Циклопедия скорбит по жертвам террористического акта в Крокус-Сити (Красногорск, МО)

Общий принцип дополнительности

Материал из Циклопедии
Перейти к навигации Перейти к поиску

Общий, или обобщённый принцип дополнительности — обобщение принципа дополнительности, предложенного Нильсом Бором в 1927 году как «защита» от понятийных противоречий квантовой механики.[1]

Общая информация[править]

Изначально даже сам Бор указывал на иные области познания, нежели математические формализмы квантовой теории, как подверженные принципу дополнительности. С ходом истории оказывается, что, целиком независимо от предмета квантовой теории, принцип дополнительности распространяется на все системы, свойства которых отчасти познаваемы целиком, но отчасти лишь сопряжении с такими свойствами, сущность которых не терпит абстрактного изучения. Разбиение универсума понятий на две половины дуальности или дихотомии — оказывается полезным, по крайней мере, в классических системах, подверженных эффектам наблюдателя. Принцип дополнительности оказывается необходим как в моделях различных областей действительности, так и в абстрактных моделях восприятия, мышления и обратно-связного контроля.

Неявно начатое самим Бором, обобщение принципа дополнительности, как задача философии в явном виде была заявлена публикацией в американском Journal of Philosophy от 1957 года[2] следом за эссе Джона Арчибальда Уилера в Scientific American.[3]

В 2004 году Александр Павлович Климец предложил свою интерпретацию[4][5][6][7], в которой принцип заявляется так: «рациональная сторона действительности и ее познание и сопряженная ей иррациональная сторона действительности и ее познание дополнительны друг другу».

Введение[править]

Принцип дополнительности был открыт Бором (1885—1962 гг.) в 1927 году и является важным принципом квантовой механики.

Сущность принципа дополнительности Бора в физике состоит в том, что в любом опыте с микрообъектами наблюдатель получает информацию не о свойствах объектов самих по себе, но о свойствах объектов в связи с конкретной ситуацией, включающей в себя, в частности, и измерительные приборы. Информацию об объекте, полученную при некоторых определенных условиях, надо рассматривать как дополнительную к информации, полученной при других условиях. Причем сведения, полученные при разных условиях, нельзя простым образом складывать, суммировать, комбинировать в некую единую картину; они отражают разные (дополняющие) стороны единой реальности, отвечающие исследуемому объекту. Свое прямое выражение принцип дополнительности находит, в частности, в идее корпускулярно-волнового дуализма и соотношениях неопределенностей.

После первоначальной формулировки принципа дополнительности в физике Нильс Бор вел большую работу по исследованию применения понятия дополнительности в других областях знаний. Эту задачу он считал не менее существенной, чем чисто физические исследования. Он обосновывает мысль, что два подхода — биологический и физико-химический — дополнительны. Согласно Бору, фундаментальное различие между биологическими и физическими исследованиями делает невозможным установление твердых границ приложения физических идей к решению биологических проблем, границ, которым соответствовало бы в квантовой механике различие между причинным механистическим описанием и описанием собственно квантовых явлений.[8]

Бор не считал, что биологические закономерности сводятся к физико-химическим процессам. По его мнению, закономерности живой материи, хотя и определяются законами физики и химии, но не сводятся к ним. Бор обосновывал мысль, что два подхода — биологический и физико-химический — дополнительны. Биологические и физические исследования не сопоставимы, поскольку для тех и других существуют свои ограниченные области реальности. Во всяком опыте над живым организмом имеется некоторая неопределенность в физических условиях, и поэтому возникает мысль, что минимальная свобода, имеющаяся у организма, как раз достаточна, чтобы позволить ему скрыть от исследователей свои последние тайны. С этой точки зрения самое существование жизни, по мнению Бора, должно в биологии рассматриваться как элементарный факт, подобно тому, как в атомной физике существование кванта действия следует принимать за основной факт, который нельзя вывести из обычной механической физики.

Согласно Бору, фундаментальное различие между биологическими и физическими исследованиями делает невозможным установление твердых границ приложения физических идей к решению биологических проблем, границ, которым соответствовало бы в квантовой механике различие между причинным механистическим описанием и описанием собственно квантовых явлений. Бор полагает, что биологические законы являются дополнительными к законам, которым подчиняется неживая природа.

В свое время на Нильса Бора повлияли интересы отца. Его отец — Христиан Бор — известный физиолог, автор классических работ по физико-химическим процессам дыхания. Несмотря на свой интерес к физике и химии живого, он придерживался финалистических взглядов, считая, что биологические закономерности следует воспринимать с точки зрения целесообразности, а не как результат физико-химических законов. Его работы дали толчок оживленным дискуссиям на одну из главных тем того времени — о витализме и механицизме. Витализм (от лат. vitalis — «жизненный») — учение о наличии в живых организмах нематериальной сверхъестественной силы, управляющей жизненными явлениями — «жизненной силы» («души», «энтелехии», «археи» и проч.). Теория витализма постулирует, что процессы в биологических организмах зависят от этой силы, и не могут быть объяснены с точки зрения физики, химии или биохимии. В последующем это привело Нильса Бора к мысли, что правильное понимание живого возможно только на основе идеи дополнительности физико-химической причинности и биологической целенаправленности.

