Майя Александровна Улановская
Майя Улановская (англ. Maya Ulanovskaya) — советско-израильская диссидентка, правозащитница, писатель, публицист, переводчик и мемуаристка[1].
Ранний период[править]
Появилась на свет в семье разведчиков Александра Петровича (Израиля Хайкелевича) Улановского и Надежды (Эстер) Марковны Улановской (в девичестве Фридгант). В конце 40-х родителей арестовали.
В 1949 поступила в МИПП, в котором вступила в «Союз борьбы за дело революции», собравший в себя осознавших преступный характер сталинского режима и всего строя еврейских юных интеллектуалов.
Репрессии[править]
7 февраля 1951 арестована органами МГБ. Неоднократно была отправлена в карцер (три раза в Лефортовской тюрьме и один раз в Бутырской), «к следователю вызывали ночью, а днём не давали спать», в карцере выдавали «300 граммов хлеба в сутки и две кружки кипятку. Но от голода начинаешь страдать только на третий день, настолько мучителен холод». Так, она описывает, что её подвергли следующему наказанию:
В соседней большой комнате на меня набросилось с полдюжины солдат, схватили за руки, хотя не сопротивлялась, и один из них стал колотить меня мешком, набитым песком, по голове, лицу и плечам, приговаривая: «Фашистка!» Потом на меня надели длинную брезентовую рубаху с прикреплёнными к рукавам ремнями, скрутили руки за спиной, бросили на пол и стали подтягивать ноги к затылку. Боль нарастала, и я чувствовала, что каждый из этих мужчин и женщин, которые видели меня в первый раз, старается причинить боль посильнее, затягивая ремни туже и туже. Я прохрипела: «Гады». Потом услышала дикий рёв, не понимая, что кричу я сама. Так я лежала минут десять, видела возле своего лица чёрные сапоги и судорожно пыталась принять такое положение, чтобы уменьшить боль. Позже, в лагере, я узнала, что «рубашку» полагается надевать на буйных уголовников, чтобы смирить физическое сопротивление, и что при этот присутствует врач и щупает пульс.
Сокамерница, по ее воспоминаниям, попрекала ее тем, что якобы евреи в лагерях предпочитают лёгкий труд «придурков», а не «вкалывать» на «общих работах»:
Кто-то из них с возмущением рассказал, как радостно евреи приветствовали приехавшую в Москву Голду Меир. Потом их, по каким-то спискам, естественно, всех пересажали, и правильно сделали. Танька – в том ночном разговоре – выразила убеждение, что в лагере я захочу, как делают обычно евреи, жить, не работая, а чтобы за меня работала она.
Правда, сама Улановская писала, что физический труд ей был скучен:
Моя мать, например, хотела доказать, что евреи и интеллигенты умеют работать не хуже других. Поэтому она всё время была на общих работах… Мне такой подход был абсолютно чужд… Я вообще не понимала, зачем надо надрываться. На кого работаем?… Правда, устроиться мне было некуда. Я с самого начала знала, что в «придурки» мне не попасть.
Сама она пишет, что не пыталась обманывать в лагпунктах, выдавать там себя за специалиста, зато написала, что пыталась выдавать себя в документах за русскую, но была разоблачена следователем. «Друзья старались найти мне работу придурка». Тем не менее, по словам Улановской, она работала на общих работах.
13 февраля 1952 ВКВС приговорена к 25 годам ИТЛ. Сидела в Озерлаге, трудилась на слюдяном производстве и в сельхозе. Знала там и немецких лагерниц. Считает, что немецкие женщины в целом не против евреев:
Могу констатировать, что немки — наименее заражённый юдофобством лагерный элемент… Помню, правда, рассуждения одной немки о том, что Гитлер не зря был против евреев. Они захватили все места в Германии, а немцы — народ мягкий, добродушный, вот их и вытеснили отовсюду.
С одной немецкой заключённой, Урсулой, лесбиянкой, была в близкой дружбе. Пишет, что в лагере такое было не редкостью («впрочем, говорят, что, попав в нормальные условия, большинство заражённых этим пороком быстро от него избавлялись») наряду с мастурбацией (приводит поговорку: «Попробуешь пальчика, не захочешь мальчика»), и даже была лесбийская частушка:
- Ой, спасибо Сталину,
- Сделал с меня барыню:
- И корова я, и бык,
- Я и баба, и мужик.
Тем не менее, её близость с Урсулой многими осуждалась, и другие узницы их разлучили. Пыталась сочинить стихи об Урсуле и о «пороке».
В феврале 1956 года амнистирована.
Семья и личная жизнь[править]
Затем её супругом стал поэт и переводчик Анатолий Александрович Якобсон, семья которого также пострадала от репрессий и Холокоста, не забывавший о своём происхождении:
Я всегда знал, что я еврей. С детства. Я не считал, что это хорошо или плохо. Стало быть, я всегда любил Израиль. Я любил его как еврейское государство.
