Каганович в годы Великой Отечественной войны
.png)
Каганович в годы войны — деятельность Л.М. Кагановича во время Великой Отечественной войны.
Общие сведения[править]
Во время Второй мировой войны, Каганович, помимо прочего, занимал следующие посты:
- заместитель председателя Совета Народных Номиссаров СССР (с 21 августа 1938 года по 15 мая 1944 года и с 20 декабря 1944 года по 15 марта 1946 года);
- народный комиссар путей сообщения СССР (с 5 апреля 1938 года по 25 марта 1942 года и с 26 февраля 1943 года по 20 декабря 1944 года);
- член Комитета обороны при СНК СССР (с 10 сентября 1939 года по 9 апреля 1941 года);
- член Комиссии по текущим делам Бюро СНК СССР (с 30 мая 1941 года по 2 февраля 1942 года);
- председатель Совета по эвакуации при СНК СССР (с 24 июня по 16 июля 1941 года);
- член Комитета по разгрузке транзитных грузов (с 25 декабря 1941 года по 1942 год);
- член военных советов фронтов (1942—1943);
- член ГКО (1942—1945).
За это время происходили: Гражданская война в Испании, Хасанские бои, Бои на Халхин-Голе, Советско-финская война, Польский поход РККА, Великая Отечественная война, Советско-японская война. И хотя Каганович не был военачальником, как руководитель НКПС он был втянут в эти события: железные дороги перевозили войска и военные грузы, эвакуировали население и предприятия. Так, по поводу присоединения Львова Каганович в речи на партхозактиве Наркомата путей сообщения 4 октября 1939 года сказал: «Вы подумайте, сколько лет царизм воевал за то, чтобы Львов присоединить – 4 года империалистической войны, под крепостью Перемышлем три корпуса легли, а наши войска за 7 дней забрали эту территорию без больших жертв». Из того же выступления Кагановича на партактиве Наркомата путей сообщений 4 октября 1939 года: «События на Украине и договоры с Прибалтийскими странами показывают, насколько наша страна может при благоприятных условиях без больших жертв целый ряд таких стран по-новому завоевать на свою сторону, присоединить». В ходе подготовки к войне с Финляндией 29 ноября 1939 года Каганович на заседании коллегии НКПС заявил: «У нас есть сведения, что у этого (финляндского) правительства положение довольно шаткое. Они мобилизовали много людей, кормить нечем, одевать не во что, денег у них не так много».
Хроника[править]
Предыстория[править]
Стоит отметить, что до войны Каганович занимал видные посты в промышленности (в 1937—1939 годах — народный комиссар тяжёлой промышленности СССР, в 1939 году — народный комиссар топливной промышленности СССР, а в 1939—1940 годах — народный комиссар нефтяной промышленности СССР). В качестве главы железных дорог, Каганович, кроме прочего, активно занимался их строительством. Так, в 1939 году были построены новые железные дороги — Белостокская, Брест-Литовская, Ковельская и Львовская, а в 1940 году — Кишиневская, Латвийская и Литовская.
В своих «Памятных записках» Каганович упоминает роль ж/д в захвате Прибалтики и Западной Украины и отчитался о создании новых стратегических дорог:
Военное значение имела организация в 1939 году новых дорог: Белостокской, Брест-Литовской, Ковельской и Львовской, а в 1940 году — Кишиневской, Латвийской и Литовской. Соответственно были внесены изменения в структуру НКПС.
В ходе войны[править]
Автор изданной в США книги о Кагановиче «Кремлевский волк» Стюарт Каган утверждает, что в ночь на 22 июня начальник Генштаба Г. К. Жуков, получив сообщения о начавшихся бомбежках и артобстрелах и не дозвонившись до Сталина, стал просить разрешения открыть огонь у Кагановича. Историки скептически относятся к книге Стюарта Кэхана.
В тетради записей лиц, принятых Сталиным за 22 июня 1941 года дежурным отмечено, что в 8.00 часов к нему в кремлевский кабинет вошел т. Каганович Л. М., а вышел в 9.35, то есть в 1-й же день войны Каганович находился у Сталина полтора часа.