Много размышлял Бор над применением понятия дополнительности в психологии. Он говорил: «Мы все помним старое высказывание, гласящее, что, пытаясь анализировать наши переживания, мы перестаем их испытывать. В этом смысле мы обнаруживаем, что между психологическими опытами для описания которых адекватно употреблять такие слова, как „мысли“ и „чувства“, существует соотношение дополнительности, какое существует между данными о поведении атомов».[8] Бор предполагает, что в этой области имеются взаимные соотношения, которые обусловлены единым характером сознания и поразительно напоминают физические следствия существования кванта действия, поскольку непрерывность мышления и сохранение индивидуальности личности в отношениях между людьми аналогичны волновому описанию материальных частиц при сохранении их индивидуальности в процессе взаимодействия. Стараясь критически осмыслить какие-либо сильные чувства, скажем, любовь или благочестивое умиление, мы тут же уничтожаем эти самые чувства. Но если, с другой стороны, поддаться чувству, то вряд ли можно его продумать в этот момент.

Бор сравнивает процесс измерения в квантовой системе с воздействием целенаправленной воли, своей или чужой, на человеческое сознание. Согласно Бору, нахождение словесного эквивалента той или иной мысли аналогично действию измерения на квантовый объект.

По мнению Бора, физическая картина явления и его математическое описание дополнительны. Создание физической картины мира требует пренебрежения деталями и уводит от математической точности. И наоборот, попытка точного математического описания явления затрудняет ясное понимание. Действительно, математическое описание основано на логике, физическая же картина мира строится на догадках, интуиции, образах. На вопрос «Что дополнительно понятию истины?» Бор ответил «Ясность».[9]

Со студенческой скамьи Бора занимала (под влиянием книги Пауля Меллера «Приключения датского студиозуса») проблема свободы воли и детерминированности. Сильное влияние на Бора оказал также датский философ Серен Кьеркегор. По Кьеркегору, высшая количественная определенность так же мало объясняет скачок, как и низшая. Новое возникает скачкообразно. Он отрицает элемент непрерывности, сохраняющийся при переходе в новое. Новое качество появляется с внезапностью загадочного. Скачок алогичен, недоступен рациональному пониманию, не вытекает с логической необходимостью из предшествующего состояния, иррационален.

Бор считал также, что свобода воли и чувство ответственности равно как милосердие и справедливость находятся в дополнительных отношениях друг к другу. Общую цель всех культур Бор видит в теснейшем сочетании справедливости и милосердия, какого только можно достигнуть; тем не менее, следует признать, что в каждом случае, где нужно строго применить закон, не остается места для проявления милосердия, и наоборот, доброжелательство и сострадание могут вступить в конфликт с самими принципами правосудия. Человеческое сообщество реализует дополнительность справедливости и милосердия в связке института государственных судебных органов, руководствующихся в своей деятельности буквой рациональных законов и судов присяжных, более подверженных влиянию иррациональных чувств.

Установленные Нильсом Бором дополнительные пары могут быть сгруппированы как:

В установленных выше парных отношениях прослеживается общая закономерность: слева отображена рациональная сторона действительности и ее познания, а справа — иррациональная сторона. Таким образом, общий принцип дополнительности Бора можно сформулировать следующим образом: рациональная сторона действительности и ее познание и сопряженная ей иррациональная сторона действительности и ее познание дополнительны друг другу.

Относительно первой пары отметим, что волновые свойства одиночного микрообъекта являются иррационализмом, так как с точки зрения рационального мышления единичный микрообъект не может одновременно проходить через две пространственно разделенные щели и интерферировать сам с собой. Однако именно такие явления и происходят в микромире. Как выразился известный физик Ричард Фейнман: «Я смело могу сказать, что квантовой механики никто не понимает… Никто не знает, как здесь можно копнуть глубже. Даже сама природа не знает, по какому пути полетит электрон».[10] Волны де Бройля не имеют ничего общего с классическими волнами. Эйнштейн называл их «призрачными» волнами. Они не несут энергию и распространяются в многомерном конфигурационном пространстве. Это связано с тем, что вероятностные законы природы не следуют правилу сложения вероятностей, но требуют сложения амплитуд вероятностей. В природе существуют два явления интерференции: классической интерференции, обусловленной сложением волн, и квантовомеханической интерференции, обусловленной сложением амплитуд вероятностей (или так называемых волновых функций). Амплитуда вероятности есть некое комплексное число, квадрат модуля которого равен вероятности перехода микрообъекта из начального в конечное состояние. По сути своей амплитуда вероятности (вектор состояния) является иррациональной величиной, не имеющей аналога в классической физике.