В 1959 родила сына Александра, ставшего историком, профессором Еврейского университета в Иерусалиме.
Дальнейшая судьба[править]
В 60-х — 70-х трудилась в библиотеке ИНИОНа в Москве и участвовала в правозащитном движении — перепечатывала самиздат, передавала информацию за границу. Доставала и переводила для знакомых запрещённые книги на еврейскую тему. Знакомые Улановской, по её воспоминаниям, мало верили в победу над строем, так как население оставалось глухо к идеям диссидентов:
Русский народ, мол, вполне устраивает советская власть. Только мы, евреи, всегда пытаемся что-то изменить в этой стране.
В 1971 стала изучать иврит, всё больше и больше она с семьёй и друзьями думали о переезде в Израиль.
В сентябре 1973 с мужем и сыном репатриировалась в Израиль.
В 1974 произошёл развод с мужем.
Трудилась в Национальной библиотеке в Иерусалиме. Перевела на русский ряд книг с английского, иврита и идиша.
Занималась изучением и переводами Артура Кёстлера.
Труды[править]
- Собственные сочинения
- Улановская Н. М., Улановская М. А. История одной семьи. - СПб. : Инапресс, 2003.
- Внутренний план жизни [В годовщину смерти В. Гершуни] // Мемориал-аспект. — М.: 1996. — № 17. — С. 8.
- Еврейская национальная библиотека и её российские корни // Иерусалимский библиофил. — Иерусалим: 1999. — В. 1. — С. 86–[94].
- Об Анатолии Якобсоне // Памяти Анатолия Якобсона: Сб. воспоминаний к 75-летию со дня рождения. — Бостон: М. Graphics Pub., 2010. — С. 19–31.
- // Евреи в культуре русского зарубежья. — Иерусалим: 1995. — № 4. — С. 69–84. (Опубл. с сокращ. и с добавлением текста В. Фромера)
- Письма Юне Вертман // Памяти Анатолия Якобсона: Сб. воспоминаний к 75-летию со дня рождения. — Бостон: М. Graphics Pub., 2010. — С. 32–38.
- Почему Кёстлер? // «22». — Тель-Авив: 1997. — № 104. — С. 187–192. (Для презентации книги о Кёстлере, Иерусалим, ноябрь 1996)
- Свобода и догма : жизнь и творчество Артура Кёстлера. — Иерусалим: Иерусалимский издат. центр, 1996. — 173 с.
- Майя Улановская: Спор в Израиле о Гесе Гельфман
- Майя Улановская: «Прискорбный эпизод»
- Переводы
- С иврита:
- Ковнер А. Книга свидетельств = יום זה : מגילת עדות. — Иерусалим: Библиотека Алия, 1989. — 275 с. с.
- Нетаниягу Й. Письма Йони: портрет героя = מכתבי יוני / собраны и подгот. к печати Беньямином и Идо Нетаньягу. — Иерусалим: Тарбут, [1984].
- Письма. — [2-е изд.]. — Иерусалим; М.: Гешарим; Мосты культуры, 2001. — 330 с.
- Нетаниягу И. Последний бой Йони = הקרב האחרון של יוני. — Иерусалим; М.: Гешарим; Мосты культуры, 2001. — 252 с.
- С английского:
- Кестлер А. Воры в ночи : хроника одного эксперимента = Thieves in the night. — Изд. 1-е – 3-е. — Иерусалим: Библиотека Алия, 1981–1990.
- Кестлер А. Приезд и отъезд : роман = Arrival and departure // Ной : армяно-еврейский вестник. — М. — № 20 (последний). — С. 72–215.
- Кестлер А. Тринадцатое колено = Thirteenth tribe // Время и мы. — Нью-Йорк; М.; Иерусалим: 1998. — № 140. — С. 190–231. (Краткое изложение и перевод)
- Кестлер, Артур: Приезд и отъезд : роман. // «Филобиблон», Иерусалим, 2017. 227 с.
- С идиша:
Источники[править]
- Родившиеся 20 октября
- Родившиеся в 1932 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Нью-Йорке
- Умершие 25 июня
- Умершие в 2020 году
- Умершие в Иерусалиме
- Публицисты по алфавиту
- Публицисты Израиля
- Публицисты XX века
- Публицисты XXI века
- Переводчики по алфавиту
- Переводчики Израиля
- Переводчики XX века
- Переводчики XXI века
- Переводчики прозы и драматургии на русский язык
- Правозащитники СССР
- Советские диссиденты
- Репрессированные в СССР
- Заключённые Озерлага
- Мемуаристы Израиля
- Евреи в СССР