Яков бен-Моисей Бераб

Яков бен-Моисей Бераб — талмудист.

Биография

Родился в Мокеде, близ Толедо, в 1474 году.

Бераб был учеником Исаак Абоаба.

В 1492 году Бераб бежал из Испании в Тлемсен, а оттуда уехал в Фес, где местная община избрала его раввином, несмотря на его 18-летний возраст.

О всеобщем уважении, которым Бераб пользовался в Берберии, лучше всего свидетельствуют следующие строки в сочинении «Omer Schikchah» Авраам Гависона: «Не говори, что светоч Закона погас в Израиле: Яков Бераб вернулся — он опять среди нас».

Продолжительность пребывания Бераб в Алжире с точностью не установлена, но ещё ранее 1522 года Бераб был в Иерусалиме, откуда, вследствие неблагоприятных условий, вскоре переехал вместе с учениками в Египет, как показывает письмо из Эрец-Исраэль, помеченное 1522 годом.

Несколько лет спустя, в 1527 году Бераб, уже обладая достаточными средствами, поселился в Дамаске.

В 1533 году Бераб получил место раввина в Каире, а через несколько лет окончательно поселился в Сафеде, где в то время существовала значительная еврейская община. Тут у него зародилась смелая, прославившая его идея — создать в Израиле духовный центр еврейства. План Бераба вполне уясняется для правильного ο нём суждения лишь при рассмотрении его в связи со всей эволюцией мысли в молодом поколении испанских изгнанников. Страшная катастрофа 1492 года, наряду тяжёлым положением евреев в Германии и Италии грозившая еврейству полным уничтожением, вызвала некоторые явления, которые, несмотря на свою кажущуюся парадоксальность, были, однако, вполне логичны: люди впечатлительные и одаренные живым воображением полагали, что близится обетованное пришествие Машиаха; на свои ужасные страдания они смотрели, как на необходимый «процесс очищения», как на «вполне естественные страдания» перед наступлением мессианской эры (משיח חנלי‎). Выдающимся носителем таких мистических мечтаний был Соломон Молхо, трагическая судьба которого не повлияла отрезвляющим образом: многие продолжали предаваться страстным упованиям и были готовы умереть мучениками за веру. Более практические люди, однако, не поддавались мистическому заблуждению: они говорили, что пришествие Машиаха не последует внезапно, что евреям надо к нему приготовиться и что первым шагом в этом деле послужит учреждение общееврейского трибунала, как духовного центра еврейства. Так как мессианские упования были распространены особенно среди жителей Израиля, то это побудило людей с более трезвым миросозерцанием требовать такой общееврейской центральной духовной организации, которая могла бы со временем превратиться в политический орган. Наиболее подходящим лицом для осуществления этого плана был именно Бераб, как особенно уважаемый на Востоке талмудист и как человек огромной энергин. Он намеревался восстановить старую «семиху» (рукоположение) и наиболее подходящим пунктом для своей деятельности признал город Сафед. Разногласию в решениях и толкованиях закона следовало положить конец; ни один раввин или талмудист не вправе разрешать важнейшие религиозные вопросы по-своему; должна быть учреждена одна высшая инстанция для решения спорных пунктов религиозного законодательства. В осуществлении этого плана, несмотря на его кажущуюся новизну, Бераб опирался на исторический опыт, а именно образцом ему служил, в известном, конечно, смысле, древний синедрион. Но синедрион состоял из мужей, считавших себя рукоположенными Моисеем через посредство его преемников (Pirke Aboth, начало), а таких мужей уже больше не существовало. Бераб, однако, не остановился перед этим затруднением. Дело в том, что Маймонид, как будто предвидя события, учил, что палестинские ученые могут рукополагать в раввины лиц из своей среды и что такие лица затем вправе возводить других в раввинский сан. Хотя мнение Маймоннда и оспаривали Нахманид и другие учёные, да и сам Маймонид не с достаточной положительностью высказался по вопросу, Бераб, тем не менее, самоуверенно пошел к цели, не считаясь ни с какими препятствиями. Кроме того, сафедские талмудисты отнеслись с полным доверием к задуманному Берабом плану и, став на раввинскую точку зрения, не рассчитывали, чтобы могли возникнуть какие-нибудь преграды для его осуществления.