Первым нашел в явном виде уравнение для волн волновой механики и построил на его основе строгий метод рассмотрения задач квантования Эрвин Шредингер в 1926 г. Это уравнение, полученное преобразованием классических уравнений в представлении Гамильтона, обладает той особенностью, что не все его коэффициенты представляют собой вещественные числа; в него входят и мнимые числа. В классической же физике уравнения распространения волн содержат всего лишь вещественные числа, а если иногда вещественные функции и заменяются мнимыми функциями (или, точнее, комплексными), то там речь идет всего лишь о способе расчета. Между тем в волновой функции Шредингера (амплитуде вероятности) мнимые коэффициенты принципиально неустранимы и поэтому как бы свойственны самому явлению, которое они описывают. Другими словами, если в классической физике волны соответствуют колебаниям реально существующей среды (например, воздуха при звуковых волнах), то волну в волновой механике нельзя рассматривать как физическую реальность, соответствующую колебаниям какой-то среды. Такой волне, как волна, сопряженная с частицей, не несущей энергии и распространяющейся в многомерном пространстве, нельзя приписать физического существования; это «фиктивная волна», как ее назвал де Бройль, или «волна-призрак», как ее окрестил Эйнштейн. Эта волна является «иррациональной» волной.

Исторически классическая физика впервые столкнулась с иррациональной стороной действительности в конце ХIХ — начале ХХ века при исследовании излучения абсолютно черного тела, при объяснении явления фотоэффекта, при объяснении законов спектральных линий в атомах (Планк, Эйнштейн, Бор, де Бройль, Гейзенберг, Шредингер, Дирак, Борн и др.). Созданный при этом аппарат квантовой механики, не содержащий никаких внутренних противоречий, успешно применялся к решению конкретных задач, но физическое толкование его долгое время оставалось неясным. И по сей день существует своеобразный психологический барьер, с которым в той или иной мере сталкиваются все, кто начинает изучать квантовую механику. И дело тут не в математической сложности. Дело в том, что трудно отказываться от привычных понятий, трудно перестраивать выработанный на основе повседневного опыта стиль мышления. Такова цена, которую приходится платить за соприкосновение с иррациональной действительностью.

Остальные указанные дополнительные пары также следуют правилу «рациональный» — «иррациональный». Здесь важно подчеркнуть, что даже в самой рациональной науке — физике, на микроуровне мы сталкиваемся с иррациональностью.

Общее определение рационального и иррационального[править]

Рациональное — это логически обоснованное, теоретически осознанное, систематизированное универсальное знание предмета. Это в гносеологическом плане. В онтологическом — предмет, явление, действие, в основании бытия которого лежит закон, формообразование, правило, порядок, целесообразность. Рациональное явление прозрачно, проницаемо, а потому его можно выразить рациональными средствами, то есть понятийно, вербально, оно имеет коммуникабельный характер, способно быть передаваемо другому, способно быть воспринято всеми субъектами.

Иррациональное имеет два смысла. В первом смысле иррациональное таково, что вполне может быть рационализировано. Практически это есть объект познания, который поначалу предстает как искомое, неизвестное, непознанное. В процессе познания субъект превращает его в логически выраженное, всеобщее знание. Правильнее подобное иррациональное нужно обозначить как «еще-не-рациональное». Взаимозависимость рационального и иррационального как еще-не-рационального достаточно ясна. Субъект познания стоит перед проблемой, которая поначалу скрыта от него под флером иррационального. Используя имеющиеся в его арсенале средства познания, он овладевает непознанным, превращая в познанное. Еще-не-рациональное становится рациональным, то есть абстрактным, логически и понятийно выраженным, короче познанным объектом.

Второй смысл иррационального состоит в том, что это иррациональное признается в его абсолютном значении — иррациональное-само-по-себе: то, что в принципе не познаваемо никем и никогда. Иррационализм полагает существование областей миропонимания недоступных разуму и достижимых только через такие качества как интуиция, чувство, инстинкт, откровение, вера и т. п. В иррационализме разум, который дает рациональное знание о феноменальном мире, признается бесполезным, беспомощным для познания мира вещей самих по себе. Рациональное знание возможно лишь относительно мира явлений, вещь сама по себе ему недоступна. С точки зрения иррационализма рациональное знание не дает и в принципе неспособно дать знание сущности предмета в целом, оно скользит по поверхности и служит исключительно для целей ориентации человека в окружающей среде.[11]

В сформулированном выше общем принципе дополнительности подразумевается второй смысл иррационального.

