Возникновение городов в Месопотамии

Возникновение городов в Месопотамии

Возникновение городов в Месопотамии началось в позднем энеолите Месопотамии в двух географических полюсах: северной Месопотамии, таких как Тель-Брак или Тепе-Гавра, и из южной, таких как Урук. В начале 4-го тысячелетия до н. э. города этих двух полюсов развивались независимо друг от друга.

История

См. также: Урукский период

Шаблон:История Древней Месопотамии В позднем энеолите Месопотамии, включающем конец убейдского периода (ок. 4000-3900 гг. до н. э.) и урукский период (3900-3600 гг. до н. э.), сложилось общество, постепенно ставшее иерархическим, вокруг влиятельных семей, занимавших большие дома, в которых не было найдено сельскохозяйственных орудий. Они примыкали к храмам, которые сегодня считаются городами, значительно выросшими в размерах и доминировавшими над соседними деревнями, приобретая городской или «протогородской» характер. Более того, в этих храмах размещалось священное сословие, легитимизировавшее новых светских «чиновников», с которыми они были тесно связаны.

Находка в Уруке серии табличек, написанных символьными знаками — первой в своём роде — отражает деятельность сложной, стратифицированной администрации. Среди этих текстов — «Список титулов и профессий». Он, вероятно, датируется периодом позднее 4-го тысячелетия до н. э., но его составление, как представляется, иллюстрирует более раннюю ситуацию, указывающую на четырёхуровневое иерархическое общество с различными профессиями, а также экономическими и политическими группами, которые становились всё более комплексными.

Все эти элементы сочетаются с появлением городов, которые развиваются из двух географических полюсов: из северной Месопотамии, таких как Тель-Брак или Тепе-Гавра, и из южной, таких как Урук. В начале 4-го тысячелетия до н. э. города этих двух полюсов развивались независимо друг от друга.

Однако с середины 4-го тысячелетия до н. э. развитие северных городов замедлилось: они перестали расти и даже начали сокращаться. В это время отношения между двумя регионами — севером и югом — стали казаться несбалансированными, что привело к своеобразной «колонизации» северных городов южными. Эта колонизация, чаще всего экономически мотивированная, происходила вдоль торговых путей северного Ирака, северной Сирии и юго-восточной Турции и может быть распознана по преобладанию керамики с формами, характерными для южного месопотамского города Урук, а также по определённым типам строительства, оформления печатей и практики запечатывания.

В качестве примера можно привести Хабуба Кабира: сирийское городище в районе Среднего Евфрата демонстрирует настолько тесные связи с южной Месопотамией, что этот город и его религиозный центр близ Джебель-Аруда считаются «колонией» Урука. Трёхчастные дома с открытыми пространствами и иногда большими приёмными залами были построены вдоль улиц, организованных вокруг ворот массивной стены. Они были окружены плотным кольцом домов меньшего размера. Эта последняя городская планировка, возможно, была похожа на планировку Урука, раскопки которого были проведены лишь частично. В Хачинеби-Тепе, на турецкой части Евфрата, недалеко от современного города Биреджик, местная керамика была найдена наряду с керамикой из Южной Месопотамии.

К концу 4-го тысячелетия до н. э. колонизация Урука, по всей видимости, прекратилась: использование керамики южного типа сократилось и исчезло. Но за этим не всегда следует простое и немедленное возрождение северных политических структур: например, нижний город Телль-Брак был заброшен, а само поселение значительно сократилось. Напротив, в Арслантепе, где колонизация Урука казалась не столь масштабной, возникает новый тип элиты, основанный больше на личной власти, чем на храмовых институтах.