На заседании Политбюро на рассвете 22 июня 1941 года Сталин сказал членам Политбюро:
Сейчас не будем разрабатывать каких-либо мероприятий. Каждый из вас ведает определенными отраслями деятельности и каждый из вас, не дожидаясь постановлений, возьмется по-военному за немедленный перевод всей деятельности партийных и государственных органов на военные рельсы. Вам, товарищ Каганович, особо необходимо связаться с Генеральным штабом и, не дожидаясь каких-либо директив, обеспечить воинские перевозки.
На рассвете Каганович разослал на все железные дороги запоздалую телеграмму: «Вручить немедленно. Начальнику дороги. Находящиеся на дороге транзитные грузы, а также экспортные грузы, следующие в Германию, задержите на дороге нахождения. Погрузку экспортных и перегрузку транзитных грузов назначением в Германию перекрыть».
Процитируем «Памятные записки» Кагановича:
Первым вопросом, которым мы занялись после заседания 22 июня, был вопрос об уточнении плана воинской погрузки и перевозок, чтобы срочно передать поправки дорогам. Я связался с начальником Генерального штаба НКО Жуковым и просил его дать свои поправки к ранее установленному плану, если таковые имеются. Товарищ Жуков мне ответил, что поправки, несомненно, будут и сегодня же будут представлены народному комиссару путей сообщения. Он тут же сказал: «Заранее прошу Вас, Лазарь Моисеевич, принять наши поправки». Я ему ответил, что я также заранее обещаю принять без задержек все поправки в план, которые внесет Генштаб. «Я имею, — сказал я, — указания товарища Сталина на этот счет». '
Поправки Генштаба были рассмотрены и приняты. Началось боевое выполнение плана. Железнодорожники сделали все необходимое и возможное для того, чтобы обеспечить погрузкой и перевозками мобилизацию и стратегическое развертывание главных сил Красной армии. Это особенно ярко показала первая неделя войны — с 24 по 30 июня. В среднем в сутки погружено 31 629 вагонов, в том числе оперативных — 19 794, снабженческих — 11835 вагонов, то есть всего за семь дней более 220 тыс. вагонов, в том числе оперативных, более 138 тыс. вагонов. Чтобы ощутить и понять весомость и значение этих цифр погрузки и перевозок за одну первую неделю войны, необходимо сказать, что такой объем погрузки и перевозок в царской России в начале Первой мировой войны потребовал более двух месяцев. В этой работе по оборудованию вагонов и в дальнейшем ходе войны по их ремонту, сказалась сила построенных до войны 200 вагоно-ремонтных пунктов, которые успешно справлялись с этой работой.
23 июня был подписан приказ народного комиссара путей сообщения Кагановича о введении Воинского графика по всем 44 дорогам железнодорожной сети Советского Союза. В соответствии с предусмотренным графиком и Военно-мобилизационным планом были введены в действие законсервированные разъезды, пункты водоснабжения, экипировочные, тяговые и другие устройства. Новым Воинским графиком установлен унифицированный вес воинского поезда — 900 тонн. Начальникам дорог приказали ввести в действие все предусмотренные Военно-мобилизационным планом мероприятия и сооружения по обслуживанию воинских эшелонов: кипятильники, водоразборные колонки, военно-продовольственные пункты, ларьки, изоляционно-пропускные пункты, агитационные пункты, постоянные и разборные воинские платформы для погрузки и выгрузки войск и боевой техники и т. д.
Сталин быстро впал в прострацию и удалился. Молотов, Берия, Каганович и Ворошилов поехали на Ближнюю дачу уговаривать Сталина приступить к работе. Тот, поначалу решивший, что его приехали арестовывать, согласился.
В «Памятных записках» Каганович пишет:
Прежде всего было принято решение ввести в действие Воинский график движения поездов по сети. Этот график был обновлен в начале 1941 года Наркоматом путей сообщения совместно с Генеральным штабом НКО.
