Осада Селинунта (409 г. до н. э.)
Война Карфагена с Диоклом
- Конфликт
- Осада Селинунта
- Дата
- 409 г. до н. э.
- Место
- Сицилия
- Итог
- Победа Карфагена
4 тысячи всадников,
6 осадных башен,
тараны
более 5-6 тысяч пленных
Осада Селинунта (Битва за Селинунт) — захват армией Карфагена сицилийского города Селинунт во время Войны Карфагена с сицилийскими греками[1].
Предыстория[править]
В 410 г. до н. э. жители города Эгеста (Сегеста, Εγεστα, Αίγεστα) на северном берегу Сицилии, лежавшим между Дрепаном и Панормом, заключили союз с афинянами против сиракузян[2].
Когда же сицилийский поход афинян провалился, эгестенцы пребывали в страхе, что остальные сицилийские греки заставят их выплатить денежный штраф. Действительно, на Эгесту из‑за спора за землю пошли войной жители города Селинунт (Σελινοΰς, Selinunte), располагавшимся на южном берегу Сицилии[2].
Эгестинцы, боясь вторжения также и сиракузцев, отступили, но когда селинунтцы вторглись дальше оговоренных территорий, эгестинцы отправили послов в Карфаген, просить там помощи и защиты для своего города[2].
Когда послы прибыли в Карфаген и передали «Собранию» (по-видимому, Миат) и суффет Карфагена, Ганнибал бен Гисгон высказался за то, чтобы занять город Эгесту. Послам обещали помощь. Самого Ганнибала бен Гисгона карфагеняне избрали «стратегом» (то есть рабмаханатом)[2].
Этот Ганнибал бен Гисгон был внуком Гамилькара бен Магона, который потерпел поражение от греков и погиб в битве при Гимере, и сыном Гескона бен Гамилькара, который, из‑за того, что хотел убить своего отца был изгнан и закончил свою жизнь в Селинунте. Всё это сделало Ганнибала бен Гисгона ненавистником греков, жаждущего реванша и реабилитации через славную победу[2].
Ганнибал бен Гисгон отправил вместе с эгестинцами послов к сиракузянам и, ссылаясь на решение спора, хотел сделать вид, что ищет справедливости. На самом же деле он надеялся, что после того, как селинунтцы откажутся от предлагаемых условий, сиракузяне не присоединятся к ним в качестве союзников. Но когда селинунтцы так же, отправив послов, отклонили предложение и выступили против заявлений послов, как эгестинских, так и карфагенских, сиракузяне проголосовали за сохранение союза с селинунтцами и за мир с карфагенянами[2].
После возвращения своих послов, карфагеняне направили эгестинцам 5 тысяч ливийцев и 800 компанцев. Карфагеняне купили этих наёмников лошадей и, дав высокую плату, послали в Эгесту[2].
Произошла битва при Эгесте, которую карфагеняне выиграли, убив около 1 тысячи солдат Селинунта и захватив весь их обоз[2].
Затем Ганнибал бен Гисгон в 409 г. до н. э. собрал армию наёмников из Испании и Ливии, и приготовил 60 военных кораблей и 1 500 транспортов. На транспорты Ганнибал бен Гисгон погрузил «войско, осадные машины, снаряды и всё прочее вооружение»[2].
Армия Ганнибала бен Гисгона, по свидетельствам Эфора, насчитывала 200 тысяч пехоты и 4 тысяч кавалерии, а по сообщению Тимея, она не превышала 100 тысяч воинов[2]. Иногда войско Ганнибала бен Гисгона оценивают в 60 тысяч человек[3].
После того, как с этим флотом Ганнибал бен Гисгон пересёк «Ливийское море», он начал высаживаться в Сицилии, на мысе Лилибей, противоположном Африке[2].
Высадку карфагенян заметили несколько селинунтских всадников. Они сообщили своим гражданам о появлении неприятеля, и селинунтцы сразу же отправили сиракузянам послание с просьбой о помощи[2].
Между тем Ганнибал бен Гисгон высадил войска и разбил лагерь рядом с шахтой, называемой Лилибей (спустя многие годы это название перешло к городу, основанному в этом месте, — этот был построен карфагенянами после разрушения Дионисием Старшим их города Мотия). Свои корабли Ганнибал бен Гисгон перетащил по земле в бухту Мотии, чтобы заставить сиракузян поверить в то, что он не собирается плыть вдоль берега со своим флотом и армией против Сиракуз[2].