Обмен и контроль над ресурсами

Примитивное терракотовое изображение женщины. Ур или Эреду, Ирак (4000-3500 гг. до н. э.). Национальный музей Ирака, Багдад

Хотя сейчас доказано, что орошаемое земледелие на юге — особенно с помощью рало и повозок — не было единственной причиной централизации социальной организации, оно создавало излишки продовольствия, которые использовались для содержания специалистов, вождей, жрецов и ремесленников, не производивших собственной пищи. Эти продовольственные излишки — наряду с жемчугом и рыбой — также использовались в торговле между южной элитой и северной, где сухое земледелие было менее интенсивным, но где были доступны медная руда, драгоценные камни, обсидиан (юго-восточная Турция) и древесина, выращивались овцы для шерсти для производства тканей и появился гончарный круг (уже известный к середине 6-го тысячелетия до н. э.).

Аналогичным образом, расширение использования печатей и жетонов отражает существование всё более централизованной и контролируемой экономической деятельности. Более того, эти печати становились всё более сложными. Они используются для опечатывания разнообразных переносных товаров, перевозимых в мешках, корзинах и кувшинах, обозначая власть, под которую попадает содержимое. Их также ставили вокруг дверей, чтобы контролировать доступ к местам хранения. Кроме того, сломанные печати хранились для записи сделок. Если вначале глиняные печати были связаны с одним или несколькими жилищами, то к 4000 году до н. э. они стали появляться в недавно возникших религиозных институтов.

Разнообразие погребений

Хотя отсутствие отличительных знаков на останках позднего убейдского кладбища в Эриду свидетельствует о том, что до середины 5-го тысячелетия до н. э. общество не отличалось строгой иерархией, исследовательница Джоан Оутс отмечает, что социальный статус людей, похороненных на кладбище в Эриду, до сих пор неизвестен и что само по себе это кладбище не свидетельствует об отсутствии социального неравенства. В Тепе Гавра, на северо-востоке Ирака, недалеко от Мосула, эволюция погребальных практик, которые ранее шли по пути стандартизации, стала более разнообразной: на кладбище 6-го тысячелетия до н. э. появились очень богатые гробницы, содержащие золото, серебро и другие редкие материалы, никогда ранее не встречавшиеся, иногда связанные с погребениями младенцев.

Телль-Маджнуна, дополнительный курган стоянки Тель-Брак, содержит свидетельства массового захоронения частично расчленённых людей. Эти человеческие останки, вероятно, представляют собой результат пиршества или резни, что говорит о насильственном утверждении власти. Это контрастирует с захоронениями убейдского периода и, бесспорно, подразумевает потерю индивидуальной идентичности.

Ремесло и искусство

Женские терракотовые статуэтки, одна с заострённым черепом, Ур. Британский музей

Расписная керамика ранних культур имеет тенденцию к исчезновению в пользу более простых материалов, иногда массового производства и идентичных — так называемые чаши «Коба» с инкрустированным символом «быка» на некоторых из них, также найденные в Тель Зейдане и, позднее, в Уруке — использование которых пока не засвидетельствовано, но которые могли быть мерами рациона, указывающими на более сложное управление ресурсами. В период Среднего и Позднего Урука чаши со скошенными краями, найденные в очень большом количестве, также могли использоваться для раздачи стандартных пайков или для выпечки хлеба.

В Эреду и Уре очень часто встречаются так называемые «фигурки с головой ящерицы», вероятно, представляющие правящую элиту. Они служат ещё одним доказательством практики деформации черепа — показателя (о котором говорилось выше) существования нерабочего класса. Одна из мужских фигурок, найденных в Эреду, держит в руках булаву, которую можно интерпретировать как символ власти.

В Тель-Браке были найдены многочисленные оттиски печатей, датируемые 4200-3600 гг. до н. э. На них часто изображены такие животные, как львы в одиночку или группами, змеи или козлы. Эти животные часто сражаются друг с другом, и только люди изображены сражающимися со львами или змеями с помощью оружия или инструментов. Льва можно рассматривать как символ власти в то время, когда лидерство становилось всё более сильным. Это произошло до того, как они появились в искусстве южной Месопотамии в конце периода Урук. Встречаются также гибридные фигуры, сочетающие в себе людей и животных (за исключением голов козлов), или сочетающие головы козлов с ногами или крыльями других животных. Геометрические или абстрактные мотивы, цветы и несколько сложных сцен дополняют коллекцию Тель-Брака.

