Осада Масады (72)

← другие значения

Осада Масады

Военный конфликт

Масада

Конфликт

Первая Иудейская война

Дата

72−74 годы

Место

Масада, Иудея

Итог

Победа римлян

Стороны

Евреи

Римская империя

Командующие

Эл‘азар бен-Яир‎ †

Секст Луцилий Басс †,
Луций Флавий Сильва

Силы

967 человек, включая некомбатантов

Легион X Fretensis + вспомогательные войска (всего ~ 15 тысяч воинов)

Потери

960 погибших,
7 пленных

неизвестны

Следы римского лагеря возле Масады.

Осада Масады — битва в конце Первой Иудейской войны.

Хронология

В 70 году римляне захватили и разрушили Иерусалим.

В Иудею в качестве легата был послан Секст Луцилий Басс, который захватил Иродион, Махерон и разбил евреев при Иардесе.

Затем, Луцилий Басс направился на осаду Масады, однако здесь умер (Иосиф Флавий не рассказывает, отчего он умер). Его место занял Луций Флавий Сильва.

Осада Масады, по Иосифу Фолавию, велась с конца 72 года по начало 73 года; современные учёные считают, однако, что осада велась с конца 73 года по начало 74 года.

Оборону Масады возглавлял Эл‘азар бен-Яир‎.

Масаду защищали сикарии.

Всю окрестность Масады Луций Флавий Сильва покорил без затруднений и в подходящих местах оставил гарнизоны. Самую же крепость для того, чтобы никто из осаждённых не мог бежать, Сильва окружил обводной стеной и расставил на ней караулы.

Затем Сильва избрал пригодное для начала осады лагерное место, которое находилось в пункте, где скалистый хребет, на котором стояла крепость, был соединён с близлежащей горой, хотя это место значительно затрудняло доставку необходимых припасов, так как не только провиант приходилось подвозить издалека и с большим напряжением сил со стороны евреев, на которых возложена была эта обязанность, но даже воду для питья нужно было доставлять в лагерь, так как вблизи не было источников.

Приняв необходимый меры по обеспечению войска продовольствием и водой, Сильва приступил к осаде, которая вследствие силы укрепления цитадели требовала больших усилий, так как:

Скалистый утес не незначительного объема и огромной высоты окружают со всех сторон обрывистые пропасти непроницаемой глубины, недоступные ни для людей, на для животных; только в двух местах, и то с трудом можно приступить к утесу: одна из этих дорог лежит на во­стоке от Асфальтового озера, а другая, более проходимая — на западе. Первую, вследствие её узости и извилистости, называют Змеиной тропой. Она пробивается по выступам обрыва, часто возвращается назад, вытя­гивается опять немного в длину и еле достигает до цели. Идя по этой до­роге, необходимо попеременно твердо упираться то одной, то другой ногой; ибо если поскользнуться, то гибель неизбежна, так как с обеих сторон зияют глубокие пропасти, способные навести страх и на неустрашимых людей. Пройдя по этой тропинке 30 стадий, достигают вершины, кото­рая не заостряется в узкую верхушку, а, напротив, образует широкую поляну. Здесь первый построил крепость первосвященник Ионатан, назвавший её Масадой. Впоследствии царь Ирод потратил много труда, чтобы привести её в благоустроенный вид. Всю вершину на 7 стадиях в окружности он обвёл стеной, построенной из белого камня и имевшей 12 локтей высоты и восемь локтей ширины; на ней были возведены 37 башен, каждая из которых достигала 50 локтей высоты; с этих башен можно было проходить в жилые дома, пристроенные к внутренней стороне стены по всей её длине. Всю же внутреннюю площадь, отличающуюся тучной и особенно рыхлой почвой, царь оставил для возделывания с той целью, чтобы на случай, когда привоз припасов извне сделается невозможным, гарнизон, до­веривший свою участь крепости, не терпел бы нужды. У западного входа под стеной, окружавшей вершину, он воздвиг дворец с фасадом, обращенным на север, с чрезвычайно высокими и крепкими стенами и четырьмя башнями на углах, шестидесяти локтей высоты каждая. Внутрен­няя отделка комнат, галерей и бань была разнообразна и великолепна; каменные колонны были все цельные; стены и полы в комнатах были выложены мозаикой. Во всех жилых помещениях на верху, во дворце и перед стеной он приказал вырубить в скалах много больших цистерн, устроив их так, чтобы они могли давать такой же обильный запас воды, какой могут доставлять источники. Из дворца вёл на самую верхушку утеса вырубленный в скале и невидимый снаружи ход; но и видимыми путями неприятель не так легко мог пользоваться: во­сточный — по самой природе своей, уже описанной нами, был непроходим; а западный путь царь на самом узком месте защитил большой башней, которая отстояла от крепости по меньшей мере на 1000 локтей и которую ни обойти, ни взять не было легко. Вследствие всего этого даже мирным посетителям проход был крайне затруднен. Так самой природой и искусственными сооружениями крепость была защищена против неприятельских нападений.