Осада и штурм Селинунта[править]
После того, как карфагенская армия пополнилась эгестинскими солдатами и другими союзниками, Ганнибал бен Гисгон снял лагерь у Лилибея и подошёл к Селинунту[2].
Прибыв к реке Мазара, Ганнибал бен Гисгон захватил находившиеся на ней склады. Затем, приблизившись к городу Селинунту, разделил свою армию на две части, расположившись вокруг города и, выдвинув машины, принялся совершать энергичные нападения. Он установил 6 осадных башен исключительной высоты и бросил против стен равное число окованных железом таранов, кроме того, использовав лучников в большем количестве, прогнал солдат, защищавших стены[2].
Селинунтцы на протяжении многих лет, не испытывавшие осад, единственные из сицилийцев, сражавшиеся на стороне карфагенян против Гелона, никогда не думали, что будут находиться в осаде людьми, с которыми некогда дружили (недаром, в Селинунте жил и сам Ганнибал бен Гисгон, и его отец Гисгон бен Гамилькар). Когда селинунтцы увидели размеры военных машин и множество врагов, то были наполнены страхом[2].
Селинунтцы не отчаялись ещё полностью в надежде на спасение, ожидая, что сиракузяне и другие их союзники скоро прибудут, и всё население города сражалось на стенах с неприятелем. Все мужчины, бывшие в расцвете лет, взявшись за оружие, отчаянно сражались, в то время, как пожилые снабжали их всем необходимым. Женщины и девушки приносили еду и оружие мужчинам, боровшимся на стенах. Страх был настолько велик, что к помощи призывали даже женщин[2].
Ганнибал бен Гисгон, обещавший своим воинам отдать город на разграбление, придвигал свои машины к стенам и заставлял своих лучших солдат атаковать волна за волной. Трубачи одновременно дали сигнал к атаке, и вся армия карфагенян одновременно поднялась, издав военный клич, тараны, потрясали стены, а находящиеся на осадных башнях воины, убили многих селинунтцев. В течение длительного мирного периода, которым они наслаждались, осаждённые не проявляли ни какой заботы о ремонте своих стен, поэтому деревянные башни далеко превосходили их стены по высоте, и защитники были легко подавлены неприятелем. Когда образовалась брешь, наёмники карфагенян — кампанцы, желая проявить отвагу, ринулись в город. Первым делом их поразило малое число защитников, которых они встретили. Но затем, когда к оборонявшимся подошла многочисленная помощь, они были изгнаны, потеряв большое количество своих солдат, так как брешь не была очищена от обломков, и они, застревая в развалинах, были очень уязвимы для селинунтцев. С наступлением темноты карфагеняне прекратили штурм[2].
Селинунтцы, выбрав лучших своих всадников, отправили их в Акрагант, Гелу и Сиракузы, чтобы те как можно быстрее, те оказали им помощь, так как город не мог более противостоять силе врагов. Акрагантцы и гелийцы ожидали сиракузян, чтобы идти против карфагенян одним целым войском. Сиракузяне, узнав об осаде, первым делом прекратили войну, которую вели с халкидийцами, затем провели некоторое время в сборе войска из окружающих местностей, думая, что город может быт принуждён к сдаче осадой, но ни как не взят штурмом[2].
Тем временем Ганнибал бен Гисгон, на рассвете, начал наступление со всех сторон и машинами разрушил смежный с проломом участок стены. Затем, очистив от обломков брешь, отправил вперёд лучшую часть войска, поспешно оттесняя селинунтцев с их позиций, но ему не удалось полностью сломить людей, боровшихся за свою жизнь. Обе стороны несли большие потери, но к карфагенянам подходили свежие войска, а у селинунтцев не было резерва, который пришёл бы на помощь. Осада продолжалась в течении 9 дней, с большим упорством, — карфагеняне также несли большие потери. Когда их наёмники испанцы преодолели обрушившуюся стену, женщины, находившиеся на крышах домов, подняли сильный крик, от чего селинунтцы, думая, что город взят, оставили стены, пытаясь занять узкие проулки и улицы, чем задержали врага на долгое время. В то время, как карфагеняне пробивались через преграды, женщины и дети, нашедшие убежище на крышах зданий, бросали в них черепицей и камнями. Так, что в течение длительного времени карфагеняне пребывали в невыгодном положении, не имея возможности, либо из‑за стен домов, либо из‑за тех, кто бросал в них с крыш, окружить противника и бороться с ним в равных условиях. Так продолжалось до полудня, пока снаряды у находящихся на зданиях, не закончились, и карфагеняне продолжали наступление, меняя уставших свежими войсками. Наконец, силы осаждённых были исчерпаны, и карфагеняне стали безостановочно проникать в город с всё возрастающей силой, так, что селинунтцы были вынуждены оставить улицы[2].
