Садовая калитка в Чугучаке

«Садовая калитка в Чугучаке» — картина русского художника Василия Васильевича Верещагина (1842—1904), написанная в 1869—1870 годах. Размер полотна — 36 × 27 см. Работа написана маслом на холсте. Хранится в Государственной Третьяковской галерее в Москве.

Описание

Полотно входит в Туркестанскую серию, посвящённую путешествию Василия Верещагина в Среднюю Азию. Композиционным центром картины является пейзаж, обрамлённый старинной оградой заброшенного здания. Арка искусно вписана в яркий природный ландшафт, и у зрителя, который смотрит на полотно, появляется желание шагнуть внутрь картины, войти в распахнутую калитку и насладиться красотой окружающего пейзажа. Однако зритель видит лишь внешнюю сторону. Изображённый пейзаж является красивой романтической «обёрткой», которая бесследно исчезает по ту сторону каменной серой стены, скрывающей разрушение, заброшенность, смерть. Чугучак — город-призрак, «мёртвый» город, расположенный на российско-китайской границе.

Этюд написан с использованием резких контрастов. Автор противопоставляет солнечный, яркий и тёплый свет серой, холодной тени. Живая, зелёная, трепещущая листва противопоставляется мёртвому, серому, неподвижному камню. Сам этюд «Садовая калитка в Чугучаке» — это антитез живописным этюдам и графическим рисункам, изображающим оборотную сторону разрушенного города.

История создания

В 1862 году в Западном Крае Китайской Империи разразилось большое восстание дунган против китайских (маньчжурских) властей. Название «дунгане» в переводе с тюркского языка означает «возвратившийся народ». При этом китайцы называли дунган уйгурами, русские — таранчами. Восстание началось в китайских войсках, относящихся к корпусу «Зелёное знамя», в котором большей частью служили дунгане. Восстание было настолько масштабным, что стало считаться «священной войной» мусульман против неверных — газават. Дунгане убили 130 тысяч человек, исповедующих другую веру.

В мае 1866 года дунгане, которых поддерживали и помогали «китайские» киргизы и калмыки, устроили бой с русскими на российско-китайской границе. Опасаясь предательства русских киргизов, которые то и дело перекочёвывали через границу — к дунганам и обратно, воинам Российской империи пришлось захватить Чугучак. Город в результате боевых действий был очень сильно разрушен, на улицах города повсюду лежали черепа, часто образующие пирамиды. В конце концов город отошёл к Туркестанскому военному округу России. В 1869—1870 годах стала образовываться граница между Россией и Китаем по протоколу, подписанному в 1864 году в Чугучаке.

В 1869 году Василий Васильевич был командирован в Туркестанский военный округ, и его поездка совпала по времени с установлением новой границы.

Художник был поражён ужасными разрушениями и огромным количеством жертв, которые приносит война, вызванная ничем не оправданной жестокостью людей друг к другу. Желая донести до современников ужасы кровопролитной войны, Василий Верещагин написал ряд полотен, показывающих страшную и мрачную изнанку военных действий.

Мы приближались к городу Чугучаку… При беглом взгляде на него снаружи можно было подумать, что это был город как город: стены, башни; крыши домов — совершенно целы, блестят на солнце. …Въезжаю — всё пусто! На улицах валяется посуда и разные принадлежности домашнего обихода…, — писал Верещагин в своих мемуарах « На войне в Азии и Европе 1868—1882».

Отзывы и критика

В 1871 году живописец уехал в Мюнхен. Здесь, в доме своего друга Теодора Горшельда, Верещагин писал свои полотна, посвящённые Средней Азии. Все работы, вошедшие в Туркестанскую серию, были выставлены в Лондоне в Хрустальном дворце. В 1874 году работы Туркестанской серии экспонировались в Москве и Санкт-Петербурге.

