Вожодыр
| Вожодыр | |
| Значение | период святок, объединивший элементы рождественско-новогоднего цикла |
|---|---|
| Отмечается | удмуртами |
| Дата | с 7 января по 19 января |
| Празднование | катание на лошадях стрельба рябчика смоление гадания |
Вожодыр (удм. «время ряженых») — период святок у удмуртов с 7 января по 19 января[1].
Изначально под термином «вожодыр» удмурты понимали зимнее солнцестояние, слово имело значение запретного, табуированного времени — в этот период запрещалось работать. Объяснялось это тем, что, по преданию, в дни зимнего солнцестояния по земле бродили вожо — святочные духи, которые приносили людям несчастья. Под влиянием христианства под традиционным названием вожодыр в удмуртском быту были объединены элементы рождественско-новогоднего цикла, выпадавшие на период от Рождества до Крещения (удм. йӧ вылэ султон)[2][3].
Вожодыр включал в себя несколько праздников, во время которых проводились ритуалы, направленные на прощание со старым и встречу нового года. 6 января глазовские удмурты справляли Крещение[4]. Продолжением святочного веселья считалось 7 января[4]; в каждом доме к праздникам стол украшали белой скатертью, подавали каравай и ставили солонку соли — этим желали достатка и благополучия на весь новый год. Обязательными блюдами в этот день были пельмени, перепечи и яичные лепёшки. Все жители деревни приносили по тарелке муки, чтобы испечь тонкое и ломкое печенье куарнянь. Ближе к вечеру куарнянь освящали и употребляли в пищу. Считалось, что каждый, кто приносил муку, внёс свой вклад и таким образом поучаствовал в общей трапезе.
Запреты-обереги[править]
Во время святок было обязательно заниматься рукоделием, таким как прядение и вязание, но только в определённое время: работать можно было только днём и поздним вечером, а в сумерки прясть и вязать строго запрещалось. Грязную воду необходимо было выливать только после наступления темноты, но даже в этом случае грязь нужно было прикрыть снегом — вожо не допускалось такое видеть. Также запрещалось выносить золу из печи, мять лён, делать солод и оставлять выстиранное белье на улице на ночь; в противном случае вожо могли «побезобразничать» — испачкать и раскидать его. В последний день святок следовало быть осторожными и внимательными. Рано утром запрещалось ходить за водой к проруби или колодцу, так как считалось, что там уже побывали вожо. Этот запрет связан с представлением о том, что в последний день святок вожо уходят под воду (удм. вожо ву улэ кошке)[5].
Святочные духи, олицетворявшие потусторонние силы, на деле имели с ними мало общего. Потусторонние силы однозначно воспринимались народом однозначно — в негативном свете; вожо же олицетворяли души предков. Сам контакт с духами, который, по народным представлениям, происходил в святочные дни, считался совершенно закономерным и неизбежным событием. Единственное, чего нельзя было допускать, так это смешения миров и их обитателей — оно могло нарушить равновесие. В сумерки и ночью люди старались не ходить по улицам в одиночку, особенно опасались переходить мосты, находиться возле заброшенных домов и бань. Если случалось так, что приходилось проходить через вышеупомянутые места, нужно было произнести заклятие: «Господи, Боже» (удм. Остэ, Инмаре).
Пӧртмаськон[править]
С 7 января также начиналось ряжение — пӧртмаськон, оно продолжалось до 19 января. Каждый участник наряжался три дня подряд. Одним из неотъемлемых элементов ряжения было травести — переодевание мужчин в женщин, а женщин — в мужчин. Мужчины надевали домотканое платье (удм. шортдэрем) или льняную юбку (удм. дэра юбка), на голову повязывали скатерть, за спиной носили тканевую (удм. ныпъет) или льняную (удм. мушко) люльку, лицо прикрывали белым; женщины надевали пиджак, шапку, брюки и подпоясывались вышитым полотенцем. Как мужчины, так и женщины также могли представлять солдат — тогда надевали ремень, шинель, шапку и кирзовые сапоги.
