Циклопедия скорбит по жертвам террористического акта в Крокус-Сити (Красногорск, МО)

Василий Николаевич Стуколкин

Материал из Циклопедии
Перейти к навигации Перейти к поиску

Василий Николаевич Стуколкин (1879—1916, Петроград) — русский артист балета (Петербургская императорская труппа).

Происходил из театральной семьи. Отец, тоже артист Петербургской императорской труппы, отправил сына сохранять семейные традиции в балетное отделение театрального училища при императорской труппе — школу-интернат, где дети и жили, и учились, и кормились за счет императорской казны.

Сцена из балета «Щелкунчик». Первая постановка. Марианна — Лидия Рубцова, Клара — Станислава Белинская, Фриц — Василий Стуколкин. Мариинский театр, 1892

Учащиеся начинали выступать на сцене еще детьми — их загодя готовили к актерской деятельности. Именно своей детской ролью юный Вася Стуколкин вошел в историю мирового балета: он исполнил партию мальчика Фрица в выдающемся балете «Щелкунчик» на премьерном спектакле в Мариинском театре 18 декабря 1892 года[1][2].

Окончил училище в 1899 году[3] и был принят кордебалетным танцовщиком в Петербургскую императорскую труппу[4], к этому времени уже давно занявшую сцену Мариинского театра.

Амплуа Василия Николаевича — мимический актёр, его стихией был характерный танец, а методика работы — постоянная импровизация. В отличие от многих балетных мимов, он одаривал своих персонажей чертами характерности не столько в пластическом — мимическом решении, сколько в танце[4].

По свидетельству историка балета Юрия Бахрушина, Василий Стуколкин «унаследовал не готовые, до мелочей разработанные роли, а стихийный импровизаторский дар. <…> Недюжинные актерские способности вскоре обратили на него внимание начальства»[4].

Это был актер так называемого «площадного», «балаганного», «скоморошеского» дарования. Ему было скучно в канонических классических ролях, которые он, ничтоже сумняшись, подминал под себя, наделяя классические образы гротесковыми шутовскими выходками. Зрители встречали актера восторженными аплодисментами и смехом. Однако профессиональные балетные критики не могли согласиться с подобным решением канонически выверенных партий.

Особенный раскол между обывательской аудиторией (зрители) и академическими умами (специалисты-балетоведы) вызвало исполнение Василием Стуколкиным партии Иванушки в балете на музыку Чезаре Пуни «Конёк-горбунок» в постановке А. А. Горского (этот балет, изначально поставленный Сен-Леоном, сразу оказался в роли краеугольного камня в истории русского балета; и вот, пожалуйста, в начале ХХ века — новая скандальная интерпретация в исполнении Василия Стуколкина!). Иванушка Василия Стуколкина стал не милым лирическим героем, а открыто буффонадным персонажем, к тому же в одной сцене он хватал Хана, роль которого исполнял к этому времени весьма прославленный и «убеленный сединами» П. А. Гердт, терявшего от неожиданности равновесие, и раскачивал его на своей шее, за которую судорожно цеплялся потерявший дар держаться на собственных ногах выдающийся артист[4]. Надо сказать, что сам Гердт отнесся к этой клоунской выходке вполне с пониманием, подкрепленной зртительскими аплодисментами. Зато неодобрение критики, яро отточившей перья до игольных уколов, привело к литературным соревнованиям — кто острее определит творческий подход артиста В. Стуколкина к исполняемой им партии. При этом рецензенты не могли не отметить и безусловный талант своей жертвы.

А. Л. Волынский разразился суровой отповедью: «Талантливый в общем артист Стуколкин разрешает себе клоунские выходки. <…> Чтобы выразить восторг простой души перед пляшущей царевною, он срывается с места и, волоча колени по грязному полу, обегает балерину и затем, под самый конец чепушиной присядки, на четвереньках проползает между расставленными ногами сценического хана. Иногда Стуколкин раскачивает при этом на своей шее потерявшего равновесие почтенного артиста и даже валит его на руки»[4].