Цилиндрическая печать и оттиск из известняка: царь (мужчина в сетчатой юбке) и служка, пасущий священное стадо, Урукский период, около 3200 г. до н. э. Британский музей

Существует значительное количество печатей с изображением грифов. Изящный символ, особенно интегрированный в повседневную жизнь: гипотеза о том, что он может быть связан с переработкой отходов в результате обширной урбанизации, представляется правдоподобной. Съеденные и переработанные стервятниками отбросы и мусор могли заставить жителей того времени считать этих хищных птиц благословением.

В 4-м тысячелетии до н. э. также появились первые цилиндрические печати. Самые ранние из них были обнаружены на уровне Среднего Урука и предшествуют постройкам Э-Анны. Их сложная конструкция обеспечивает большую безопасность по сравнению с печатями, использовавшимися ранее. На них часто изображается важная фигура, «человек в сетчатой юбке» (или «царь-жрец»), иногда охотящийся на львов — атрибуты или прерогативы, известные позднее в месопотамской истории как атрибуты царей, жрецов и воинов.

Города и храмы

Примеры идолов с алебастровыми глазами, обнаруженные в «храме глаз» в Тель-Браке. Около середины 4-го тысячелетия до н. э. Британский музей, Лондон

В Тепе Гавра архитектура больших трёхчастных домов использовалась в ритуальных целях и была преобразована в храмы, часто связанные с укреплёнными зданиями, скорее всего, под контролем элиты, которая таким образом могла осуществлять политическую деятельность и мобилизовать труд и его производство, выступая в качестве жрецов, покровителей святилищ или во имя божеств. Таким образом, общинный характер, некогда ассоциировавшийся с большими трёхчастными домами периода Убейда, сохраняется, но используется для легитимации новых, тесно связанных между собой светских и сакральных «чиновников». Трёхчастные дома, в которых проходили собрания, столь дорогие для убейдских общин, были заменены растущими, нерегулярными скоплениями зданий, размеры которых, судя по всему, отражают скорее индивидуальные предпочтения, чем правила и условности общины.

Раскопки построек позднего медного века (зона TW) в Тель-Браке

В 4-м тысячелетии до н. э. северная зона Тель-Брака также стала крупным примером городской экспансии: была занята вся территория Телля площадью 45 гектаров. На этом этапе скопление жилищ образовало «кольцо» вокруг городища, что, вероятно, свидетельствует о городской агломерации площадью 100 гектаров. С другой стороны, самые маленькие участки поблизости, размером в 5 га указывают на систему, в которой Телль-Брак осуществлял политическое и экономическое господство над окружающими общинами. Существуют также свидетельства монументальной архитектуры, связанной с институциональной религией: в частности, ранние фазы «Храма с глазами», датируемые началом 4-го тысячелетия до н. э., с его сотнями маленьких «идолов с глазами». Этот храм был современником столь же грандиозного здания в Хаммам-эт-Туркмане на реке Белих в северной Сирии, со стенами толщиной 2 метра и контрфорсным фасадом.

Реконструкция храма уровня VII в Эреду, конец 5-го тысячелетия до н. э., монументальное сооружение с трёхчастным планом, характерным для позднего энеолита

На юге подтверждено существование храмов, особенно в Эреду, где под зиккуратом был обнаружен самый древний из них, построенный около 5000 г. до н. э. в период Убейда. Эреду, Телль-Длехим и Телль-эль-Хайяд занимают от 40 до 50 га, а Урук — более 70 га. Около 3400 г. до н. э. в Уруке появились крупные архитектурные памятники в районе Э-Ана. Это, несомненно, был ряд официальных общественных зданий, конкретное экономическое или религиозное назначение которых остаётся предметом предположений, поскольку, к несчастью для историков, они были опустошены от своего содержимого, когда был построен верхний уровень. Окружающая территория занимает от 8 до 9 гектаров, а некоторые здания украшены конусообразной мозаикой.