Одевались и стариками: в руке вместо палки держали ухват или кочергу, а верхняя одежда обязательно была ветхая (удм. маке со лукыр-лакыр дӥсяло); за поясом был топор. Кто наряжался нищим — клал в сумку хлеб. В масках нищего и старика встречались схожие атрибуты: по мнению советского этнографа В. И. Чичерова, «их рядили таким образом, что выворачивался шерстью наружу овчинный тулуп, за спину набивалась солома, имитирующая горб, приделывалась борода и волосы из пакли»[6]. Также изображали беременных и горбатых.
Особый вид ряженых, проявлявшийся в их горбатости, мохнатости, хромоте, чернении лица сажей, и их специфическое поведение, состоявшее в молчаливости, нарочитом изменении голоса, шутливых действиях, связывают с манистическим характером колядования[7]. Истинный смысл колядования оказывался подчинён идее связи с умершими предками и связан с идеей обеспечения плодородия и благополучия в хозяйстве и семье[7].
Ряженые ходили по деревне от верхних домов к нижним вдоль течения реки. Они проходили по улице с криками и воем, били палками по углам домов. Молодёжь изображала свадебный поезд. Вначале человек заходил в дом и спрашивал, можно ли здесь устроить свадьбу; если получал разрешение, все остальные заходили в дом и имитировали свадебный ритуал. Они стучали палками по полу, прыгали, плясали, играли железными предметами — ножницами, ножом или вилкой, сорили на пол, разламывали веники. Они старались не быть узнанными, говорили и пели изменёнными голосами или не разговаривали вообще, общаясь знаками или шёпотом на ухо[8].
Гости собирались в круг, брали друг друга за руки и, распевая песню «Пукро гур», шли по кругу; затем они угощались пивом или медовухой. Гости вели себя боевито и называли себя озорниками (удм. моторъёс); время от времени они устраивали различные представления, например изображали коробейников, ходящих по деревням и торгующих мелкими предметами, такими как пуговицы, бусы и ленты. «Коробейники» заходили в избу с котомками и произносили: «Крючки-пуговицы продаём» (удм. каптырна вузаськом). После того, как их угощали пивом, они клали на стол крючок, который пришивали вместо пуговицы, а потом пытались украсть этот крючок, чтобы продать его следующим хозяевам. Они стучали палками по полу, танцевали по кругу под аккомпанемент печной заслонки и стиральной доски.
Один из мужчин надевал шапку на голову и чернил лицо сажей. Его одевали в две вывернутые наизнанку шубы: одна накрывала его ноги, а другая — руки. Шубы были укреплены цепью вокруг поясницы: за эту цепь добровольца-«медведя» вёл другой мужчина. Когда заходили в дом, «медведь» рычал, стремясь напугать хозяев. Мужчина-«погонщик» пытался его успокоить: «Мишка, нельзя! Мишка, нельзя!».
Также изображали коня. Конская голова изготавливалась из соломы, её держал мужчина, которого прикрывали пологом; на голову надевали узду (удм. сермет), за которую другой мужчина водил «коня» по домам[5]. Были ряженые, которые изображали корову. Двое людей накрывались одеялом или ковром. «Корова» набрасывалась сначала на хозяина, а потом и на присутствовавших девушек — бодала их, это стоявший впереди человек изображал руками рога. Когда девушки пытались заглянуть под одеяло, «корова» била «копытами» — ряженые лягали. Неопознанные ряженые разоблачали себя[5].
Ряженые могли переодеваться в цыганок. Цыганка подходила ко всем ворожить — брала их за руку и проговаривала предсказания наподобие «скоро выйдешь замуж, твой муж будет красивый умный» (удм. ӝоген бызёд, картэд чебер, визьмо луоз). Наконец, ряженые могли изображать души умерших (удм. вожоос), которые приходили на землю, чтобы навестить родственников. Они надевали на голову круглые корзинки и укутывались длинным пологом. Иногда лицо прикрывалось марлей, тюлем или платком, которые мазали сажей, углём, свёклой или красной краской.
В истолковании доктора исторических наук А. К. Байбурина картина «своего» и «чужого» являлась неотъемлемой частью удмуртского ряжения. По его замечаниям, ряженых объединял общий признак — «все они в той или иной степени [были] связаны со сферой чужого и противопоставлены своему во всех актуальных для данного коллектива планах: социальном (шерстобиты, коновалы, солдаты), этническом (цыганы, арапы, турки), в плане принадлежности нечеловеческому, звериному (бык, козёл, медведь и др.), колдовскому (чёрт, нечистики и др.), миру смерти (покойники, деды) и вообще дальней стороне («дорожные люди»)»[9].