24 июня 1941 года под председательством Кагановича был создан Совет по эвакуации. Как вспоминал первый зам Кагановича в Совете по эвакуации А. И. Микоян:
Через два дня стало ясно, что эвакуация принимает огромные масштабы. Невозможно было эвакуировать все подряд. Не хватало ни времени, ни транспорта. Приходилось буквально с ходу выбирать, что в интересах государства эвакуировать в первую очередь. Надо было также решать, в какие районы страны эвакуировать те или иные заводы и предприятия...
Каганович был председателем Совета по эвакуации по 16 июля 1941 года.
30 июня 1941 года при фронтах были учреждены должности уполномоченных НКПС с широкими правами, подчинявшиеся непосредственно Кагановичу.
В конце августа по инициативе Кагановича начались работы по сооружению большого (534 км) железнодорожного кольца вокруг Москвы для разгрузки московского узла от транзитных перевозок, но ввиду быстрого развития событий, эта идея реализована не была.
В сентябре 1941 года постановлением ГОКО и приказом НКПС были созданы восстановительные службы на дорогах, восстановительные участки и восстановительные околотки — был установлен порядок их работы и руководство ими.
Осенью 1941 года, когда вермахт подступал к Москве, Каганович подписал три распоряжения, по которым готовился подрыв строящейся Сокольнической ветки метрополитена, если немцам удастся войти в Москву.
Когда в середине октября 1941 года ожидался захват вермахтом Москвы, Каганович составил план отъезда наркоматов, а 15 октября 1941 года Каганович приказал закрыть Московский метрополитен, в течение 3 часов подготовить предложения по его уничтожению. Метро планировалось уничтожить, а оставшиеся вагоны и оборудование эвакуировать.
В начале хаоса стали «теряться» вагоны. Типичный эпизод описывал нарком авиапромышленности Шахурин:
Докладывали: „Завтра завод станет, если не будет поковок или подшипников“… Оказывается, поковки есть. Они отгружены, однако потерялись в пути. А поковок — 20 тонн. Это сотни самолетов. В поиски включается даже НКВД. Поковки находят где-то в Актюбинске, где они, естественно, никому не нужны. Там наших заводов нет. Срочно переправляем все по назначению…
В любое время дня и ночи Кагановича вызывали в Совнарком, где его, обычно, принимали Микоян и председатель Госплана Н. А. Вознесенский, лично распределявшие уголь между предприятиями, а также кто-нибудь из Наркомата угольной промышленности и из других ведомств.
Каганович пишет, что «уже в июле эвакуационными грузами было занято более 300 тысяч вагонов. Всего было перевезено, по самым минимальным подсчетам, более полутора-двух миллионов вагонов, в том числе до ноября — более миллиона вагонов эвакуированных грузов и людей. Громадное большинство их шло на восток — на Урал, в Сибирь и Среднюю Азию... Мы эвакуировали в тыл более 6 тысяч паровозов с фронтовых дорог, не говоря уже о другом железнодорожном имуществе, которое по Мобилизационному плану было расположено на дорогах, близких к фронтам».
В июле и августе воинская погрузка снизилась по сравнению с погрузкой в первую неделю войны: в июле погружено 15 573 вагона в среднем в сутки, в том числе оперативных — 7 978, снабженческих — 7 595 вагонов; в августе среднесуточная погрузка составила 12 145 вагонов, в том числе оперативных — 5 634, снабженческих — 6 511 вагонов.
2 октября 1941 года немецкая армия стала проводить операцию «Тайфун» с целью окружения Москвы. На 1-м этапе крупные силы Резервного, Брянского и Западного фронтов попали в окружение. Все зависело от того, насколько быстро железные дороги смогут перебросить под Москву новые войска с других участков фронта и из глубины страны. В эти дни, в частности, была быстро перевезена из Сталинграда в Мценск 1-я танковая бригада Катукова, сыгравшая ключевую роль в задержке продвижения танковой армии Гудериана от Орла на Тулу.