Таким образом, в 1538 году 25 раввинов, собравшись в Сафеде, рукоположили Бераб, уполномочив его возводить в раввинский сан других с целью образования синедриона. В речи, произнесенной в сафедской синагоге, Бераб доказывал с талмудической точки зрения законность своего рукоположения и знакомил слушателей с характером присвоенных ему прав. Большинство палестинских ученых выразило согласие на нововведение Бераб, а немногие недовольные не рискнули возражать ему и его последователям. С целью заручиться благоволением израильских евреев, Бераб немедленно воспользовался своим правом и первым рукоположил главного иерусалимского раввина, Леви бен-Яков ибн-Хабиба. Рукоположение именно этого лица служит лучшим подтверждением того, что Бераб всегда подчинял собственные интересы пользе дела; и в данном случае он не считался с тем, что Ибн-Хабиб был в течение многих лет личным его противником, с которым он часто вступал в пререкания по поводу респонсов и гаскамот. В очень благожелательном тоне Бераб известил Ибн-Хабиба ο его состоявшемся рукоположении. Он не думал, конечно, встретить оппозицию со стороны Хабиба, но, как оказалось, ошибся в расчете: Ибн-Хабиб счел оскорблением для себя лично и для достоинства Иерусалима поступок Бераба, не нашедшего нужным консультироваться у иерусалимских ученых перед введением такой важной реформы; поэтому, даже несмотря на предупредительное отношение к нему Бераб, он продолжал враждовать с ним; не ограничиваясь только устным протестом, он послал ученым Сафеда уведомление, в котором указывалось на незаконность их поступков и выражалось опасение, что затея их явится угрозой раввинскому иудаизму, так как синедрион, пользуясь авторитетом, начнет производить изменения в календаре. Несмотря на сдержанный тон Ибн-Хабиба, в его послании проглядывает, наряду с оппозицией нововведениям Бераба, также личное враждебное отношение автора к Берабу: он подробно доказывает, что сафедские ученые не вправе распоряжаться «семихою», так как сами не свободны от предубеждений в этом вопросе, и намекает на то, что Бераб вовсе не безусловно достойное лицо для руководительства делом. Бераб понял опасность, грозившую его планам, но, будучи крайне раздражен несправедливыми нападками Ибн-Хабиба, не ограничился строго объективными возражениями, а сам перешел на личности. В ответ на замечание Ибн-Хабиба, что давать «семиху» должны люди не только ученые, но и благочестивые, Бераб говорит: «Я никогда не менял своего имени; среди нужды и отчаяния я шел по путям Господним»; в этом кроется намек на проживание Ибн-Хабиба в юных годах в Португалии под чужим, христианским именем. Спор между Берабом и Ибн-Хабибом перешел затем окончательно на личную почву, и это плохо отразилось на деле Бераб, так как, имея многих почитателей, Бераб вовсе не имел друзей. Дошло до того, что Бераб пришлось опасаться за свою жизнь: ο рукоположении было донесено турецкому правительству, как ο первом шаге по пути к восстановлению еврейского государства, и турецкие власти, конечно, не преминули бы принять суровые меры. Тогда последний вынужден был на некоторое время уехать в Египет; несмотря на то, что каждая минута в замедлении отъезда подвергала его жизнь опасности, он успел, однако, рукоположить 4-х раввинов, «дабы они могли в его отсутствие продолжать начатое им дело». Между тем, число приверженцев Ибн-Хабиба росло, и после своего возвращения Бераб понял, что план его рухнул. Последовавшая спустя несколько лет смерть Бераба положила конец вражде между палестинскими учеными. Безусловно установлено, что в числе 4-х учёных, возведенных Бераб в сан раввинов, были Иосиф бен-Эфраим Каро (творец Шулхан Аруха) и Моисей ди Трани. Если другими двумя были, как предполагают, Авраам Шалом и Израиль де Куриал, то единственным лицом, воспользовавшимся привилегией рукоположения, является Каро, возведший в сан раввина Моисей Алшеха, который, в свою очередь, рукоположил Хаим-Виталь Калабрезе. Таким образом, институт рукоположения распространился на четыре поколения.

Из многочисленных сочинений Бераба изданы лишь его «Schaaloth u- Teschuboth», респонсы, Венеция, 1663; впрочем, в амстердамском издании раввинской Библии (1724—1728) помещен комментарий Бераба на кн. Исаии и Иеремии.

Умер в Сафеде в 1546 году.