В. Я. Светлов, нещадно порицая В. Стуколкина за склонность к «скоморошеству», немыслимой в академических па, писал о роли Иванушки из «Конька-горбунка»: «Комизм вовсе не заключается в том, чтобы ходить колесом по сцене, ежеминутно валиться на спину и задирать ноги кверху <…>, не щадя спины и затылка»[4].

Л. Л. Козлянинов, отмечая при этом В. Стуколкина как артиста «не без дарования», строго выговаривал: «Стуколкин держит себя все развязнее и часто мешает даже танцевать балерине»[4].

Тем не менее, несмотря на подобные упреки, Василий Стуколкин танцевал партию Иванушки в течение десяти лет, что свидетельствует об одобрении со стороны начальства императорской труппы.

Такое лубочное, масочное, решение партий классического репертуара было свойственно артисту. Не менее сочные эпитеты получал он от критики и за другие свои роли. Особенно негодовал Валериан Яковлевич Светлов, когда В. Стуколкин выступал в балете по либретто самого Светлова «Принц-садовник» (по сказкам Андерсена, музыка А. А. Давидова, постановка К. М. Куличевской: в 1906 г. — для театрального училища императорских театров, а в 1907 г. — Мариинском театре с участием М. Ф. Кшесинской, В. Нижинского и В. Н. Стуколкина[5][6][7]). Светлов разразился в газете «Золотое руно» сразу и от ироничного рецензента, и одновременно от автора сценария, не скрывая при этом, что В. Стуколкин создал «яркий образ в духе и стиле андерсеновских добродушных королей, которые ходят в туфлях и ночных колпаках, носят на всякий случай корону в кармане и сами отворяют калитку дворцового сада. Но гг. балетоманы были именно шокированы тем, что король сам отворяет калитку садовнику и танцует в халате»[4]. И всё же Светлову не удалось скрыть симпатию по отношению к неожиданному и «хулиганистому» импровизатору В. Стуколкину[5].

Критика писала о Василии Стуколкине постоянно, и постоянно одно и то же: с одной стороны, его яркие образы с точными подмеченными характеристиками врезывались в память, с другой — такое решение казалось немыслимым в высокопарном балетном искусстве. Бурная фантазия артиста порой «переигрывала» сами роли. Светлов писал 27 января 1909 года, как Стуколкин в исполнении Квазимодо «неизвестно для чего изображал звонаря с совершенно парализованными ногами»[4].

Его Санчо Панса откалывал коленца в польке с окружившими его красотками. Никез выделывал ногами кренделя сначала на земле, а потом и в воздухе, цепляясь за подхваченный ветром зонтик. Фея Карабос, подобрав шлейф и показав жилистые икры, кружилась в центре своей свиты. Кузнечик-гуляка вертелся, прыгал и кувыркался в «Капризах бабочки» так, что один из критиков назвал его «настоящим чудом природы».

Партнер В. Стуколкина Федор Васильевич Лопухов вспоминал Стуколкина в индусском танце из «Баядерки»: «Он плясал, как шаман,— так самозабвенно, так экстатично, что это делало интересный танец Петипа высшим выражением религиозного изуверства и дикости. Вся партия Стуколкина строилась на импровизации; она рождалась точно помимо воли исполнителя, по чистому наитию, но в полном соответствии с образом»[4].

Благодаря этим газетным рецензиям и отзывам имя артиста и дошло до нашего времени, ибо ни Энциклопедия балета, ни один из театральных словарей не счел нужным отметить этого неординароного и, безусловно, талантливого артиста.

Василий Николаевич Стуколкин скончался 19 декабря 1916 года в психиатрической клинике, где три года находился на лечении. 21 декабря 1916 года «Петроградский листок» сообщил: «Императорская балетная труппа хоронит сегодня одного из весьма талантливых своих членов В. Н. Стуколкина»[4].

Репертуар[править]

Источники[править]