15—16 октября 1941 года Москва оказалась в панике. Было принято решение из столицы в Куйбышев (Самару) эвакуировать все наркоматы, посольства, культурные объекты, многие промышленные предприятия и заводы. Микоян 15 октября 1941 года:
В Совете по эвакуации мы все время проверяли ход выполнения решения. Каганович, который составил план отъезда наркоматов, звонил чуть не каждый час, докладывая, как идет процесс эвакуации. Все было организовано очень быстро, и все шло нормально.
Вместе с другими наркомами Каганович 17 октября 1941 года отбыл в Куйбышев.
С осени 1941 года по весну 1942 года свыше 2,5 млн москвичей и около 0,5 млн ленинградцев были вывезены в эвакуацию в Сибирь, на Южный Урал, и в Среднюю Азию.
Каганович и его НКПС занимался эвакуацией промышленных предприятий и населения в восточные районы страны путём обеспечения бесперебойных железнодорожных перевозок (80% всех транспортных перевозок в 1941—1945 годах осуществили железнодорожники; в годы войны они построили 115 тысяч км новых железных дорог; при том, в весь военный период в Москве не прекращалось строительство метро); аналогично можно сказать о доставке военных грузов, собственных войск и т. д. железнодорожным транспортом:
В том, что полномасштабная эвакуация заводов из оккупированных районов на Восток прошла успешно, огромная заслуга наркома путей сообщения. Собственно, даже после своей отставки с поста наркома Каганович продолжал курировать деятельность железных дорог[1].
Каганович пишет:
Обеспечение железнодорожным транспортом успехов Красной армии при проведении основных военных операций: Московской, Сталинградской, Ленинградской, Кавказской, Орловско-Курской, Крымской, на Днепре, в Белоруссии и других, вплоть до Берлинской — требует глубокого и детального описания. По каждой из этих операций разрабатывались оперативно-хозяйственные мероприятия: обеспечение вагонами, своевременная подача паровозов, проверка исправности пути и организация движения зачастую под огнем врага. Наркому [Кагановичу] приходилось не только рассматривать и утверждать эти мероприятия, но и непосредственно связываться с начальниками дорог, давая им указания.
Рой Александрович Медведев отмечает огромную сложность, выпавшую на долю наркомата:
Требовалось обеспечить прохождение потока войск на фронт, потока эвакуируемых материалов и людей с фронта на восток и «обычных» грузопотоков — ибо экономика должна была функционировать и ее потребность в перевозках с началом войны никак не могла снизиться. Еще больше усложняло положение господство противника в воздухе. Железные дороги были одной из главных целей для немецкой авиации. В дневнике начальника немецкого генштаба неоднократно упоминаются образовавшиеся в те дни в тылу Красной Армии огромные скопления вагонов на станциях[2].
Даже численность эвакуированных предприятий не поддаётся подсчёту. Так, в книге Н. А. Вознесенского «Военная экономика СССР в период Отечественной войны» утверждается, что за 3 месяца войны было переброшено в тыловые районы 1360 крупных, в основном военных предприятий. Во 2-м томе «История Великой Отечественной войны» говорится о 1523 эвакуированных предприятий. В опубликованном в 1966 году сборнике статей «Эшелоны идут на Восток» утверждается, что только за 2-ю половину 1941 года по железным дорогам, согласно данным учёта НКПС, удалось перебросить в тыл 2593 предприятия.
Сам Каганович вспоминал:
Как НКПС, железные дороги, четыре года войны не получая ни одной тонны рельсов, не получая мостовых ферм, металла, цемента, шпал, мог прожить? Откуда? А потому что мы накопили резерв! Я его во как держал! На меня наступали: «Дай! Дай!» Я не давал ничего. А когда эвакуация была, мы вывезли заводы, вдоль фронта, вдоль границы выхватили это, жили за счет ремонта, жили за счет накоплений. Из-за этих накоплений по мобрезервам были споры[3].
