Симон бен-Аззай

Симон бен-Аззай — таннай первой трети 2 века.

К его имени иногда прибавлялся титул «рабби»; однако Бен-Аззай, несмотря на учёность, не имел права пользоваться этим титулом, так как в продолжение всей своей жизни оставался в положении «ученика» или «ученика мудрецов» («талмид» или «талмид-хахам»).

Таннаитская школьная традиция считала высшими представителями этой степени в ученой иерархии Бен-Аззай и Бен-Зому. Они носили даже специальный титул «данин» (буквально «рассуждающие», так как они имели право оспоривать мнения учителей). Бен-Аззай и Бен-Зома приводятся в качестве примера «учеников, достойных Horaah», то есть, имеющих право самостоятельно решать вопросы религиозного законодательства.

Бен-Аззай находился в тесных отношениях с главами Академии Ямнии. Он передал «из уст семидесяти двух старцев» галахическое решение, принятое в Ямнии в тот день, когда вместо Гамалиила II был избран председателем р. Элеазар бен-Азария. Бен-Аззай также передал состоявшееся в тот же день другое решение, по которому книги Экклезиаст и Песнь Песней были признаны столь же священными, как и остальные книги Св. Писания, чем он официально и окончательно установил состав библейского канона.

Главным учителем Бен-Аззая был Иошуа бен-Хананья. Бен-Аззай разъясняет мнения своего наставника, доказывает их правильность или излагает их перед р. Акибой. Р. Акиба в действительности не был учителем Бен-Аззая, хотя последний иногда и называет его так; однажды Бен-Аззай выразил сожаление, что мало учился у p. Акибы; в другом случае он жалел, что вовсе не учился у p. Исмаила бен-Элиша.

В своих галахических взглядах и объяснениях Библии, а также в агадических изречениях Бен-Аззай следует р. Акибе. Из тона, в котором Бен-Аззай возражал р. Акибе в случаях разногласия между ними, амораи вывели заключение, что Бен-Аззай был отчасти учеником, отчасти коллегой р. Акибы.

Бен-Аззай отличался чрезвычайным прилежанием. «С Бен-Аззай умер последний прилежный человек», — говорили впоследствии.

Позднейшее предание рассказывает ο Бен-Аззае и р. Акибе, что их ум был неподвижен подобно скале и им не давалось учение; но в награду за то, что они столь много трудились над изучением Торы, Бог дал им такое проникновение в смысл Писания, что Бен-Аззай был в состоянии объяснить даже те галахические трудности, в которых не могли разобраться школы Гиллеля и Шаммая.

В Талмуде рассказывается, что из любви к Торе Бен-Аззай оставался всю жизнь холостым, хотя сам проповедовал против безбрачия, сравнивая его с кровопролитием. В другом месте сообщается, однако, что Бен-Аззай был обручён с дочерью р. Акибы, ждавшей его много лет, подобно тому, как и её мать ждала р. Акибу. Вероятно, впрочем, что Бен-Аззай в конце концов остался холостяком. На упрёк р. Элеазара бен-Азарья, что теория противоречит у Бен-Аззая практике, последний ответил: «Как же мне быть? Я страстно привязан к Торе; пусть другие позаботятся ο сохранении рода человеческого».

Бен-Аззай отличался также благочестием. «Кто увидит во сне Бен-Аззай, тот может надеяться стать благочестивым человеком», — говорили впоследствии. Благодаря этому Бен-Аззай мог без вреда для своей души посвятить себя теософическим спекуляциям, или, как выражается предание, он, подобно Бен-Зоме, Элиша бен-Абуя и р. Акибе, вошел в сад («пардес») эзотерической мудрости.

Легенда говорит ο Бен-Аззае: «Он узрел тайны сада и умер; и к нему применимы слова Писания: Дорога в очах Господних смерть его праведников». Опираясь на этот стих, Бен-Аззай учил, что в смертный час Бог открывает праведникам их будущее загробное блаженство. В Талмуде сообщаются также и другие мнения Бен-Аззая относительно смертного часа.