Принцип дополнительности в других областях знания[править]

Общий принцип дополнительности позволяет отыскивать феномены двойственности в различных областях, группируя их по рациональным и иррациональным признакам. Продолжая ряд дальше, можно утверждать, что отношение дополнительности между собой имеют:

  • Дискретность и непрерывность;
  • Конечность и актуальная бесконечность. По поводу неустранимых противоречий в основаниях современной (рациональной) математики, не учитывающей дополнительность рационального и иррационального, рекомендуем книгу известного американского математика М. Клайна «Математика. Утрата определенности»;[12] Один из выводов автора: логика, математическое рассуждение дополняет интуицию, причем в обосновании математических истин главную роль играет интуиция (иррациональное), а доказательству, логике (рациональному) отводится лишь вспомогательная роль. Доказательство — это проверка идей, подсказанных интуицией.
  • Локальность и нелокальность;
  • Множественность и единство, целостность (единое, как выражение конечной неразложимости реальности на множества);[13]
  • Детерминизм и индетерминизм;
  • Пространственно-временная картина мира (статика) и импульсно-энергетическая картина мира (движение, процесс, становление);
  • Реальные частицы и виртуальные частицы; Виртуальные частицы берут свою энергию ниоткуда и, просуществовав короткое время в соответствии с соотношением неопределенностей Гейзенберга, исчезают в никуда. В этом их иррациональность.
  • Смесь состояний и квантовая суперпозиция состояний;
  • Наука и искусство; Стержень науки — логика и опыт. Основа искусства — интуиция и прозрение. Близко к этому мысли и чувства: мысли можно рационально передать словами, чувства же иррациональны, их словами не передашь.
  • Рефлексия над миром и растворение в мире, слияние с ним;
  • Универсальность, всеобщность и уникальность, индивидуальность, ;
  • Явление (вещь для нас) и сущность (кантовская «вещь-в-себе»);
  • Феномены и ноумены ;
  • Сознание и подсознание;[14]
  • Звездное небо над головой и нравственный закон в душе (Иммануил Кант);
  • энтропия и негэнтропия
  • Механическое единство (часть не может быть целым) и органическое единство (часть есть целое);
  • Редукционизм и холизм. В своих исследованиях физики могут поступать двояко: во-первых, вычленять явление из окружающего мира, чтобы изучить его отдельно, и, во-вторых, пытаться рассматривать явление в его связи с природой. Над теми, кто разделяет первую точку зрения, довлеет опасность «умертвить» исследуемое явление, разорвав его живительные связи с окружающим миром. Они пытаются понять, как работает система, изучая ее изолированную часть. Представителей этого направления называют редукционистами (от лат. reducere — сводить сложное к более простому). Другой подход — системный — основан на изучении явления или физического объекта в целом. Последователей этого метода принято называть холистами (от греч. «холос» — «весь», «целый»). Редукционизм был лейтмотивом развития физики ХХ столетия. Ученые пытались отыскать «материальную точку» физики, ее первичный объект, размерами которого можно было бы пренебречь (атомы, ядра, элементарные частицы, кварки и лептоны, планковские черные дыры…). Ученые надеялись, что такой фундаментальный объект удастся описать простым и удобным аппаратом линейной физики. Однако, дойдя до планковских масштабов, физики обнаружили, что самые фундаментальные на сегодня объекты — планковские черные дыры — имеют протяженность. На этом движение вглубь исчерпывается, так как в планковских масштабах любые измерительные инструменты (ускоренные электроны, протоны, энергичные фотоны и т. п.) неизбежно сами превращаются в такие же планковские черные дыры. Глубже пространство нечем верифицировать, измерить. Это предвещает очередной кризис физики. Ростком нового направления, могущим вывести ее из тупика, должны стать нелинейные методы. Нелинейность, иррационализм, неизбежно присущие холистскому подходу является новым измерением и направлением развития физики с поистине необозримыми перспективами. Вероятно, физическая наука ХХ1 столетия будет совершенно не похожа на всю предыдущую физику;[15]
  • Тональ и нагваль (дуалистическая концепция реальности по Карлосу Кастанеде.[16] Кастанеда открывает нам два аспекта тоналя: это и пространство, в котором обычный человек существует на протяжении жизни, и организующее начало, дающее смысл и значение всему, имеющему отношение к осознанию. Тональ включает в себя все, чем является человек, все, о чем он думает и что делает, все, о чем мы вообще можем думать и говорить. Рассудок, мышление и обычное описание реальности — вот твердыня тоналя, они включают весь спектр известного. Для обычного человека существует только известное, и потому сознательный опыт ограничен для него пределами тоналя — приобретение этого опыта начинается с момента рождения и заканчивается со смертью. Соответственно, нагваль можно определить как все, остающееся за пределами тоналя. Это то, о чем невозможно помыслить. Кастанеда описывает тональ как остров, на котором происходит вся повседневная жизнь. Никто не знает, что лежит за пределами острова. Нагваль в этом случае будет окружающим остров пространством невообразимых тайн. Тональ и нагваль являются истинными противоположностями, хотя по сути своей они едины. Тональ — это то, что называют порядком, космосом, сансарой, миром дольним. Нагваль — отсутствие порядка, хаос, нирвана, мир горний. Тональ и нагваль находятся во всем или все является ими. В тонале у человека формируется личность. Физиологически личность связана с левым полушарием мозга, а сущность с правым. В начале жизни оба полушария мозга имеют правосторонние функции. После разделения функций полушарий мозга в человеке разгорается борьба чувств и ума, нагваля и тоналя, дьявола и ангела-хранителя. Часто этот хранитель превращается в охранника — деспота, подавляющего все, не