В январе 1942 года в Наркомате путей сообщения было создано Главное управление военно-восстановительных работ. Руководил им Каганович, которому подчинялись все железнодорожные войска. Сам Каганович писал, что его наркомату подчинялся Корпус железнодорожных войск[4].
14 февраля 1942 года был создан Транспортный комитет при ГКО, и Каганович стал его членом.
С 20 февраля 1942 года по 4 сентября 1945 года Каганович был членом Государственного Комитета Обороны (ГКО) СССР, уполномоченный по транспорту.
25 марта 1942 года ГКО принял постановление «О НКПС», в котором говорилось, что нарком путей сообщения Каганович «не сумел справиться с работой в условиях военного времени», и его освободили от поста наркома. Правда, как указано выше, в феврале следующего года он вновь возглавил НКПС.
В 1942 году Каганович стал членом Военного совета Северо-Кавказского (июль — август 1942) и Закавказского (ноябрь 1942 — февраль 1943) фронтов. По поручению Ставки участвовал в организации обороны Кавказа.
В Памятных записках сказано:
В июле 1942 года гитлеровские войска развернули свое наступление на Северный Кавказ — создалась угроза и Закавказью. Решением 28 июля 1942 года Ставка реорганизовала Северо-Кавказский и Южный фронты, объединив их в один Северо-Кавказский фронт. Командующим этим фронтом был назначен Семен Михайлович Буденный, его заместителями были назначены Р.Я. Малиновский и Я.Т. Черевиченко, начальником штаба — А.И. Антонов. Тов. Сталин внес предложение назначить Л.М. Кагановича членом Военного Совета Северо-Кавказского фронта. Еще в апреле 1942 года при переходе на работу заместителем председателя Транспортного комитета ГКО я уже просил тов. Сталина послать меня на фронт, и вот в июле он реализовал мою просьбу и внес это предложение, сказав при этом, что тов. Каганович знает Северный Кавказ и лично с Буденным воевал еще во время гражданской войны. Предложение было принято, и 29 июля я вылетел вместе с начальником оперативного отдела Генерального штаба Бодиным в Краснодар. Обстановка, которую я застал в Краснодаре, была сложная, уже на первых заседаниях Военного Совета фронта были разработаны мероприятия для выполнения приказа Ставки. К этому моменту речь уже шла не о полном восстановлении положения на левом берегу Дона, а об укреплении оборонительного рубежа по левому берегу Кубани и вокруг Краснодара.
В ходе боев за Новороссийск, Каганович выехал туда по постановлению Военного Совета фронта.
В 1942 году — начале 1943 года — один из руководителей обороны Сочи–Туапсинского района.
Каганович пишет:
генерал Иван Ефимович Петров и Военный Совет, членами которого были Корец и Каганович, установили тесную связь с войсками 18-й армии, непосредственно защищавшей Туапсе, и с 56-й армией, дислоцированной в центре Черноморской группы войск. Вместе с тов. Петровым и отдельно я посещал дивизии и полки этих армий, помогая командованию этих армий.
Бои за Туапсе шли на его подступах — в районе действий 18-й армии, в которую выезжало командование группы, Петров и член Военного Совета Каганович, для принятия мер на месте, так как создалось угрожающее положение. Командование 18-й армии (Камков), находясь в 10 км от Туапсе, имело крайне слабую связь с армией и даже не знало, что враг захватил Шаумян, создав таким образом прямую угрозу Туапсе. Из командного пункта 18-й армии я выехал в 83-ю дивизию, прибывшую из Средней Азии.
Я также посетил 353-ю дивизию, которой командовал тов. Колчук, которого я еще знал по его службе в железнодорожных войсках на Дальнем Востоке. Вместе с ним я взобрался верхом на коне на гору Индюк, собственно, на ту половину, которая была в наших руках и обстреливалась со второй половины горы, которая была в руках врага. На месте были приняты все возможные меры помощи и укрепления наших позиций, чтобы не дать врагу захватить всю гору Индюк.
