Абульвалид Мерван Ибн-Джанах
Абульвалид Мерван Ибн-Джанах (исп. Abu Al-walid Marwan ibn Janah, ивр. יונה אבן ג'נאח) — испанский филолог[1].
Биография[править]
Родился около 990 или 995 года в Кордове под именем Иона (арабское Ибн-Джанах).
Образование Ибн-Джанах получил в Лусене под руководством главным образом Исаак ибн-Саула и Исаак ибн-Джикатилла. У первого Ибн-Джанах изучал метрику и в юности сам пытался сочинять стихи; позже Ибн-Джанах признался, что он совершенно лишён поэтического дара.
На Ибн-Джанах оказал сильное влияние арабист Исаак ибн-Джикатилла, у которого будущий филолог изучал арабский язык и арабскую литературу; Исаак помог ему выработать отличный и изящный арабский слог.
Ибн-Джанах избрал своей профессией медицину и стал выдающимся врачом. Ибн-Аби Осейбия, биограф арабских врачей, сообщает, что Ибн-Джанах написал книгу о простых лекарственных средствах, их весе и дозах (Kitab al-Talkhis), обратившей на себя заслуженное внимание.
Кроме того, Ибн-Джанах изучал логику, будучи, впрочем, противником метафизических спекуляций.
Главное внимание Ибн-Джанах обратил на всестороннее изучение Святого Писания и иврита, причём он пользовался указаниями других учёных Лусены, кроме двух вышеназванных. Ибн-Джанах с уважением называет своим главным наставником в области еврейской филологии Иегуда Хаюджа, хотя последний навряд ли мог лично преподавать ему, так как ко времени возвращения Ибн-Джанаха в Кордову Хаюдж уже умер.
В 1012 году Ибн-Джанах совместно со многими своими согражданами был вынужден покинуть Кордову. После продолжительных странствований он поселился в Сарагосе, где и были написаны все его книги. Что касается обстоятельств его дальнейшей жизни, то известно только, что в Сарагосе он стал средоточием научного кружка и что вокруг него сгруппировалось несколько юных учеников, для которых Ибн-Джанах написал много своих трудов.
Отношение талмудистов Сарагосы к Ибн-Джанах было враждебным, что вполне естественно: в введении к своему главному труду «Kitab al-Tankich» Ибн-Джанах сурово критиковал то невежество, которое талмудисты прикрывают плащом показного благочестия. При этом Ибн-Джанах отстаивал свои собственные попытки пролить свет на некоторые области знания, ссылаясь на пример гаонов и действительно учёных амораев и таннаев.
Ибн-Джанах хорошо знал Вульгату ІІ, приводил из неё выдержки.
В Сарагосе Ибн-Джанаху неоднократно представлялся случай полемизировать с исламскими и христианскими учёными. Одним из серьёзных моментов жизни Ибн-Джанаха стал его диспут с его знаменитым соотечественником Шмуэль ха-Нагидом, покинувшим Кордову одновременно с Ибн-Джанахом и достигшим высокого положения в Андалусии. Поводом к диспуту послужило заступничество Шмуэля за своего учителя Хаюджа, книги которого сильно критиковал Ибн-Джанах. Полемика между Шмуэлем и Ибн-Джанахом носила страстный характер; но к сожалению, от неё уцелело лишь немного отрывков. «Rasail al-Rifak» («Послания товарищей»), как назвал Шмуэль ха-Нагид сборник возражений, направленных им и его друзьями против Ибн-Джанаха, также как «Kitab al-Taschwir» (еврейское «Sefer ha-Haklamah», «Книга позора»), выпущенное Ибн-Джанахом в 4-х последовательных частях в виде отповеди противникам, ныне утрачены. Впрочем, существенное содержание последних выпадов Ибн-Джанаха частью вошло в главное его сочинение«Kitab al-Tankich» («Книга исследования»), и он нередко ссылается на свои полемические труды, которым придавал важное значение.
Книга «Kitab al-Tankich» написана в то время, когда полемика его с Шмуэлем ха-Нагидом достигла своего апогея. Это сочинение посвящено изучению Библии и её языка и представляет первый исчерпывающий труд по еврейской лексикографии и грамматике. Оно распадается, соответственно своему содержанию, на 2 части, носящие каждая особое заглавие и представляющие законченное целое:
- 1-я часть называется «Kitab al-Luma» («Книга цветочных клумб») и снабжена чрезвычайно интересным грамматическим вступлением ко всему сочинению. Еврейский перевод книги, принадлежащий Иегуде ибн-Тиббону и озаглавленный «Sefer Rikmah», вышел в 1855 году.