соотвествующего его представлениям о морали. Правое полушарие мозга связано с левой стороной тела, которая считается воспринимающей мир нагваля. Левое полушарие мозга связано с правой стороной тела — стороной тоналя. Это разделение известно во многих мифологических, религиозных системах. Нагваль человека отвечает за интуицию, чувства, сновидения, волю. Тональ содержит в себе карту мира, то есть перечень всего известного, вещей, понятий и т. д., которые имеют свое словесное обозначение. Нагваль — это наша индивидуальность. Он несет ответственность за творчество (ибо тональ — это только шаблоны и стереотипы заученных действий), за силу и необычные способности. Нагваль может творить невероятное: дух человека, его волю. Когда нагваль выходит наружу, тональ сжимается. Например, в момент вспышки интуиции, внутренний диалог — атрибут тоналя, затихает. В момент сильных эмоциональных переживаний логический ум тоналя отступает на задний план. Восприятие тоналя ограничено миром тоналя и человек не может воспринимать нагваль. Чтобы воспринимать нагваль, нужно уйти от обычного восприятия тоналя. Так же, чтобы видеть сон, нужно уснуть и отключиться от физического мира. Расщепление тоналя и нагваля осуществляется путем разделения правого и левого полушарий мозга, для чего используются разнообразные методы (например, способом такого расщепления может быть шептание в оба уха). Таинственная сила, таящаяся в женщине, — это дар нагваля. Женщина более совершенна в постижении нагваля. Вхождение в нагваль известно в Индии как самадхи, но впечатления от этого выхода не всегда легко перенести в тональ;
  • Эволюционизм и креационизм. Многолетний спор между эволюционистами и креационистами находит свое разрешение в обобщенном принципе дополнительности. Правы и те и другие. Наблюдаемый мир развивается эволюционно (рационально), но в основе материи, жизни и разума лежит творение (иррациональное). И любой акт творчества — это иррациональный феномен. Творчество — процесс созидательный, процесс становления. Оно всегда прирост, прибавление, создание нового, не бывшего в мире — ничто становится чем-то, небытие становится бытием (сравните: в квантовой механике измерение редуцирует иррациональное, неопределенное — к рациональному, конкретному). Творчество определяет вечный процесс созидания, оно имманентно свободе, так как реализует бытийный процесс. Свобода — результат творческого процесса как бытия. Свобода постижима только мистически, она невыразима, иррациональна, не соизмерима ни с какими нашими категориями. За этой чертой рациональный разум бессилен, так как не в состоянии выразить невыразимое. Остаются только мистические озарения, являющиеся основой творчества. Именно поэтому современные компьютеры, построенные на ячейках с аристотелевой рациональной логикой «да» или «нет», способны только вычислять, но не творить. Компъютеры запрограммированы, но не свободны.
  • Между "Нечто"и «Ничто», в духе известного русского философа С. Н. Булгакова, когда Бог с точки зрения человеческих мыслительных возможностей невыразим ни в каких определениях и понятиях. Поэтому Бог оказывается «Ничто» как отрицание любых определений Бога. «Ничто» обладает производящими потенциалами, имеющими бытийные возможности и в конечном итоге превращающими его в «Нечто» то есть определенное наличное бытие. Самого Бога определить, то есть наделить определенными качествами, нельзя — у человечества нет таких инструментов познания. Можно лишь изучать творение Бога, так как Бог обнаруживает себя именно в творении. Только через бесконечный процесс творения, превращения «Ничто» в «Нечто», оформления бытия в результате реализации бытийных потенций можно приблизиться к Богу, попытаться осмыслить и описать его трансцедентальную, иррациональную сущность.
  • Номинализм и Реализм. Мир делится на квантовые объекты и приборы. Квантовые объекты описываются квантовой физикой, приборы — классической физикой. Свойства квантовых объектов никакими фиксированными числами не характеризуются. Для описания этой ситуации существует понятие относительности к средствам наблюдения, иллюстрирующее «возникновение», численно определенных свойств при измерении. Например, в специальной теории относительности длина объекта и длительность процесса характеризуют не атрибуты самого объекта, но «отношения», наблюдаемого объекта к другому объекту, связанному с наблюдателем. Без указания системы отсчета длина и длительность являют собой нечто неопределенное. В квантовой физике квантовый объект «сам по себе», описывается операторами, а не числами, как в классической физике, так что этот объект «объективно», представляет собой множество операторов наблюдаемых. Число «возникает» при измерении. Такая «объективная неопределенность» означает, что неопределенность не связана с нашим незнанием, а является свойством самого объекта. Гейзенберг говорил, что квантовая физика близка к платонизму (объективному существованию общих понятий), если говорить о квантовой реальности, как о «самой по себе».[17] Описание на языке операторов интерпретируется как существование «координаты вообще», «импульса вообще», принцип тождественности частиц — как существование «частицы вообще» и т. п. Это философия средневекового реализма, спорившего с номинализмом по вопросу о существовании общих понятий. Например, существует ли «человек вообще», а не только конкретные люди. Тогда спор был решен в пользу номинализма (как в классической физике в пользу отдельных, конкретных объектов). Но в квантовой механике принцип тождественности частиц говорит, что, например, при наличии системы электронов ввиду их тождественности им нельзя дать отдельные имена — первый, второй и т. д. Можно лишь сказать, сколько имеется электронов. Все это дает основание для более серьезного отношения к реализму и, соответственно, к платонизму, из него вытекающему.[18] Номинализм и реализм дополнительны как рациональное и иррациональное;

