Господа Головлёвы

Господа Головлёвы

Литературное произведение

Издание

Жанр

роман

Автор

Михаил Салтыков-Щедрин

Язык оригинала

русский

Год написания

1875—1880

Текст произведения в Викитеке

«Господа Головлёвы» — роман М. Е. Салтыкова-Щедрина, написан в 1875—1880 гг. Произведение включает в себя 5 глав:

• «Семейный суд»
• «По-родственному»
• «Семейные итоги»
• «Племяннушка»
• «Выморочный»

Изначально публиковались как цикл рассказов и входили в сатирическую хронику «Благонамеренные речи», печатавшуюся в журнале «Отечественные записки» в 1875—1876 гг., далее хроника выходила уже без этих глав. В 1876 году Салтыков-Щедрин решил создать роман, он выделил уже написанные главы из «Благонамеренных речей» и впоследствии дописал ещё две:

• «Недозволенные семейные радости» (1876)
• «Расчёт» (1880)

Главы, печатавшиеся в журнале, подверглись доработке писателя.

История публикаций

• «Семейный суд», впервые опубликована в журнале «Отечественные записки» в 1875, № 10, под заглавием «Благонамеренные речи. XIII. Семейный суд».
• «По-родственному». Впервые опубликована в журнале «Отечественные записки», 1875, № 12, под заглавием «Благонамеренные речи. XVII. По-родственному»
• «Семейные итоги». Впервые опубликована в журнале «Отечественные записки», 1876, № 3, под заглавием «Благонамеренные речи. XVIII. Семейные итоги»
• «Племяннушка». Впервые опубликована в журнале «Отечественные записки», 1876, № 5, под заглавием «Благонамеренные речи. Перед вымороченностью».
• «Недозволенные семейные радости». Впервые опубликована в журнале «Отечественные записки», 1876, № 12, под заглавием «Семейные радости». Эта глава и последующие уже не входили в хронику «Благонамеренные речи».
• «Выморочный». Впервые опубликована в журнале «Отечественные записки», 1876, № 8
• «Расчет». Впервые опубликована в журнале «Отечественные записки», 1880, № 5, под заглавием «Решение (Последний эпизод из головлевской хроники)»