Согласно не вполне удостоверенному преданию, Бен-Аззай был в числе первых жертв гонений Адриана; его имя поэтому помещено в одном из списков «десяти мучеников».

Посмертная слава Бен-Аззай была столь велика, что р. Иоханан, величайший аморай Эрец-Исраэль, и Рав, величайший аморай Вавилонии, желая показать, каким огромным авторитетом они пользуются в качестве законоучителей, говорили: «Я — здесь, как Бен-Аззай». В том же смысле пользуется именем Бен-Аззай великий вавилонский аморай Аббайя и Рава. Израильская легенда повествует: "Однажды, когда Бен-Аззай объяснял Св. Писание, около него появилось пламя; на вопрос, не изучает ли он тайны «Божьей колесницы» (מדננה‎), он ответил: «Нет, но я нанизываю, как жемчуг, слова Пятикнижия со словами Пророков и слова Пророков со словами Агиографов, и сама Тора радуется поэтому, как в тот день, когда она была возвещена среди пламени с горы Синая».

В Талмуде и Мидрашах сохранилось много изречений Бен-Аззай. Приводим два из них, включенные в «Pirke Aboth». «Бен-Аззай говорит: Стремись к исполнению легкой заповеди, как к важной, и одинаково избегай всякого греха, ибо мицва (доброе дело) влечет за собой мицву, а грех влечёт за собой грех, ибо награда за мицву — мицва, а возмездие за грех — грех». Он же говорил: «Не презирай никого и не считай невозможным ничего, ибо нет человека, который не имел бы своего часа, и нет вещи, которая не имела бы своего места». «Derech Erez rabbah» получил название «Perek Ben-Azzai», потому что третья глава этого трактата, которой он сперва и начинался, открывается изречением Бен-Аззай. В известном афоризме, напоминающем одну из основных мыслей р. Акибы, Бен-Аззай излагает в общих и вместе с тем характерных чертах детерминистический взгляд на жизнь: «Твоим именем тебя будут звать, и на твоем месте посадят тебя, и твое воздадут тебе; никто не прикасается к тому, что предназначено для его ближнего, и одно царство ни на волос не вторгается в пределы другого царства», другими словами, каждое царствование существует только в течение определенного ему Богом времени, а затем уступает место другому, следующему. Вслед за Гиллелем, р. Акиба утверждал, что заповедь «люби ближнего, как самого себя» есть величайшая и основная заповедь еврейского закона. Имея в виду это утверждение, Бен-Аззай говорил, что ещё более высокий принцип заключается в следующем стихе кн. Бытия: «Вот родословие Адама», то есть отношение к ближнему должно исходить из сознания, что все люди произошли от одного человека и, следовательно, все братья между собой. Заповедь любить Бога всей душой своей Бен-Аззай объяснял так же, как и р. Акиба: «Люби Его до последнего издыхания». Многие из агадических сентенций Бен-Аззай были вызваны положениями р. Акибы и начинаются так: «Я не хочу возражать против объяснения моего учителя, я хочу только дополнить его слова». Замечания Бен-Аззая относительно жертвоприношений, несомненно, направлены против гностицизма. В противоположность учению гностиков, что закон, в той его части, которая относится к жертвоприношениям, дан подчиненным только Богу, справедливым, но не благодетельным Демиургом, Бен-Аззай утверждает, что в связи с законами ο жертвоприношениях не упоминается ни одно из разнообразных имен Бога, кроме Его собственного, четырехбуквенного имени, дабы «миним» (неверующие) не имели возможности подтвердить свои взгляды ссылками на Библию. Символическое объяснение первого слова Плача Иеремии (אינה‎) носит у Бен-Аззай полемический характер и направлено, быть может, против апостола Павла. По мнению Бен-Аззай, численное значение четырех букв имени Божия знаменует, что евреи были изгнаны лишь после того, как они отреклись от единого (א) Бога, от десяти (י) заповедей, от закона об обрезании, данного двадцатому (נ) поколению после Адама, и пяти (ה) книг Торы.