В своих работах «Садовая калитка в Чугучаке», «Развалины в Чугучаке», «Апофеоз войны» и других, вошедших в Туркестанскую серию, художник откровенно, реалистично и жёстко показал неприглядную изнанку войны.

Выполнить цель, которой я задался, — дать обществу картину настоящей, неподдельной войны нельзя, глядя на сражение в бинокль из прекрасного далёка. А нужно самому всё прочувствовать и проделать, участвовать в атаках, штурмах, победах и поражениях, испытывать голод, болезни, раны. Нужно не бояться жертвовать своей кровью, своим мясом, иначе картины мои будут не то, — писал Василий Васильевич.

Мнения зрителей и критиков о произведениях Верещагина разошлись. В то время, когда некоторые современники утверждали, что работы живописца отличаются яркостью, необычностью и новизной, им возражали, что картины совершенно чужеродные в русском живописном искусстве. Русский художник, искусствовед и писатель Александр Бенуа в своей монографии «История русской живописи в XIX веке», говоря о произведениях, вошедших в Туркестанскую серию, отмечает, что работы Василия Верещагина являются «шагом вперёд» в том, насколько ярко и точно в них изображены солнце, свет и воздух, они являются «скорее, каким-то научным, а не художественным шагом вперёд».

Заслуга Верещагина перед человечеством, как повествователя очень верного и остроумного, проницательного и сведущего о таком важном деле, как война, огромна, но заслуга этого храброго, до безумия неустрашимого репортёра, этого холодного, бездушного и бессердечного протоколиста … перед искусством, стремящимся как раз найти в загадочной значительности форм разгадку высших тайн, равняется нулю. Верещагин не был никогда художником, но вся его неутомимая, бескорыстная, беззаветно преданная науке и «видимой правде» личность не лишена известной грандиозности и принадлежит к самому значительному и достойному, что в этом роде дала Россия, — пишет Бенуа.

Однако известный художественный критик Владимир Стасов, говоря о полотнах, вошедших в Туркестанскую серию, отмечает, что из Туркестана Василий Верещагин вернулся «живописцем такого склада, какого прежде никто не видел и не слыхивал ни у нас, ни в Европе».

У него есть искренняя, ни с чем не сравнимая любовь к человечеству вообще и к народу в особенности, у него есть ничем не сокрушимое презрение ко всему принятому и наученному в отношениях житейских, у него есть непреклонная ненависть к официальной лжи и квасному восхвалению …., у него есть глубоко человечное сердце, не желающее различать «своих» от «чужих» там, где дело идёт о кровавых страданиях, искалеченных существованиях, бог знает за что измученных и исковерканных жизнях. У него есть прямой и светлый взгляд на то, что совершается перед его глазами, и на придачу ко всему громадный талант, — пишет Стасов.

Литература

• Бенуа Александр Николаевич (1870—1960). История русской живописи в XIX веке / Александр Бенуа; товарищество «Знание». — Санкт-Петербург : Типография Спб. акц. общ. печатного дела в России Е. Евдокимов, 1902. — 285 с.
• Верещагин Василий Васильевич: Верещагин В. В. На войне в Азии и Европе: Туркестанская кампания, китайская граница, русско-турецкая война / Изд.стереотип.
• Стасов, Владимир Васильевич (1824—1906). Избранные сочинения : в 2 томах / В. В. Стасов; cтатьи и примеч. С. Н. Гольдштейн. — Москва ;, Ленинград : Искусство, 1937—1938.

Одним из источников, использованных при создании данной статьи, является статья из википроекта «Рувики» («ruwiki.ru») под названием «Садовая калитка в Чугучаке», расположенная по адресу: — «https://ru.ruwiki.ru/wiki/Садовая_калитка_в_Чугучаке» Материал указанной статьи полностью или частично использован в Циклопедии по лицензии CC-BY-SA 4.0 и более поздних версий. Всем участникам Рувики предлагается прочитать материал «Почему Циклопедия?».