В доме каждому ряженому полагалось предоставить пищу. В некоторых деревнях предлагалось на выбор печёное изделие, такое как хлеб, комеч, бискыли, перепечи или просто горсть муки. Все эти продукты ряженые давали скоту, чтобы он мог здорово развиваться и быть плодовитым[8]. В западных районах мужчины часто держали в руках плётки, которые сплетали специально к празднику и не использовали больше нигде. Этими плётками постёгивали девушек — сильнее, если те неактивно пели или засиживались за столом[10]. Некоторые ряженые приносили с собой хрен, которого они, изловив молодого парня или девушку, силой заставляли отведать. Везде можно было встретить ряженых, валявших каждого встречного в снегу[5].
Считалось, что ряженые вызывают страх у банных духов (удм. мунчокузёосты), отвлекают болезни и способствуют урожаю конопли. Из-за этого ряженых встречали с гостеприимством в каждом доме, хотя иногда избегали их появления, например устанавливали на порог лохань с помоями[8]. Если в семье был новорождённый, ряженых старались не пускать в избу или прятали ребёнка на кухне (удм. гуразьпала валесэ ватылӥм)[5].
Святочные забавы[править]
В святки удмурты прокатывались на лошадях, стараясь в каждых санях вместить как можно больше людей, чтобы обеспечить роскошный урожай хлеба летом. На святочной и предпасхальной неделях крестьяне гадали на урожай, замечали приметы и следили за погодными явлениями, положением солнца и луны[11]. Для проведения святочных игр молодёжь пыталась найти отдельный дом. Вечерами там рассказывали сказки, загадывали загадки, исполняли комические сценки, занимались пением и танцами[2].
Одной из таких святочных игр была «Стрельба рябчика» (удм. сяла ыбон), когда двое парней (иногда парень и девушка, две девушки) садились на отставную скамейку, концы которой запрокидывали далеко за ножки. Надев рукавицы, они пытались так ударить друг друга сбоку, чтобы противник упал с скамейки. Победитель должен был сохранить равновесие и усидеть на своём конце.
Также имела место игра в жгуты — «Смоление» (удм. юр), она включала создание крепкого жгута из длинного полотенца, иногда с завязанным на конце узлом. Участники садились на пол большим кругом, протягивая ноги в середину круга и закрывая их сверху широким ковром. Один из игроков, выбиравшийся по жребию, ходил вокруг играющих и поочерёдно ударял их по плечу, стараясь не задеть того, у которого в данный момент находится жгут. Если он по ошибке задевал того, у кого был жгут, то тот вскакивал и осыпал его ударами, оббегая троекратно остальных участников. Затем жгут передавался первому водившему, который садился на место, в то время как имеющий жгут шёл кругом.
Гадания[править]
Молодые парни и девушки привлекались не только возможностью повеселиться, но и возможностью завязать новые знакомства и встретить будущего супруга или супругу. На праздничных вечеринках молодёжь проявляла своё остроумие и сообразительность (рассказывая сказки и загадки) и демонстрировала свои вокальные способности[5].
Две недели, включавшие дни зимнего солнцестояния, считались благоприятными для гаданий. Обычно гадала молодёжь, которая стремилась узнать свою судьбу. Особенно привлекательными для молодёжи были гадания, проводимые в ночь с 13 на 14 января, — вожолэн лек дырыз (удм. «самое сильное время вожо»). Гадания проводили в местах, которые считались особенно благоприятными для призраков и духов: на перекрёстках трёх дорог, в бане, сарае, заброшенном доме. Ночью нечётное количество молодых парней и девушек направлялось к перекрёстку дорог, любым железным предметом очерчивало круг, ложилось на землю и прислушивалось: звон колокольчиков предвещал свадьбу, глухие удары — смерть родственников, звук молотьбы — хороший урожай. До зари, не прочитав специальной молитвы, покидать круг не разрешалось — молодые верили: вожо поймает (удм. вожо кутоз).
Гадать могли и по-другому:
- Чтобы узнать цвет волос будущего супруга, перед сном девушка закрывала колодец на замок и клала ключ под подушку, ожидая, что во сне придёт молодой человек с просьбой о ключе. Какого цвета волосы окажутся у молодого человека — за такого замуж и выйдет, считали удмурты.