Очевидно, что выписанный выше ряд можно продолжить, располагая слева рациональные стороны действительности и их познание, справа — сопряженные с ними иррациональные стороны действительности и их познание. Как писал Бор: Всякое истинно глубокое явление природы не может быть определено однозначно с помощью слов нашего языка и требует для своего определения по крайней мере двух взаимоисключающих дополнительных понятий.[9]

В силу установленного выше общего принципа дополнительности между рациональными и иррациональными аспектами действительности они никогда не вступают в противоречие друг с другом, так как чем больше уточняется один аспект действительности, тем более неопределенным становится сопряженный ему второй аспект действительности. Создавая всё большую определённость по рациональному аспекту какого-либо явления, природа уменьшает определённость в дополнительном, иррациональном аспекте сопряженного ему явления и наоборот.

C помощью принципа дополнительности рационального и иррационального аспектов природы разрешаются, например, апории Зенона. Действительно, апории Зенона неразрешимы только в рамках рационального мышления. Рассмотрим, например апорию «Стрела». Она состоит в следующем: если считать, что пространство, время и процесс движения состоят из некоторых «неделимых» элементов, то в течение одного такого «неделимого» тело двигаться не может (ибо в противном случае «неделимое» разделилось бы), а поскольку сумма покоев не может дать движения, то движение вообще невозможно, хотя мы его на каждом шагу наблюдаем.

Но разбиение на «неделимые» элементы это рациональное действие. Согласно же общему принципу дополнительности, необходимо учесть также иррациональный аспект движения. Иррациональный аспект наглядно непредставим (потому он и иррационален), но именно он ответственен за переход тела (стрелы) от одного неделимого элемента к другому неделимому элементу или за процесс ее «становления», когда стрела одновременно и находится на данном отрезке пути и не находится на нем (и «да» и «нет» одновременно или суперпозиция «да» и «нет»). Таким образом, состояние относительного покоя (характеризуемого в физике координатой) обеспечивает рациональный аспект явления, а состояние движения (характеризуемого в физике импульсом) — иррациональный аспект явления.

Анализируя диалектическую природу движения, вскрытую в V в. до н. э. древнегреческим философом Зеноном, немецкий ученый Г. Гегель писал: «Когда мы вообще рассуждаем о движении, то мы говорим: тело находится в одном месте и затем переходит в другое место. В то время, как оно движется, оно не находится больше в первом месте, но не находится также и во втором. Двигаться же означает быть в этом месте и в то же время не быть в нем; это непрерывность пространства и времени и она-то именно и делает возможным движение».[19]

В движении мы обнаруживаем не только моменты устойчивости (рациональные моменты) — «да» или «нет», но и моменты изменчивости (иррациональные моменты) — то есть и «да» и «нет» одновременно. С помощью интерференции альтернатив «да» и «нет» решаются проблемы движения и развития. Покой (рациональное) — это только момент движения (момент иррационального), обусловленный относительным постоянством того или иного явления. Покой имеет существенное значение для движущейся материи, без рационального (относительного покоя) невозможно познать иррациональное (движение, становление, развитие). Возможность относительного покоя тел является существенным условием дифференциации материи и тем самым существенным условием жизни. Покой и движение дополняют друг друга, но покой — только относительный момент движения, а движение абсолютно и вечно.

Иррациональное лежит в основе бытия материи, рациональное — частный момент иррационального, его вырожденный случай, результат процесса декогеренции, редукции состояния (декогеренция — это процесс потери когерентности квантовых суперпозиций в результате взаимодействия системы с окружающей средой).

Исходя из вышеизложенного можно обобщить соотношение неопределенностей Гейзенберга следующим образом:  — где  — рациональный аспект действительности, - сопряженный ему иррациональный аспект действительности,  — некая постоянная. Соответственно, коммутационное соотношение между и будет иметь вид:

то есть результат последовательности рациональных и сопряженных им иррациональных аспектов действительности при совершении каких-то действий зависит от порядка их следования и последовательность не тождественна последовательности . Например, если человек совершает какое-то действие руководствуясь сначала рациональным разумом, а затем иррациональными чувствами, то результат будет отличаться от случая, когда вначале действие происходит под влиянием иррациональных чувств, а потом рационального разума. Обратим внимание на то, что в правой части коммутационного соотношения между и присутствует мнимая единица , что указывает на нетривиальный (иррациональный) характер этого соотношения коммутации. При этом, стоящая в правой части коммутационного соотношения мнимая единица указывает на то, что предсказать разницу в результате заранее нельзя.