Рассмотрев положение в 18-й армии на месте, мы приняли ряд мер по ее укреплению и назначили нового командующего армией А.А. Гречко.
О положении на фронте Каганович писал Сталину[5][6].
4 октября 1942 года во время налета немецкой авиации на штаб Черноморской группы войск Лазарь Моисеевич был ранен осколком авиабомбы в руку.
В ноябре 1942 года Каганович был назначен членом Военного Совета Закавказского фронта.
В 1942—1943 годах — начальник политуправления Закавказского фронта. По другой версии, с сентября 1942 года по февраль 1943 года — член Военного совета Закавказского фронта, где занимался организацией работы военной прокуратуры и военных трибуналов.
Памятные записки сообщают:
В ноябре Ставка Верховного Главнокомандования вызвала в Москву командующих Закавказским фронтом тов. Тюленева, Черноморской группой войск тов. Петрова и члена Военного Совета тов. Кагановича, На заседании, на котором присутствовали члены Политбюро и ГКО, были заслушаны наши сообщения и даны указания о предстоящих наступательных операциях. В связи с переходом Черноморской группы войск в подчинение Закавказскому фронту товарищ Сталин внес предложение утвердить товарища Кагановича членом Военного Совета Закавказского фронта, что и было принято. Кроме официального заседания я имел отдельную беседу с тов. Сталиным, в которой я осветил вопросы партийно-политические и ответил на интересовавшие его вопросы; я был тронут проявленным Сталиным интересом к состоянию моего здоровья в связи с ранением; товарищи члены Политбюро и ГКО подшучивали во время обеда, что, мол, Каганович стал заправским военным, а по части требований о помощи фронту применяет свою «НКПСовскую хватку». Сталин, улыбаясь, сказал: «Конечно, к жалобам и слезам военных, как и тыловиков, необходимо критически относиться, но это очень хорошо, что тов. Каганович глубоко влезает в военные дела и нужды фронта». И уже обращаясь ко мне: «Видно, что Вас увлекает фронтовая обстановка и работа, но имейте в виду, что мы вас надолго там оставлять не можем и не будем — вы нам здесь нужны». Признаюсь, что хотя я действительно был захвачен фронтовой работой, но слова тов. Сталина, что я нужен здесь, я воспринял с понятным волнением. Когда подымали тост за мое здоровье, товарищ Сталин спросил меня: не отразилось ли на моем здоровье ранение? Я ответил, что вполне здоров и способен к любой нагрузке.
Я занимался также работой инженерных войск, играющих большую роль, особенно в период наступления.
В декабре и в январе командующий фронтом товарищ Тюленев и я как член Военного Совета выезжали в Северную группу войск и в Черноморскую группу войск для проверки подготовки и хода наступления, оказания помощи. В Северную группу мы приехали как раз в момент начала наступления по всему фронту. Сначала все шло хорошо, но потом связь штаба группы и армий с войсками была нарушена, а с некоторыми частями потеряна связь, преследование противника замедлилось, а в некоторых местах приостановилось. Командующие фронтом и группой получили резкую телеграмму Сталина, в которой он упрекал, что они оторвались от войск и что при таком положении подвижные части могут попасть в окружение у немцев. Ставка обязала восстановить связь и сообщить об этом в Ставку. Нами вместе с Военными Советами Северной и Черноморской групп войск был разработан новый план действий.
Командующий фронтом Тюленев, член Военного Совета Каганович выехали и в Черноморскую группу войск. На месте был уточнен и конкретизирован план наступления.
Вернувшись в штаб Черноморской группы войск, который был расположен у Геленджика, я прежде всего ознакомился с положением дел у Новороссийска и ходом борьбы за отвоевывание Новороссийска. Обсудив положение и задачи, мы решили: товарищам Тюленеву, Петрову и Кагановичу выехать в 18-ю армию — главную силу наступления на Новороссийск. Ею командовал уже тов. Леселидзе. К этому времени 18-я армия была укреплена, в ее состав влились свежие боевые силы и немало новых командиров. Армию особенно подкрепили славные моряки Черноморского флота, организованные нами в десанты, высаженные на Мыс Ха-ко 4 февраля 1943 года. Это и стало той героической силой, которая получила историческое наименование «Малая Земля».