- С закрытыми глазами становились к плетню и пытались охватить как можно больше колышков, произнося слова в определённой последовательности: «Амбар — мешок — пуд». В зависимости от того, на каком слове заканчивался счёт слева направо, удмуртки верили, что выйдут замуж за очень богатого, середняка или бедного мужчину соответственно.
- Посылали валенки через ворота. Если валенок падал носком к дому, то считалось, что девушка замуж не выйдет.
- На ночь на подоконник ставили стакан с водой и накрывали стакан перекладиной. Было принято считать, что молодой человек, который приснится в эту ночь, явится суженым девушки.
- Наливали воду в деревянную ложку и ставили её на мороз. Если лёд имел гладкую поверхность, то удмуртки верили в хорошую судьбу, если же лёд имел углубление, то в смерть. Молодые люди чаще всего гадали о судьбе на год, а девушки — о будущем муже[5].
Гадание в новогоднюю ночь считалось более точным. Взрослые также гадали — о семейном благополучии и достатке, покойниках и свадьбах. По народным поверьям, первый день нового года мог предсказать, каким будет весь год, и люди обращали внимание на всё — от погоды до действий людей. В этот день они принимали определённые решения, например давали детям деньги для удержания, считая, что чем крупнее деньги, тем лучше. Женщины спускались с горы на санках и надеялись, что у той, что скатится быстрее, будет длиннее лён[2].
Ряжение и гадания завершались на Крещение. Накануне дома убирали и готовились к принятию гостей. На этот день разрешалось не проводить никакую работу. С утра все направлялись к реке и на льду топором чертили крест — на его месте рубили прорубь. По поверьям, в этот день духи уходили под воду.
По завершении обрядовой части взрослое население деревни гуляло, собираясь в группы по родственным и патронимическим признакам и поочерёдно гостило друг у друга. За трапезой взрослые обсуждали хозяйственные вопросы, дела семьи, рассказывали были и пели песни, особенно те, которые подходили для застолья и пляски[2].
Примечания[править]
|
Одним из источников этой статьи является статья в википроекте «Рувики» («Багопедия», «ruwiki.ru») под названием «Вожодыр», находящаяся по адресу:
«https://ru.ruwiki.ru/wiki/Вожодыр» Материал указанной статьи полностью или частично использован в Циклопедии по лицензии CC-BY-SA 4.0 и более поздних версий. |
- ↑ Альбина Бушмакина Вожодыр – время ряженых (рус.) (2021-01-15).
- ↑ 2,0 2,1 2,2 2,3 В. Е. Владыкин, Л. С. Христолюбова Календарные обряды и праздники. — 2-е изд. перераб. и доп. — Ижевск, 1997. — С. 97—106.
- ↑ Айнутдинова Л. М. Нардуган (рус.).
- ↑ 4,0 4,1 Первухин Н. Г. Эскиз 2. Идоложертвенный ритуал древних вотяков по его следам в рассказах стариков и в современных обрядах // Эскизы преданий и быта инородцев Глазовского уезда. — Вятка, 1888.
- ↑ 5,0 5,1 5,2 5,3 5,4 5,5 5,6 Глухова Г. А. Традиционная святочная обрядность северных удмуртов. — Глазов, 1997. — С. 82—86.
- ↑ Чичеров В. И. Зимний период русского земледельческого календаря XVI—XIX в.. — М., 1957.
- ↑ 7,0 7,1 Виноградова Л. Н. Зимняя календарная поэзия западных и восточных славян / под ред. Н. И. Толстого. — М.: Наука, 1982.
- ↑ 8,0 8,1 8,2 Владыкина Т. Г. Календарные обряды и праздники / Богомолова З. А.. — М., 2005. — С. 94—107.
- ↑ Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. — СПб: Наука, 1993.
- ↑ Голубкова А. Н., Чуракова Р. А. Музыкальная культура Удмуртии. — Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 2004. — С. 43—78. — 348 с. — ISBN 5-7029-007-3.
- ↑ Волкова Л. А. Земледельческая культура удмуртов (вторая половина XIX — начало XX века). — Ижевск, 2003. — С. 307—324.