Таким образом, в силу найденного выше общего соотношения неопределенностей между рациональными и иррациональными аспектами действительности они никогда не вступают в противоречие друг с другом, так как чем больше уточняется один аспект действительности, тем более неопределенным становится сопряженный ему второй аспект действительности. Создавая всё большую определённость по рациональному аспекту какого-либо явления, природа уменьшает определённость в дополнительном, иррациональном аспекте сопряженного ему явления и наоборот. В качестве примеров можно привести научную и мистическую картины мира, разум и чувства, мышление и интуицию и т. д. и т. п.[20].

Оригинальное развитие вышеизложенных идей есть также в статье Б. Галенина.[21] «Создание в начале XX века квантовой физики, в которой центральным понятием оказалось не вещество, а невещественная, принципиально ненаблюдаемая, то есть чисто духовная данность, ноумен, пси-функция, описывающая вероятность бытия вещества, открытие биологами механизма синтеза белков на рибосомах под управлением нуклеиновых кислот, показавшее, что жизнь не химическая лаборатория, а издательство, где идет непрерывное распечатывание и редактирование текстов, их перевод с одного языка на другой и рассылка по разным инстанциям, а в математике — теоремы Геделя, Тарского и Париса-Харрингтона, показавшие, что и математика держится не на логике, а на интуиции, на вне-математической идее актуальной бесконечности, сильно подорвало рациональный характер точных наук.» Но, как утверждает автор, практически не коснулось наук гуманитарных, в том числе истории.

Немецкий физик-теоретик, лауреат Нобелевской премии В. Гейзенберг (1901—1976 гг.), автор принципа неопределенности, отстаивал мысль, что дополнительность имеет универсальный характер. И в контексте развития физики, полагал он, эта идея пробуждает надежды на то, что «в окончательном состоянии различные культурные традиции, новые и старые, будут сосуществовать, что весьма разнородные человеческие устремления могут быть соединены для того, чтобы образовать новое равновесие между мыслями и действием, между созерцательностью и активностью.»[17]

Немецкий физик-теоретик, лауреат Нобелевской премии М. Борн (1982—1970 гг.) считал, что идея дополнительности имеет всеобщее значение, потому что существует много областей человеческой деятельности, где один и тот же факт можно рассматривать в различных, но взаимодополняющих аспектах. Он был согласен с Бором в том, что представление о дополнительности можно применить в других областях знания, в частности в биологии, психологии, философии, политике, и заявлял, что не следует отказываться от такого обогащения нашего мышления. «Таким образом, — подводит итог Макс Борн, — физика ведет к тому, что нужно отказаться от представления всех сторон явления посредством одного и того же рода наблюдения и одной и той же системе понятий. Всегда существуют по меньшей мере два аспекта процесса, и в каждом отдельном случае необходимо выбирать, какому именно отдать предпочтение».[22]

«Я считаю, — писал далее М. Борн,- что дополнительность — это важное понятие, ибо оно проясняет многое и за пределами физики. Это касается таких пар понятий, как материя и жизнь, тело и душа, необходимость и свобода. Вокруг них ведется философский и теологический спор на протяжении столетий из-за стремления привести все в одну систему. Если теперь оказывается, что даже в самой строгой и самой простой науке — физике, это сделать невозможно, что даже там различные аспекты нужно рассматривать с позиций дополнительности, то понятно, что того же самого нужно ожидать и везде.»[23]

Австро-швейцарский физик-теоретик, лауреат Нобелевской премии В. Паули (1900—1958 гг.) полагал, что представление о дополнительности выходит за рамки физики. Его философское значение состоит в том, что оно, выступая против односторонности, «могло бы стать первым шагом на пути прогресса к единой общей картине мира, в которой естественные науки составляют лишь часть ее[24]

Вольфанг Паули был поглощён идеями К. Г. Юнга (1875—1961 гг.) о глубоких связях между физическими и психологическими явлениями. «Я лично считаю, что в науке будущего реальность уже не будет „психической“ или „физической“, а той и другой или не той и не другой.» Это приводит к центральной идее В.Паули по поводу психологии. Он предположил, что связь между сознательным и бессознательным удовлетворяет принципу дополнительности в том смысле, в каком его использовал Нильс Бор. Паули надеялся, что таким образом единая картина мира, существовавшая в 17 веке и расколовшаяся с тех пор на две ветви — рациональную и мистико-религиозную будет восстановлена через преодоление их антитезисов. Он видит соответствие между психологическими и квантово-механическими понятиями, называя бессознательное «секретной лабораторией», и так характеризовал связь между мистицизмом и рационализмом: «По моему мнению, это узкий путь к истине, который пролегает между Сциллой голубого тумана мистицизма и Харибдой стерильного рационализма. Этот путь всегда будет полон ловушек, и можно погрузиться в бездну, сбившись в обоих направлениях».[25]

Но в этом и заключается предназначение и сущность общего принципа дополнительности между рациональными и иррациональными аспектами природы — построение единой общей картины мира.