Персонажи

• «Глава семейства, Владимир Михайлович Головлёв, еще смолоду был известен своим безалаберным и озорным характером, и для Арины Петровны, всегда отличавшейся серьёзностью и деловитостью, никогда ничего симпатичного не представлял. Он вел жизнь праздную и бездельную, чаще всего запирался у себя в кабинете, подражал пению скворцов, петухов и т. д. и занимался сочинением так называемых „вольных стихов“ <…> Арина Петровна сразу не залюбила этих стихов своего мужа, называла их паскудством и паясничаньем, а так как Владимир Михайлович собственно для того и женился, чтобы всегда иметь под рукой слушателя для своих стихов, то понятно, что размолвки не заставили долго ждать себя. Постепенно разрастаясь и ожесточаясь, размолвки эти кончились, со стороны жены, полным и презрительным равнодушием к мужу-шуту, со стороны мужа — искреннею ненавистью к жене, ненавистью, в которую, однако ж, входила значительная доля трусости» — М. Е. Салтыков-Щедрин «Господа Головлёвы».
• «Арина Петровна — женщина лет шестидесяти, но еще бодрая и привыкшая жить на всей своей воле. Держит она себя грозно; единолично и бесконтрольно управляет обширным головлёвским имением, живет уединенно, расчетливо, почти скупо, с соседями дружбы не водит, местным властям доброходствует, а от детей требует, чтоб они были в таком у нее послушании, чтобы при каждом поступке спрашивали себя: что-то об этом маменька скажет? Вообще имеет характер самостоятельный, непреклонный и отчасти строптивый, чему, впрочем, немало способствует и то, что во всем головлёвском семействе нет ни одного человека, со стороны которого она могла бы встретить противодействие.» — М. Е. Салтыков-Щедрин «Господа Головлёвы».
• «Степан Владимирович, старший сын, <…>, слыл в семействе под именем Степки-балбеса и Степки-озорника. Он очень рано попал в число „постылых“ и с детских лет играл в доме роль не то парии, не то шута. К несчастию, это был даровитый малый, слишком охотно и быстро воспринимавший впечатления, которые вырабатывала окружающая среда. От отца он перенял неистощимую проказливость, от матери — способность быстро угадывать слабые стороны людей. Благодаря первому качеству, он скоро сделался любимцем отца, что еще больше усилило нелюбовь к нему матери. Часто, во время отлучек Арины Петровны по хозяйству, отец и подросток-сын удалялись в кабинет, украшенный портретом Баркова, читали стихи вольного содержания и судачили, причем в особенности доставалось „ведьме“, то есть Арине Петровне. Но „ведьма“ словно чутьем угадывала их занятия; неслышно подъезжала она к крыльцу, подходила на цыпочках к кабинетной двери и подслушивала веселые речи. Затем следовало немедленное и жестокое избиение Степки-балбеса. Но Степка не унимался; он был нечувствителен ни к побоям, ни к увещаниям и через полчаса опять принимался куролесить. То косынку у девки Анютки изрежет в куски, то сонной Васютке мух в рот напустит, то заберется на кухню и стянет там пирог (Арина Петровна, из экономии, держала детей впроголодь), который, впрочем, тут же разделит с братьями». — М. Е. Салтыков-Щедрин «Господа Головлёвы».
• «После Степана Владимировича, старшим членом головлёвского семейства была дочь, Анна Владимировна, о которой Арина Петровна тоже не любила говорить. Дело в том, что на Аннушку Арина Петровна имела виды, а Аннушка не только не оправдала ее надежд, но вместо того на весь уезд учинила скандал. Когда дочь вышла из института, Арина Петровна поселила ее в деревне, в чаянье сделать из нее дарового домашнего секретаря и бухгалтера, а вместо того Аннушка, в одну прекрасную ночь, бежала из Головлёва с корнетом Улановым и повенчалась с ним. Года через два молодые капитал прожили, и корнет неизвестно куда бежал, оставив Анну Владимировну с двумя дочерьми-близнецами: Аннинькой и Любонькой. Затем и сама Анна Владимировна через три месяца скончалась, и Арина Петровна волей-неволей должна была приютить круглых сирот у себя. Что она и исполнила, поместив малюток во флигеле и приставив к ним кривую старуху Палашку». — М. Е. Салтыков-Щедрин «Господа Головлёвы».
• «Порфирий Владимирович известен был в семействе под тремя именами: Иудушки, кровопивушки и откровенного мальчика, каковые прозвища еще в детстве были ему даны Степкой-балбесом. С младенческих лет любил он приласкаться к милому другу маменьке, украдкой поцеловать ее в плечико, а иногда и слегка понаушничать. Неслышно отворит, бывало, дверь маменькиной комнаты, неслышно прокрадется в уголок, сядет и, словно очарованный, не сводит глаз с маменьки, покуда она пишет или возится со счетами. Но Арина Петровна уже и тогда с какою-то подозрительностью относилась к этим сыновним заискиваньям. И тогда этот пристально устремленный на нее взгляд казался ей загадочным, и тогда она не могла определить себе, что именно он источает из себя: яд или сыновнюю почтительность» — М. Е. Салтыков-Щедрин «Господа Головлёвы».
• «Совершенную противоположность с Порфирием Владимировичем представлял брат его, Павел Владимирович. Это было полнейшее олицетворение человека, лишенного каких бы то ни было поступков. Еще мальчиком, он не выказывал ни малейшей склонности ни к ученью, ни к играм, ни к общительности, но любил жить особняком, в отчуждении от людей. Забьется, бывало, в угол, надуется и начнет фантазировать. Представляется ему, что он толокна наелся, что от этого ноги сделались у него тоненькие, и он не учится. Или — что он не Павел-дворянский сын, а Давыдка-пастух, что на лбу у него выросла болона, как и у Давыдки, что он арапником щелкает и не учится. Поглядит-поглядит, бывало, на него Арина Петровна, и так и раскипятится ее материнское сердце» — М. Е. Салтыков-Щедрин «Господа Головлёвы».

Экранизации

• 1933 — «Иудушка Головлёв» (реж. Александр Ивановский).
• 1978 — «Господа Головлёвы» (телеспектакль) (реж. Николай Александрович и Евгений Весник
• 2010 — «Господа Головлёвы» (реж. Александра Ерофеева)