В организации десантов большая заслуга принадлежит Черноморскому Военно-Морскому флоту (командующий Октябрьский и член Военного Совета Кулаков) и Азово-Черноморской военной флотилии (командующий Горшков и член военного Совета Прокофьев). Именно моряки были первыми десантниками, отправленными на «Малую Землю». В их организации я принимал непосредственное участие[7].
Сам Каганович вспоминал о своём пребывании на фронте так:
Еще в конце августа был создан Туапсинский оборонительный район, командующим которым был назначен командир Военно-Туапсинской базы боевой контр-адмирал тов. Жуков, с которым Военный Совет и лично я были повседневно неразрывно связаны... Естественно, что по работе в самом Военном Совете мне пришлось кроме участия в вопросах общего руководства сосредоточиться прежде всего на политическо-партийной работе и на вопросах кадров. Мне приходилось заниматься еще на Северо-Кавказском фронте и в Черноморской группе войск делом организации партизанского движения, оказанием им помощи и установлением их связи с войсками. Я занимался также работой инженерных войск, играющих большую роль, особенно в период наступления. Они нуждались в помощи, и я старался им помочь и критикой, и реальной материальной помощью. Особенно, конечно, мне приходилось заниматься транспортными перевозками... Приходилось заниматься и выполнением военных заказов предприятиями Грузии, Армении и Азербайджана. В декабре и в январе командующий фронтом товарищ Тюленев и я как член Военного Совета выезжали в Северную группу войск и в Черноморскую группу войск для проверки подготовки и хода наступления, оказания помощи[8].
С 23 июля 1942 года — уполномоченный ЦК ВКП(б) и СНК СССР по обеспечению местных видов топлива.
В конце лета 1942 года Каганович руководил ликвидацией нефтепромыслов на Северном Кавказе, оказавшихся под угрозой захвата немцами.
4 октября 1942 года командный пункт Черноморской группы войск под Туапсе, на котором находился Каганович, разбомбили, несколько генералов погибло на месте, а Каганович был ранен осколком в руку.
В ноябре 1942 года Сталин принимал руководство Закавказского фронта, отдельно беседовал с Кагановичем, и заметил: «Хорошо, что товарищ Каганович глубоко влезает в военные дела».
В январе-феврале 1943 года, в ходе битвы за Кавказ Каганович проводил партийно-политическую работу, особенно в национальных соединениях курирует инженерные войска, а также транспортные перевозки, принимает участие в подготовке морских десантов, о чём вспоминал так:
Вернувшись в штаб Черноморской группы войск, который был расположен у Геленджика, я прежде всего ознакомился с положением дел у Новороссийска и ходом борьбы за отвоевывание Новороссийска. Обсудив положение и задачи, мы решили: товарищам Тюленеву, Петрову и Кагановичу выехать в 18-ю армию — главную силу наступления на Новороссийск. Ею командовал уже тов. Леселидзе. К этому времени 18-я армия была укреплена, в ее состав влились свежие боевые силы и немало новых командиров. Армию особенно подкрепили славные моряки Черноморского флота, организованные нами в десанты, высаженные на Мыс Хако 4 февраля 1943 года. Это и стало той героической силой, которая получила историческое наименование «Малая Земля». В организации десантов большая заслуга принадлежит Черноморскому Военно-Морскому флоту (командующий Октябрьский и член Военного Совета Кулаков) и Азово-Черноморской военной флотилии (командующий Горшков и член военного Совета Прокофьев). Именно моряки были первыми десантниками, отправленными на «Малую Землю». В их организации я принимал непосредственное участие... Краснодарский обком во главе с первым секретарем т. Селезневым на заседании с участием члена Военного Совета фронта Л.М. Кагановича принял ряд мер для усиления работ по созданию оборонительных сооружений вокруг Краснодара.