Заключение[править]

Сформулированный выше общий принцип дополнительности является:[26]

  • Законом природы, формулой мира, общефилософским эпистемологическим принципом, наряду с другими философскими принципами.
  • Доказательством наличия иррациональной, ненаблюдаемой стороны реальности, существующей наряду и в неразрывном единстве с видимым, рациональным, вещным миром, составляющим лишь часть более общей картины.

Общий принцип дополнительности гармонизирует научный и иррациональный подходы к познанию действительности. Рациональное и иррациональное в их взаимозависимости и противоборстве не только не исключают друг друга, но и необходимейшим образом дополняют друг друга. Это категории, одинаково важные и значимые для философского исследования основ бытия и сознания.

С точки зрения общего принципа дополнительности, оба пути — рациональный и иррациональный не должны противопоставляться. Напротив, эти два способа познания мира ведут к полноте истины. Единство истины является основным постулатом человеческого разума, выраженном в принципе дополнительности рационального и иррационального аспектов при познании природы.

Любая система в своём идеале должна сочетать рациональное и иррациональное начала в виде органического единства. Духовная целостность предполагает гармонию и универсализм. Вне рациональной организации бытия человек обречен на недостойное, убогое существование. Вне иррациональных ценностей его жизнь теряет смысл. История государств и наций, отрицающих рациональные основы экономики, политики и права, полна драматических событий. Но, одновременно, и всеобщая, тотальная рационализация, в конце концов, приводит к аморализму, культурной деградации, духовной нищете, словом, к вырождению. Будущее человечества во многом зависит и от того, насколько будут преодолены эти крайности и насколько, в дальнейшем, удастся сформировать органическое единство рационализма и иррационализма.

См. также[править]

Источники[править]

  1. Таких, как Корпускулярно-волновой дуализм и Принцип неопределённости, а в дальнейшем — абстрактный математический Общий принцип неопределённости.
  2. Journal of Philosophy: Complementarity in Quantum Physics and its Philosophical Generalization
  3. J. A. Wheeler — A Septet of Sybils: Aids in the Search for Truth, Scientific American vol. 44 No. 4 (October 1956) [1]
  4. в статье «Наука и иррационализм» Климец А. П. Наука и иррационализм, ж-л «Физика сознания и жизни, космология и астрофизика», Киев, т.4, № 2, 2004, с.52
  5. Климец А. П. Постигая мироздание. Физико-философские очерки., Из-во LAP LAMBERT Academic Publishing, Германия, 2012, с.76-78
  6. в дальнейшем тезис был развит в диссертации «Взаимоотношение иррационального и рационального в мистическом опыте»
  7. Толстиков В. А. Взаимоотношение иррационального и рационального в мистическом опыте, Диссертация, канд.фил.наук, Белгород, 2007, с.165
  8. 8,0 8,1 Бор Н. Избранные труды, в 2-х т. — М., Наука, 1966, с.7,с.60, с.118, с.495, с.532
  9. 9,0 9,1 Н. Бор. Атомная физика и человеческое познание (сб. статей),Москва, ИЛ, 1961
  10. Фейнман Р. Характер физических законов — Москва, Наука, 1987, с.117
  11. Мудрагей Н. С. Рациональное и иррациональное — философская проблема. Читая Шопенгауэра — Москва, Вопросы философии, 1994, № 9
  12. Клайн М. «Математика. Утрата определенности», Москва, Мир, 1984, 434 с.
  13. Цехмистро И. З. Диалектика множественнного и единого — Москва, Мысль, 1972
  14. Нефедов А. Управление реальностью с помощью квантовой психологии, ж-л «Квантовая магия», т.2,вып.4, 2005, с.4218
  15. Физика, Энциклопедия — Москва, Аванта, 2002
  16. Карлос Кастанеда, «Сказки о силе»
  17. 17,0 17,1 Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое, Москва, Мир, 1972, с.130
  18. А. А. Гриб «К вопросу об интерпретации квантовой физики», УФН, 183, 12, с.1340-1341 (2013)
  19. Гегель Г. Наука логики — Москва, Наука, 1979
  20. Наука и иррационализм или обобщенный принцип дополнительности Бора
  21. Галенин Б."Православная парадигма истории и принцип дополнительности", 1917
  22. Борн М. Моя жизнь и взгляды, Москва, Мысль, 1973. с.463
  23. Борн М. Границы физической картины мира, в сб. «Физика в жизни моего поколения», Москва, Издательство иностранной литературы, 1963, с.431
  24. Паули В. Физические очерки — Москва, Мысль, 1975, с.57
  25. Пайс Абрахам «Гении науки» (перевод с анг.), Москва, из-во «Институт компьютерных исследований», 2002, с.312
  26. Наука и иррационализм или обобщенный принцип дополнительности Бора
  27. Information, Physics, Quantum: The Search for Links