Андропов и Ракоши

Андропов и Ракоши — отношения Матьяша Ракоши и Ю.В. Андропова.

Общие сведения

С 1954 по 1957 год Андропов был послом в Венгрии.

Андропов позже рассказывал, что сразу после XX съезда его неожиданно пригласил на охоту Матиас Ракоши. Когда они остались одни, Ракоши по-русски сказал (явно рассчитывая, что разговор будет передан в Москву): «Так делать нельзя. Не надо было торопиться. То, что вы натворили на своем съезде, это — беда. И я еще не знаю, во что она выльется и у вас, и у нас».

Андропов поддерживал Ракоши, считая его гарантом сохранения просоветского режима в Венгрии.

В апреле 1956 года, когда обсуждался вопрос о вводе Я.Кадара (после реабилитации) в состав Политбюро ЦК ВПТ, М. Ракоши высказывал совпослу Андропову свои сомнения, Набор был традиционный - Кадар - неустойчивый человек, выдал хортистской охранке товарищей по партии, в годы войны участвовал в принятии решения о роспуске компартии, "играл довольно неприглядную роль в процессе Райуа, помогая Фаркашу создавать фальшивые документы следствия" (III.телеграмма Ю.Андропова из Будапешта 29 апреля 1956 года).

В одном из донесений в ЦК КПСС Андропов писал, что меры Ракоши по расширению состава Политбюро и особенно выдвижение Яноша Кадара представляют уступку «правым и демагогическим элементам» в расчете на ослабление критики с их стороны. Посол СССР советовал Центру высказать венгерской стороне опасения в связи с этими кадровыми решениями.

«Ракоши чувствовал надвигавшуюся опасность, судорожно искал выход, пытался советоваться с Москвой … неоднократно обращался за помощью к нашему послу в Будапеште Ю.В.Андропову, интересовался его личным мнением», – вспоминал Крючков.

В начале июля 1956 года Андропов был ознакомлен с письмом бывшего шефа венгерской госбезопасности Габора Петера из тюрьмы с явным компроматом на Ракоши, который непосредственно руководил выбиванием показаний из политических заключенных, редактировал текст обвинительного заключения по делу Райка. Эрнё Герё и некоторые другие влиятельные партийцы к этому времени в беседах с послом все более определенно выражали сомнения в целесообразности прежней ставки Кремля на Ракоши. Венгерское руководство, говорил 11 июля Андропову И. Ковач, «связано в решении вопроса о тов. Ракоши советами, которые были даны тов. Сусловым», оно не хочет действовать вразрез мнению КПСС. Но обстановка за прошедший месяц изменилась и на предстоящем очередном пленуме ЦК вопрос о Ракоши после зачтения письма Г. Петера может встать гораздо более остро, чем ожидалось в дни пребывания Суслова в Будапеште. Значит, есть нужда в новых советах Москвы. Надо ли на пленуме, докладывая, как было запланировано, об итогах работы комиссии по делу Фаркаша, огласить письмо Петера? Что делать: пойти на обман пленума или поставить Ракоши в явно безвыходное положение? Ведь при существующем раскладе сил после оглашения письма на пленуме оставить его во главе партии будет едва ли возможно, это окончательно подорвало бы влияние руководства, и пленум на это не пойдет. Андропов все это понималВ Москву он доносил: “Если указанное письмо будет оглашено на очередном пленуме ЦК, то положение тов. Ракоши окажется весьма затруднительным” (Телеграмма Ю.В. Андропова в МИД СССР от 9 июля 1956 г. о беседе с Э.Гере), но снова попытался уклониться от совета по существу дела. В Москву он докладывал о принятом венгерским руководством решении перед пленумом обсудить письмо Петера на Политбюро в присутствии самого Ракоши. По мнению посла, такое обсуждение заставило бы членов Политбюро более четко определить свои позиции, а Ракоши помогло бы увидеть реальное положение дел. Андропов осознавал, что письмо Петера было инициировано именно с прицелом на оглашение его перед партактивом для полной компрометации Ракоши, уже лишившегося к тому времени поддержки большинства своих соратников“У меня создалось впечатление, – резюмировал Андропов, – что упомянутое письмо Петера написано с целью обострить и без того сложную обстановку в ВПТ”. “Комиссия тов. Ковача, которая почти вся состоит из лиц, недовольных нынешним руководством партии и лично тов. Ракоши, вероятно, будет пытаться использовать это письмо на очередном пленуме ЦК ВПТ”, – предвидел посол 11 июля.

Андропов информировал Москву в о начале и ходе Венгерского восстания.

Не забывал Андропов о Ракоши и в его изгнании.