По решению Военного Совета фронта Каганович выезжал на майкопский участок фронта для укрепления его обороны. Одновременно вместе с наркомом нефтяной промышленности Байбаковым Каганович принимал меры к вывозу нефтяного оборудования и выведению из строя предприятий и скважин Майкопнефти.
На Закавказском фронте Каганович находился до 26 февраля 1943 года, затем вернулся в Москву на прежнюю должность.
15 апреля 1943 года на всех железных дорогах, вновь возглавляемых Кагановичем, было введено военное положение, а 25 апреля был утвержден новый дисциплинарный Устав. Работа транспорта улучшалась.
В сентябре 1943 года ГКО принял характерное для Кагановича решение об увеличении числа наград железнодорожникам: вместо 9 знамен ГКО учреждалось 17, вместо 52 знамен ВЦСПС и НКПС — 88. Выделялись дополнительные средства для премирования победителей.
Занимался восстановлением мостов[9].
В ноябре 1943 года был удостоен звания Героя Социалистического Труда.
В 1944 году Каганович все более переключался на мирную хозяйственную работу[10]. Оставаясь заместителем председателя Совета министров СССР и председателем Транспортной комиссии при Совнаркоме, он был назначен на пост министра промышленности строительных материалов.
Звания[править]
В отличие от вышеупомянутого Микояна, ставшего генерал-полковником, Каганович по-видимому не имел воинского звания, хотя есть утверждения (так указывает сайт jewmil.com без ссылок на источники), что он якобы был генерал-майором, что сомнительно для уровня наркома (но возможно для уровня члена совета фронта).
Каганович имел спец-звание «генерал-директор путей сообщения»:
Генерал-директор путей сообщения (присвоено 6 ноября 1943 года).
Данное звание приравнивалось равно званию Маршал Советского Союза:
Высшее звание — Генерал-Директор Путей Сообщения — было присвоено Л.М.Кагановичу, вновь назначенному наркомом после годичного перерыва. Оно примерно соответствовало Маршалу РККА[11].
Аналогично:
Высшее — генерал-директор путей сообщения — фактически соответствовало званию маршала Советского Союза[12].
Почести[править]
5 ноября 1943 года — Герой Социалистического Труда — за особые заслуги в обеспечении перевозок для фронта и народного хозяйства и выдающиеся достижения в восстановлении дорожного хозяйства в трудных условиях военного времени.
Источники[править]
- ↑ Вечный Лазарь. История о том, как бедный еврей стал всемогущим Кагановичем
- ↑ Окружение Сталина
- ↑ Феликс ЧУЕВ. ТАК ГОВОРИЛ КАГАНОВИЧ Исповедь сталинского апостола
- ↑ Железнодорожный транспорт в годы войны
- ↑ Письмо Л.М. Кагановича И.В. Сталину об осложнении ситуации на фронте Черноморской группы войск под Туапсе и неудачах советского наступления. 12 октября 1942 г.
- ↑ Письмо Л. М. Кагановича И.В. Сталину о положении на Северо-Кавказском фронте. 13 августа 1942 г.
- ↑ https://stalinism.ru/elektronnaya-biblioteka/pamyatnye-zapiski-chast-ii.html?start=7
- ↑ В битве за Кавказ
- ↑ Докладная записка Л.М. Кагановича И.В. Сталину о подготовке к восстановлению мостов через р. Днепр. (Утверждено постановлением ГКО СССР № 4278 от 7 октября 1943 г.). 28 сентября 1943 г.
- ↑ Докладная записка Н. А. Вознесенского, А. И. Микояна и Л. М. Кагановича В.М. Молотову о проекте постановления ГКО СССР «Об усилении отгрузки НКПС металла и других материалов по фондам I квартала 1944 года». 25 марта 1944 г.
- ↑ Генералы стальных магистралей появились вновь в нашей стране почти 65 лет назад
- ↑ День железнодорожника
