой статьи является статья в википроекте «Руниверсалис» («Руни», руни.рф), называющаяся «Смоленский архив».
Материал указанной статьи полностью или частично использован в Циклопедии по лицензии CC BY-SA.
Всем участникам Руниверсалиса предлагается прочитать «Обращение к участникам Руниверсалиса» основателя Циклопедии и «Почему Циклопедия?».
Wikipedia-logo-v2-ru.svg Одним из источников этой статьи является статья в википроекте «Русская Википедия» под названием «Смоленский архив», находящаяся по адресу:

«https://ru.wikipedia.org/wiki/Смоленский_архив»

Материал указанной статьи полностью или частично использован в Циклопедии по лицензии CC-BY-SA 4.0 и более поздних версий.

Источник — http://cyclowiki.org/w/index.php?title=Смоленский_архив&oldid=1603581