В крепости было сложено много хлеба, значительное количество вина и масла; имелись запасы воды, фиников и стручковых плодов.

Наконец, в Масаде имелось оружие на 10 тысяч человек, а также сырое железо, медь и олово.

Когда Сильва окружил всю местность снаружи обводной стеной и принял тщательные меры к тому, чтобы никто из гарнизона не мог бежать, он приступил к осаде, хотя для закладки валов найден был лишь один пригод­ный для этой цели пункт. За крепостью, господствовавшей над восходящей к дворцу и на вершину утеса западной дорогой, находи­лась скала Левка («Белая») с огромной площадью, далеко выступавшая вперёд, но лежавшая на 300 локтей ниже Масады. На эту скалу взошёл Сильва и приказал своей армии занять её и подво­зить к ней землю. В результате была со­оружена насыпь в 200 локтей высоты, но и этот вал оказался всё ещё недостаточно высоким и прочным, чтобы слу­жить базисом для машин, а потому на нём римлянами была воздвигнуто из кам­ней новое сооружение 50-и локтей ширины и такой же высоты.

Осадные машины были той же конструкции, что и прежние, применяемые ещё Веспасианом и Титом. Также римлянами была построена ещё и башня 60-и локтей высоты, которая сверху до низу была обшита железом и из которой римляне метали камни и другие стрелы, отгоняя со стены её защитников и не позволяя им даже показываться из-за неё.

Одновре­менно Сильва приказал построить большой таран и с того же пункта беспрерывно потрясать им стену Масады. На разрушение последней едва ли можно было надеяться; хотя ему же всё-таки удалось пробить в ней брешь.

Сикарии скоро выстроили другую стену, которая должна была про­тивостоять машинам. Для того, чтобы сообщить этой стене мягкость, которая могла бы ослаблять силу ударов, евреи придали ей следующее устройство: взяли длинные балки, плотно связали их концами и распо­ложили их двумя параллельными рядами друг от друга на расстоянии толщины стены, а промежуток между ними заполнили землей: для того же, чтобы при возвышении постройки земля не осыпалась, они соединили продольные балки поперечными. Это сооружение получило некоторое сходство с домом. Удары машин, вследствие упругости ма­териала, ослаблялись, а от сотрясений здание оседало и делалось ещё прочнее.

Когда Сильва заметил эту хитрость евреев, он решил, что огнём скорее можно будет взять стену: по его приказу солдаты начали бросать на неё массами горящие головни. И действительно, постройка, состояв­шая большей частью из дерева, быстро зажглась и вследствие своей лёг­кой доступности была охвачена пламенем до самого основания. В на­чале пожара дул северный ветер, который был опасен для римлян, так как он отгонял пламя от крепости и направлял его прямо им в лицо. Уже они потеряли почти все надежды на успех вследствие того, что вместе со стеной могли сгореть также и их машины. Но вне­запно ветер переменил своё на­правление, обратился к югу и направил огонь против стены, которая горела уже сверху донизу. Римляне, обрадовавшись, возвратились в лагерь, решив на следующий день сделать напа­дение на врага. На ночь они усилили стражу, чтобы никто не мог бежать из Масады.