Резня в городе[править]
Диодор Сицилийский писал:
- Когда город был, таким образом, взят, слышны были только плач и стенания греков, смешанные с криками радости варваров. Первые, видя величие поразившего их несчастья, были охвачены ужасом, последние, воодушевлённые своим успехом, понуждали своих товарищей к резне. Селинунтцы собрались на рыночной площади и все, кто мог достичь её, погибли, сражаясь там. Варвары рассеялись повсюду; одни грабили здания, сжигая их вместе с застигнутыми там жителями, другие шли по улицами и без всякого уважения к возрасту или полу, были ли то женщины или дети, молодые или старики, без малейшей жалости или сочувствия, поднимали всех на меч. И, следуя варварским обычаям своей страны, они уродовали даже мертвых, одни несли связки рук вокруг своего тела, другие головы, насаженные на свои мечи и копья. Они пощадили лишь женщин, укрывшихся в храмах со своими детьми и призвали товарищей не убивать их. Сделали они это не из жалости к несчастным людям, а по тому, что боялись, что женщины, отчаявшись за свои жизни, подожгут храмы, и, таким образом им не достанутся в качестве добычи большие богатства, хранящиеся там, в качестве подношений. Поскольку эти варвары настолько превосходят всех других в жестокости, что в то время, как те люди, кто укрылся в храмах, не желая совершать святотатства против богов, карфагеняне напротив, воздержались от наложения рук на неприятеля, с тем, чтобы иметь возможность грабить храмы богов. Наконец, к ночи грабеж в городе остановился. Дома были или сожжены, или разрушены, всё вокруг было покрыто кровью и трупами. 16 тысяч жителей были преданы смерти, а более, чем 5 тысяч взяты в плен.
- Греки, служившие в армии карфагенян в качестве союзников, видя непостоянство вещей этой жизни, были охвачены состраданием к этим несчастным. Женщины, лишенные привычных им жизненных наслаждений, проводили ночь в самой гуще солдат, терпя страшные унижения, а некоторые вынуждены были видеть, как их дочери, не достигшие брачного возраста, испытывали страдания, ненадлежащие для их лет. (2) Дикость варваров не щадила ни свободнорожденных юношей, ни девиц, а подвергала этих несчастных ужасным бедствиям. И когда эти женщины думали о рабстве, которое будет их участью в Ливии и видели себя со своими детьми, не имевшими ни каких прав, подвергающихся жестокости и оскорблениям от своих хозяев, диких в обычаях и говорящих на непонятном языке, то оплакивали своих детей как мертвых. И, принимая каждый акт оскорбления, причиненный им и их детям, как удар кинжалом в сердце, матери стенали, горячо сожалея о своей судьбе, считая, что их отцы и братья, погибшие, сражаясь за свою страну, счастливыми, поскольку не лицезрели акты, не достойные их доблести[2].
2 600 селинунцев сумело избежать плена и добралось до Акраганта, где нашли приют[2].
Итоги[править]
Таким образом, в 409 г. до н. э. карфагенянам удалось захватить большой и важный греческий город на юго-западном берегу Сицилии[4].
Сиракузы послали на помощь Селинунту 3 тысячи лучших воинов, но когда этот отряд добрался до Акраганта, то узнал, что Селинунт уже пал. Сиракузцы предложили Ганнибалу бен Гисгону выкуп за пленных, но карфагенский полководец ответил, что так как селинунтцы не смогли сохранить себе свободу, то должны пребывать в рабстве, и боги, рассерженные на жителей, оставили Селинунт. Беженцы из Селинунта отправили Ганнибалу бен Гисгону в качестве посла Эмпедиона, который всегда выступал в поддержку карфагенян и до осады советовал гражданам не начинать войну против них. Ганнибал любезно вернул ему его родных, бывших среди пленных и разрешил бежавшим в Акрагант селинунтцам жить в городе и возделывать свои поля после уплаты необходимого налога карфагенянам[2].
Разрушив стены Селинунта, Ганнибал со всей своей армией направился к Гимере[2].
