Элиезер бен-Илия Ашкенази
Элиезер бен-Илия Ашкенази — талмудист, раввин, врач и учёный.
Происхождение[править]
Элиезер бен-Илия Ашкенази родился в 1512 году. По фамилии — родом из Германии (родственник Иосифа Колон), образование получил у Иосифа Тайтацака в Салониках.
Биография[править]
Сначала он занял место раввина, вероятно, в Фостате (Египет), где благодаря учености и богатству быстро получил известность. Обстоятельства заставили его покинуть Египет и уехать на Кипр, где 2 года был раввином в Фамагусте. Желание изучить чужеземные страны побудило его отказаться от должности и отправиться в путешествие.
Сначала Ашкенази поехал в Венецию; однако ссора с раввинами Меиром Падуа и сыном его Иудой Каценеленбогеном заставила его переселиться в Прагу в 1561 году. Здесь, потому ли, что он был раввином или же потому, что считался первым авторитетом — Ашкенази первый подписал постановление об учреждении погребального братства.
Покинув Богемию и направляясь дальше на Восток вплоть до Крыма, Ашкенази вернулся в Италию не ранее 1570 года. В Кремоне он издал сочинение «Josef Lekach», комментарий на Эсфирь, посвященное Иосифу Наси, герцогу Наксосскому; сочинение выдержало много изданий.
Спустя 4 года Ашкенази очутился на раввинском посту в Познани. В 1584 году он переселился в Краков.
Умер Ашкенази в Кракове в 1585 году.
Труды[править]
Кроме 1) «Josef Lekach» Ашкенази написал: 2) «Maase ha-Schem» (первое изд. Венеция, 1583), экзегетический и гомилетический комментарий к историческим частям Пятикнижия и на пасхальную гагаду, выдержавший несколько изданий; 3) 8 «селихот», включенных в литургию богемских евреев; 4) «Токаха» (увещание), изданное сыном автора. Его суперкомментарий к Нахманиду и критические заметки — до одной тысячи — к сочинению Иосифа Kapo «Beth Josef» не сохранились.
В комментарии Ашкенази встречаются оригинальные мысли: он, например, утверждает, что рассказы Талмуда и Мидрашей принадлежат к области вымысла, написаны для нравственного назидания и поучения; то же самое можно сказать, продолжает он, и про материалы пророческих книг, за исключением Пятикнижия и агиографов.
На вопрос, почему небесные светила при миросотворении были созданы в четвертый день, Ашкенази отвечает, что до этого дня были вызваны к жизни существа, не одаренные зрением.
Ашкенази порицает приёмы некоторых гомилетических комментаторов, которые во вступлении к объяснениям библейского или агадического текста предварительно указывают на несообразности в данном рассказе и, нагромождая, таким образом, вопросы на вопросы, стараются толкованием сгладить все шероховатости. Ашкенази не одобряет этого метода, так как не все возбужденные вопросы находят удовлетворительное разрешение в предложенном автором объяснении, так что слушатель или читатель часто сожалеет, что подобные вопросы возникли у него.
Ашкенази едва ли оказал какое-либо влияние на потомков, но самая личность его была необычайна для его эпохи. Его смело можно назвать последним из могикан наиболее блестящего периода в истории сефардов. В то время как в Германии и Польше запутанная диалектика Якова Поллака пользовалась успехом, когда в Египте и Эрец-Исраэль мистицизм Исаака Лурии стал смущать людей, Ашкенази сохранил полную независимость мысли. Хотя воспитание он получил y мечтателя-каббалиста и был товарищем Моисея Алшеха, он, тем не менее, изучал, правда не особенно усердно, философию и физику. Такие учёные, как Иосиф Каро, Моисей Иссерлес и Соломон Лурия, רש״ל, считали его равным себе; когда решения старых раввинов находились в противоречии со здравым смыслом, Ашкенази никогда не прибегал к софизмам для объяснения правильности их взглядов, как практиковалось особенно в Польше.
Ценный материал для характеристики личности Ашкенази находится в разных его респонсах. Так, будучи в Венеции, Ашкенази вынес решение, по которому можно понудить мужа дать развод, если он безнравственным поведением восстановил против себя жену (Иссерлес, Респонсы, № 96). Это решение, по всей вероятности, и было причиной вражды к нему вышеупомянутых венецианских раввинов. С точки зрения буквального толкования Талмуда воззрения раввинов были, конечно, совершенно правильны; мнение Ашкенази расходилось с тосафистами, взгляды которых для немецко-итальянских евреев были безапелляционными.
Польские евреи ещё менее итальянских могли понять такую личность, как Ашкенази. Ярким примером служит следующий факт: «Роше-иешибот» (главы академий) запретили ученикам учреждать новые академии в близком расстоянии от их собственных, но Ашкенази отказался подчиниться требованию; в письме к Иосифу бен-Гершон га-Коген, краковскому «рош-иешибе», он указывает, что, хотя постановление польских раввинов и основано на авторитете Маймонида, оно, однако, не соответствует свободе учения в раввинской среде. Как плохо понимали его польские коллеги, видно из последовавшего ответа краковского раввина; р. Иосиф бен-Мордехай Гершон («Scheerith Josef», № 19) подробно отстаивает точку зрения Маймонида. Иосиф Соломон Дельмедиго также отмечает, что Ашкенази остался непонятым поляками; он довольно остроумно, хотя и несколько смело, применяет к Ашкенази следующие стихи: «Ты привез виноградную лозу из Египта, прогнал язычников и насадил её» (Пс., 80, 9).
Дети[править]
Сын Ашкенази Илия издал сборник молитв «Zibche Schelamim» и написал элегию на смерть отца; элегия эта помещена на могильной плите Ашкенази.