Элеазар, видя, что стена разрушена огнём, и нет никакого средства спасения или защиты, решил, что все должны умереть, чтобы избежать глумления римлян над женщинами и детьми:

Уже давно, храбрые мужи, мы приняли решение не подчиняться ни римлянам, ни кому-либо дру­гому, кроме только Бога, ибо Он Один истинный и справедливый Царь над людьми. Теперь же настал час, призывающий нас исполнить наделе наше решение. Да не посрамим себя мы, которые не хотели переносить рабство ещё прежде, когда оно не угрожало никакими опасностями, не предадим же себя теперь добровольно и рабству, и самым страшным мучениям, которые нас ожидают, если мы живыми попадем во власть римлян! Ибо мы первые восстали против них и воюем последними. Я смотрю на это, как на милость Божию, что он даровал нам возможность умереть прекрасной смертью и свободными людьми, чего не суждено другим, неожи­данно попавшимся в плен. Мы же знаем наверно — завтра мы в руках врагов; но мы свободны выбрать славную смерть вместе со всеми, которые нам дороги. Этому не могут препятствовать враги, хотя бы они очень хотели живыми нас изловить. С другой стороны, и мы не можем победить их в бою. Быть может в самом начале, когда наши стремления к независимости наткнулись на столь большие препятствия со стороны наших соотечественников и ещё большие со стороны неприятеля, мы бы должны были разгадать волю Провидения и уразуметь, что Бог обрёк на гибель некогда столь любимый им народ иудейский. Ибо если бы Он был милостив к нам, или менее, по крайней мере, гневался на нас, то не допустил бы гибели столь многих людей, не отдал бы своего священнейшего города на добычу пламени разрушительной ярости врага. Если же все это случилось, можем ли мы надеяться на то, что мы одни из всего еврейского народа уцелеем и спасем нашу свободу? Если б мы не грешили пред Богом и не были бы причастны ни к какой вине, а то ведь мы на этом пути были учителями для других! Вы видите, как Бог осмеял наши суетные надежды! Ведь Он вверг нас в такую беду, которую мы ожидать не могли и которую нам не перенести. Непобедимое положение крепости не послужило нам в пользу; и хотя мы располагаем богатым запасом провианта и имеем в из­бытке оружие и все необходимое, мы всё-таки, по явному предопределению судьбы, лишены всякой надежды на спасение. Ещё недавно огонь, устре­мившийся вначале на врагов, как-то против воли своей обратился против построенной нами стены. Разве это не гнев Божий, постигший нас за многие преступления, которые мы в своей свирепости совершали против своих же соплеменников. Лучше поэтому принять наказание не от наших смертельных врагов — римлян, а от Самого Бога, ибо Божья десница милостивее рук врагов. Пусть наши жёны умрут неопозоренными, а наши дети — неизведавшими рабства; вслед затем мы и друг другу сослужим благородную службу: тогда нашим почетным саваном будет наша сохраненная свобода. Но прежде мы истребим огнём наши сокровища и всю крепость. Я знаю хорошо: рим­ляне будут огорчены, когда они не овладеют нами и увидят себя обманутыми в надеждах на добычу. Только съестные припасы мы оставим в целости, ибо это будет свидетельствовать после нашей смерти, что не голод нас принудил, а что мы, как и решились от самого начала, предпочли смерть рабству.

Ему удалось обещанием вечной жизни, уговорить защитников умертвить друг друга, так погибло 960 человек, включая женщин и детей.

Это произошло 15 Ксантика (15 Нисана, следовательно в 1-й день праздника Пейсах).

Лишь одна старая женщина, родственница Элеазара, «женщина, которая по своему уму и образованию превосходила большинство своего рода», вместе с пятью детьми спряталась в подземном водопроводном канале, и спаслась с ними.

Сильва оставил здесь гарнизон, и ушёл в Кесарию.