Нищие в Самарканде

«Нищие в Самарканде» — картина русского художника Василия Васильевича Верещагина (1842—1904), написанная в 1870 году. Размер полотна — 51,8 × 38,1 см. Работа написана маслом на холсте. Хранится в Государственной Третьяковской галерее в Москве.

Описание

На полотне изображены несколько мужчин, просящих милостыню. Автор написал нищих стоящими возле высокой стены, сложенной в пять ярусов из блоков пахса (прессованной глины). Судя по одежде и внешнему виду, просящие милостыню мужчины являются среднеазиатскими дервишами (отрёкшимися от мирских благ во имя Господа мистиками-суфиями). Дервиши закаляли своё тело аскезой, жили подаяниями, занимались различными духовными практиками, укрепляли силу воли и духа и искали «мудрость, рассыпанную по всему миру».

Глядя на полотно, зритель видит длинные полуденные тени, яркий и знойный солнечный свет, падающий на землю и стену, высокое голубое небо. Однако стоящие возле стены дервиши одеты в стёганые тёплые халаты, на их головах — тюбетейки и чалма, ноги обуты в высокие кожаные ичиги. На переднем плане изображён дервиш, полностью погружённый в молитву. Одет он в традиционный национальный халат с орнаментом икат, на голове у него — меховая шапка поверх яркого оранжевого платка. Мужчина стоит с отрешённым видом. В правой руке он держит посох, который является непременным атрибутом каждого дервиша, поскольку символизирует духовный и земной путь странствующего суфия. Левой рукой дервиш стиснул сосуд из высохшей тыквы-горлянки (калабаш), в котором обычно хранилась вода, айран или кумыс.

История создания

Картина «Нищие в Самарканде» была написана Василием Верещагины во время его второго путешествия в Среднюю Азию. В этот период времени художник пишет несколько работ, которые посвящены нищим местным жителям. В их число, помимо «Нищие в Самарканде», входят такие работы, как «Политики в опиумной лавочке», «Дервиши (дуваны) в праздничных нарядах», «Хор дервишей, просящих милостыню». Как отмечает искусствовед Злата Антонова в своей статье «Тема опиума в творчества В. В. Верещагина», этюды были написаны непосредственно с натуры, но «при этом их отличают и художественные достоинства».

Специалисты отмечают, что эти картины лишь на первый взгляд являются простыми зарисовками с натуры обычной жизни горожан. На самом деле живописец передал на холсте нищету огромной части местного населения, связь бедности с наркоманией, которая является иллюзорной попыткой бегства от реальности.

Вернувшись в 1870 году из своего среднеазиатского путешествия, в 1871 году Василий Васильевич уехал в Мюнхен, где в художественной мастерской своего товарища Теодора Горшельда приступил к работе над огромным материалом, привезённым им из поездки в Туркестан.

Таким образом, по итогам двух поездок художника в Среднюю Азию была создана Туркестанская серия, в которую вошли тринадцать живописных полотен, 81 этюд и 133 рисунка.

Отзывы и критика

Вся Туркестанская коллекция была впервые представлена зрителям на персональной выставке художника в 1873 году в Хрустальном дворце в Лондоне. Поскольку живописец планировал всю серию целиком привезти в Россию, он изначально предупредил лондонских коллекционеров, что работы продаваться не будут. В 1874 году состоялась персональная выставка Василия Верещагина в Петербурге, где с его полотнами, посвящёнными путешествию в Среднюю Азию, познакомились российские зрители. Желающих увидеть картины Верещагина было настолько много, что залы Министерства внутренних дел, в которых проходила экспозиция, с трудом вмещали всех посетителей. А весь 30-тысячный тираж каталогов выставки был быстро раскуплен.

Несмотря на то, что произведения Верещагина никого из зрителей не оставили равнодушным, мнения обычных зрителей и специалистов о его полотнах нередко кардинально отличались. Эту неоднозначность мнений о творчестве Василия Верещагина хорошо описал русский художник, искусствовед и писатель Александр Бенуа в своей монографии «История русской живописи в XIX веке».

