Циклопедия скорбит по жертвам террористического акта в Крокус-Сити (Красногорск, МО)

Михаил Лермонтов и евреи

Материал из Циклопедии
Перейти к навигации Перейти к поиску

Михаил Лермонтов и евреи — отношение русского поэта М. Ю. Лермонтова к евреям[1][2].

Исследователями отмечается: «Очевидна симпатия Лермонтова к еврейскому народу. Вопреки традиционному — даже у Шекспира — изображению сребролюбия и коварства евреев, Лермонтов подчёркивает сердечность и бескорыстие Моисея»[3].

Существует также версия о еврейских корнях Михаила Лермонтова.

Детские годы[править]

Французским евреем был доктор Ансельме Леви, следивший за здоровьем Лермонтова в детстве. Другим евреем, с которым был знаком юный Лермонтов — его преподаватель немецкого Николай Петрович Левий (возможно, что Лермонтов обращался к еврейской теме под их влиянием, особенно Леви[4]). По мнению писателя Георгия Гулиа, «Леви не только лечил Мишеля, но и прививал ему вкус к естественным наукам».

Евреи в произведениях Лермонтова[править]

Лермонтов в своём творчестве нередко обращался к еврейской теме.

Вопросу о положении евреев в христианском мире почти целиком посвящена его детская драма «Испанцы» (1830), положительными героями которой, вопреки названию, были евреи — старик Моисей, его дочь Наоми, служанка Сарра, и сын Моисея — Дон Алварец Фернандо. Общая концепция драмы, трагические положения, резкая противоположность между добродетелью и пороком, изображение того, как самая возвышенная добродетель в нашем мире вынуждается иногда идти путем преступления, пылкие монологи — всё это навеяно шиллеровскими «Разбойниками» и в некоторой степени Байроном, однако фабула драмы, постановка еврейского вопроса и его разрешение свидетельствуют о влиянии лессинговского «Натана Мудрого», хотя в разработке сюжета чувствуется и существенная самостоятельность Лермонтова. Действие драмы происходит в Испании в эпоху инквизиции; евреев преследуют, а среди христиан царит взаимная вражда, злоба, корысть и предательство. Молодой, благородный испанец Фернандо спасает от христиан преследуемого ими старика-еврея, Моисея; этот его поступок так необычен, что заставляет изумленного еврея воскликнуть: «Клянусь Иерусалимом, что он не христианин!… Это верно». Через несколько дней еврею удается уплатить свой долг и спасти Фернандо от гибели. «Он здесь, перед тобой — еврей, гонимый твоим народом, но ты спас меня, и я тебе обязан заплатить, хоть я твоей отчизной презираем. Так, дочь моя, вот мой спаситель». «Здесь, — замечает Фернандо, — одни евреи бедные… Что нужды? они все люди же». В конце драмы оказывается, что Фернандо не испанец, а когда-то несчастным образом потерянный ребёнок этого самого Моисея, воспитанный испанцем. Основной вывод драмы тот, что христиане не имеют ни права ненавидеть и презирать евреев и что пропасть, созданная между людьми различием веры, есть лишь предрассудок, чреватый гибельными последствиями, к несчастью, едва ли не составляющий неотъемлемую черту природы человека, злой и уклонившейся от Бога. Таким вполне филосемитским был взгляд на евреев 15-летнего поэта[5].

Некоторые авторы считают, что «Испанцы» были написаны Лермонтовым для поддержки евреев в ходе кровавого навета «Велижского дела»[6].

В том же 1830 году он написал короткое стихотворение «Плачь, Израиля народ»[7].

Писал Лермонтов и стихи под названием «Еврейские мелодии»[8][9].

В 1832 году относится запись сюжета, не осуществлённого Лермонтовым:

Демон. Сюжет. Во время пленения евреев в Вавилоне (из Библии). Еврейка; отец слепой; он в первый раз видит ее спящую. Потом она поет отцу про старину и про близость ангела; и проч. как прежде. Евреи возвращаются на родину — ее могила остается на чужбине.

Другое его произведение на еврейскую тематику — «Баллада» — выпущена в том же 1832 году, как утверждается «на основе реального события, происшедшего с поэтом в Тифлисе». Основной её мотив аналогичен «Испанцам»: различие религий вырыло между людьми пропасть; живое человеческое чувство стремится перебросить через неё мост, но общественные условия его разрушают, и в этом источник великих несчастий для человека. Но только в роли преследующего тут оказывается не христианин, а еврей, отец еврейки. «Жидовка младая» тайно идёт к своему возлюбленному, чтобы предупредить его о желании её отца их убить. Но бежать ни её возлюбленному, ни ей самой не удалось, утром «народ изумленный кричал и шептал об одном: там, в доме, был русский, кинжалом пронзенный, и женщины труп под окном»[10].
К теме любовных отношений евреев с неевреями можно отнести и поэму «Сашка» (1835—1836), где есть персонаж — красивая еврейка Тирза (ср. Тирца), отцом которой был еврей-шпион:

Отец ее был жид,
А мать (как помню) полька из-под Праги[11].

Близкой к еврейской теме было стихотворение «Ветка Палестины»[12].

В драме «Маскарад» (1834—1835) персонаж Шприх характеризуется так: «С безбожником — безбожник, со святошей — езуит, меж нами — злой картежник, а с честными людьми — пречестный человек»; «какой он нации, — сказать не знаю смело: на всех языках говорит. Верней всего, что жид». Эта характеристика вложена в уста отрицательного героя Казарина.

См. также[править]

Источники[править]