- 2-я часть книги посвященная лексикографии и озаглавленная «Kitab al-Uzul» («Книга корней»), имеет своё особое предисловие. Её еврейский перевод сделл Иегуда ибн-Тиббон («Sefer ha-Schoraschim»)
Так как, Ибн-Джанах исключил из своего «Kitab al-Tankich» многое, что вошло в виде непреложных выводов исследований как в труды Хаюджа, так и в его собственные более ранние изыскания, и так как он не разбирает здесь вопроса о вокализации и акцентах, что, по его мнению, относится к области Масоры, то в его грамматическо-лексикографическом произведении замечаются серьезные пропуски. Однако этот недостаток компенсируется обилием материалов, выходящих далеко за пределы сочинения чисто грамматического и лексикографического характера. Во всяком случае его «Kitab al-Tankich» представляет истую сокровищницу сведений по библейским синтаксису, риторике, герменевтике и экзегетике, обладающую огромным научным и историческим значением.
Ибн-Джанах также написал следующие сочинения:
- Kitab al-Mustalchak» (евр. «Hassagoth») — первое произведение Ибн-Джанаха, начатое ещё в Кордове. Представляет собой критический разбор и «дополнения» к двум сочинениям Хаюджа о глаголах со слабыми и удвоенными согласными. Ибн-Джанах утверждает, что для составления этой книги он 8 раз перечитал все Св. Писание.
- «Kitab al-Tanbih» («Книга возбуждения»; евр. «Haarah») был ответом на полемический труд сарагосских противников Ибн-Джанаха и имеет форму письма, адресованного одному другу в Кордове; здесь подробно разбирается ряд чисто грамматических вопросов. — «Kitab al-Takrib wal-Taschil» («Книга увлечения и доставления радости»; евр. «Sefer ha-Kerub we ha-Jischschur») заключает в себе ряд комментариев ко многим местам сочинений Хаюджа и снабжено полным самостоятельным очерком по еврейской грамматике.
- «Kitab al-Taswijah» («Книга воздаяния»; евр. «Haschwaah», «Tokachat») описывает спор, происшедший в Сарагосе, в доме друга Ибн-Джанаха, Абу-Сулеймана ибн-Тарака. В ходе этого спора приезжий из Гранады член кружка Шмуэля ха-Нагида впервые сообщает о готовящихся выпадах против Ибн-Джанаха, который перечисляет все замечания, выставляемые приезжим против отдельных мест «Mustalchak’a», и разбивает их. Это и послужило знаком к началу вышеупомянутой полемики между ним и Шмуэлем ха-Нагидом.
Хотя Ибн-Джанах старается устранить из своих книг личный элемент, фигура автора всё-таки ясно обрисовывается в них. Он видит в изучении Библии дело всей своей жизни, поэтому считает безусловно необходимым исчерпывающее, полное и точное знакомство с ивритом. Занятие еврейской филологией по мнению Ибн-Джанаха — священная обязанность. Во введении к главному его труду сказано:
Так как богооткровенные книги могут быть поняты исключительно при помощи языкознания, обязанность понимать их со всех точек зрения получает тем высшее значение, чем больше мы стремимся к этой цели и чем более разум наш познает величие Того, кто даровал эти книги в Откровении Своём.
В Kitab al-Uzul Ибн-Джанах пишет:
Это объяснение касается всей совокупности необычайных мыслей и достойных замечания мнений, которых до меня никто еще не высказывал и не отмечал. Сделать все это мне удалось благодаря милости и милосердию Господа Бога ко мне, равно как вследствие моих собственных большой выдержки и прилежания в изучении и исследовании денно и нощно; ведь я потратил вдвое больше масла (для лампы), чем другой вина.
Ибн-Джанах с большою точностью приводил мнения прежних авторитетных учёных, так что его труды являются превосходным источником сведений по истории лингвистики и библейской экзегетики.
Вызывает интерес отношение Ибн-Джанаха к Хаюджу. Хотя Ибн-Джанах и критиковал последнего, исправляя попутно его ошибки, он энергично отстаивает его грамматическую систему, доходя до отражения всех нападок на Хаюджа со стороны представителей старой грамматической школы. При своей критике Хаюджа Ибн-Джанах отнюдь не забывал его заслуг и не упускал случая выразить благодарность человеку, которому он сам обязан своими успехами в области науки. В предисловии к своему первому сочинению Ибн-Джанах сказал:
Если мы можем критиковать его, то мы тем самым обязаны именно его же указаниям и всему тому хорошему, что мы извлекли из его трудов.
То высокое мнение, которого держался Ибн-Джанах относительно себя лично, вполне соответствует оценке его, приведенной у Авраам ибн-Дауда в Sefer ha-Kabbalah: Ибн-Джанаху пришлось закончить то, что начал Хаюдж. История еврейской филологии и библейской экзегетики свидетельствует о влиянии трудов Ибн-Джанаха. Правда, после Давид Кимхи о них надолго забыли, и вернулись к ним в XIX веке и вместе с тем стали источником дальнейших исследований и нового вдохновения.