«Памятны также и те фанатические толки, которые происходили в те дни по поводу верещагинских картин и статей за каждым званым обедом, в каждой гостиной и даже в таких домах, где ни до, ни после никогда о живописи не говорилось ни слова. «Верещагин — шарлатан и шут гороховый», — решительно утверждали противники; «Верещагин — гений, каких ещё не было в искусстве», — не менее решительно, восторженно и неистово возражали им энтузиасты», — пишет Бенуа.

Искусствовед даёт собственную оценку творчества Верещагина, жёстко и безжалостно утверждая, что Василия Васильевича «нельзя считать истинным художником».

«Верещагин не был никогда художником, но вся его неутомимая, бескорыстная, беззаветно преданная науке и «видимой правде» личность не лишена известной грандиозности и принадлежит к самому значительному и достойному, что в этом роде дала Россия», — высказывает своё мнение Бенуа.

По-разному отнеслись к работам Верещагина и его собратья по кисти. Русский художник Иван Крамской заявил, что работы Верещагина являются большим успехом новой русской живописной школы.

«Верещагин — явление, высоко поднимающее дух русского человека… такой художник, что его надо видеть непременно», — высказал своё мнение Крамской.

Первое впечатление о картинах Верещагина русского живописца Ильи Репина, было «близкое к разочарованию».

«…Да это ещё ничего, но он мне техникой, нет, талантом своим не понравился. …Это нахватавшийся дилетант, настоящего художника в нём нет, то есть и художник, только второго сорта; вещи его впоследствии значительно упадут в цене», — с разочарованием пишет Репин критику Владимиру Стасову.

Однако, продолжая испытывать интерес к творчеству Василия Васильевича, Репин посещает выставку картин Верещагина в Москве летом 1877 года. После этого Илья Ефимович меняет своё первоначальное мнение на противоположное, о чём сообщает в письме Стасову.

«Теперь нашёл я в нём гораздо больше, чем ожидал. Я смотрел неверно, Я не позаботился прошлый раз стать на точку зрения автора. Теперь только я понял его и оценил эту свежесть взгляда, эту оригинальную натуральность представлений. Какие у него есть чудеса колорита, живописи и жизни в красках! Просто необыкновенно! Простота, смелость и самостоятельность, которые я прежде не оценил», — делится Репин восторженным впечатлением.

Русский писатель, журналист, искусствовед Фёдор Булгаков в своей монографии, посвящённой Василию Верещагину, подчёркивает, что заслуги Василия Васильевича, как живописца, признаются и ценятся во всём цивилизованном мире. Булгаков в своей работе приводит также слова известного немецкого живописца Адольфа Менцеля, который сказал о Верещагине: «Этот всё может».

«Европейская критика, ознакомившись с этими выставками, признала, что по мастерству техники наш художник не уступал ни одному из современных представителей живописи, а величием своих нравственных целей и доступностью своих гуманитарных назиданий сознанию всех, кто только даст себе труд понять их, превосходит всех художников», — пишет Булгаков.

Литература

• Бенуа Александр Николаевич (1870—1960). История русской живописи в XIX веке / Александр Бенуа; товарищество «Знание». — Санкт-Петербург : Типография Спб. акц. общ. печатного дела в России Е. Евдокимов, 1902. — 285 с.
• Булгаков Фёдор Ильич. Василий Васильевич Верещагин и его произведения / / Ф. И. Булгаков. — Фототип. и автотип. изд. — Санкт-Петербург : тип. А. С. Суворина, 1896. — 95 с.
• Репин Илья Ефимович (1844—1930). Переписка [Текст] / И. Е. Репин, В. В. Стасов ; Письма подгот. к печати и примеч. к ним. сост. А. К. Лебедевым и Г. К. Буровой ; Под ред. А. К. Лебедева. — Москва ;, Ленинград : Искусство, 1948—1950. — 3 т. : 22 см — (Письма И. Е. Репина).

Одним из источников, использованных при создании данной статьи, является статья из википроекта «Рувики» («ruwiki.ru») под названием «Нищие в Самарканде», расположенная по адресу: — «https://ru.ruwiki.ru/wiki/Нищие_в_Самарканде» Материал указанной статьи полностью или частично использован в Циклопедии по лицензии CC-BY-SA 4.0 и более поздних версий. Всем участникам Рувики предлагается прочитать материал «Почему Циклопедия?».