Письменность и цифры

См. также: Протоклинопись

Письменность стала самым значительным достижением 4-го тысячелетия до нашей эры. Изначально она носила исключительно символический характер, поэтому весьма вероятно, что она стала продолжением использования каменных жетонов или глиняных чаш, на которых вырезался или отпечатывался символ. Однако до сих пор официально не установлено, что жетоны предшествовали табличкам, и они с тем же успехом могли использоваться для печати глиняных табличек, чтобы стандартизировать использование символов.

Наряду с письменностью была разработана система счисления, скорее всего, для подсчёта скота, зерновых и молочных продуктов или для составления календаря. Счёт был основан на шестидесятеричной системе, и её использование, вероятно, началось с применения геометрических жетонов, которые позже были напечатаны на глиняных табличках. Хотя доказательств этому пока нет, жетоны, найденные в Телль-Абаде, могли быть предшественниками этой системы счёта. Традиционно именно появление письменности знаменует конец доистории, хотя согласно современному уровню исследований она представляется скорее символическим маркером или кульминацией процесса возникновения государства и городов, что характеризует переход от доистории к истории в прямом смысле этого слова.

Литература

• Peter M. M. G. Akkermans and Glenn M. Schwartz, The Archaeology of Syria: From complex hunter-gatherers to early urban societies (c.16,000-300 B.C.), Cambridge, Cambridge University Press, 2003.
• ^(fr) Olivier Aurenche and Stefan K. Kozlowski, La Naissance du Néolithique au Proche-Orient, Paris, CNRS Éditions, coll. «Biblis», October 2015, 343 p..
• ^(fr) Pascal Butterlin, Architecture et société au Proche-Orient ancien: Les bâtisseurs de mémoire en Mésopotamie (7000-3000 av. J.-C.), Paris, Picard, 2018.
• Stuart Campbell, «Northern Mesopotamia», in D.T. Potts, A Companion To The Archealogy of the Ancient Near East, Oxford, Blackwell Publishing Ltd. 2012.
• Petr Charvát, Mesopotamia Before History, London and New York, Routledge, 2002, 298 p..
• ^(fr) Jean-Louis Huot, Une archéologie des peuples du Proche-Orient, vol. I: Des peuples villageois aux cités-États (Xe-IIIe millénaire av. J.-C.), Paris, Errance, coll. «Civilisations et cultures», 2004.
• Roger Matthews, The Early Prehistory of Mesopotamia 500,000 to 4,500 B.C., Turnhout, Brepols, coll. " Subartu " (no V), 2000, 149 p..
• Joan Oates, «Southern Mesopotamia», in D.T. Potts, A Companion To The Archealogy of the Ancient Near East, Oxford, Blackwell Publishing Ltd. 2012.
• Joan Oates, «Prehistory and the Rise of Cities in Mesopotamia and Iran», in Colin Renfrew (ed.), The Cambridge World Prehistory, Cambridge, Cambridge University Press, 2014, pp. 1474—1497.
• ^(fr) Georges Roux, La Mésopotamie, Paris, Éditions du Seuil, coll. «Points Histoire», 1985, 600 p..
• ^(fr) James C. Scott (trans. by Marc Saint-Upéry, pref. Jean-Paul Demoule), Homo Domesticus: Une histoire profonde des premiers États [«Against the Grain»], Paris, La Découverte, coll. «Sciences humaines et sociales» (no. 530), January 2021 (1st ed. 2019), 328 p.

Одним из источников, использованных при создании данной статьи, является статья из википроекта «Рувики» («ruwiki.ru») под названием «Возникновение городов в Месопотамии», расположенная по адресу: — «https://ru.ruwiki.ru/wiki/Возникновение_городов_в_Месопотамии» Материал указанной статьи полностью или частично использован в Циклопедии по лицензии CC-BY-SA 4.0 и более поздних версий. Всем участникам Рувики предлагается прочитать материал «Почему Циклопедия?».