Биракан
Биракан
- Статус
- посёлок городского типа
- Население
- ↓1760 чел. (2021)
- Дата основания
- 1905
- Статус с
- 1931 года
Биракан (англ. Birakan) — посёлок городского типа на востоке РФ[1].
Общие сведения[править]
Назван от эвенк. вира — река, -кан суффикс уменьшительности, то есть Биракан — речка; маленькая река.
Располагается в Облученском районе ЕАО, среди гор Малого Хингана, на берегу р. Бира, в 55 км к востоку от райцентра — г. Облучье, в 110 км к северо-западу от Биробиджана.
Имеется ЗАО «Просеки Востока» деревообрабатывающее предприятие, ИП Виноградов — деревообрабатывающее предприятие, средняя образовательная школа № 15, больница, аптека, отделение почтовой связи, Дом культуры, библиотека, детский сад, сеть магазинов.
Ход событий[править]
Возник в 1905 году при постройке железной дороги и назван по одноимённой реке Биракан (левый приток реки Бира), протекающей по восточной окраине посёлка.
К концу 1926 года население посёлка составляло 1638 человек, а к концу 1930 году Биракан насчитывал уже 2113 жителей. Население выросло, главным образом, за счёт еврейских переселенцев.
Поселение основано в 1930 году ОЗЕТом в 5 км от одноимённой железнодорожной станции (она возникла ещё в 1912 году) как посёлок при скипидарно-смолокуренном заводе.
С начала 1930-х годов в Биракане действовали артели «Смолокур», «Красный клещевик» (бондарное производство), «Первое Мая» (производство извести), «Пролетариер» (сапожно-швейное производство), «Известь» (свыше 100 работников), «Биробиджанер мрамор» (добыча мрамора), «Бираканер бойер» («Бираканский строитель»).
В посёлке возводились новые дома, появлялись новые улицы, было образовано несколько артелей. В артель «Смолокур» объединились 40 рабочих, они выжигали уголь, вырабатывали смолу и скипидар, изготовляли бочкотару. В артели «Биробиджанский мрамор» занимались добычей высококачественного мрамора, который использовался в разных концах страны. Бираканским мрамором облицована одна из станций московского метро — Белорусский вокзал. В артель «1 мая» объединились 87 рабочих, они делали стройматериалы. Артель «Пролетарий» объединила 15 человек, изготовлявших тёплые вещи и обувь.
10 октября 1931 года Постановлением Президиума ВЦИК «селение Биракан (с железно-дорожной станцией того же имени)» отнесён к категории рабочих поселков, таким образом Биракан был преобразован в рабочий посёлок, сельский совет был преобразован в поселковый совет. В этом же году на базе артели «Красный клещевик» был организован промышленный комбинат.
В 1933 году был создан колхоз «Новая жизнь», а также был организован еврейский драматический кружок.
Осенью 1933 года на станции Биракан высадились переселенцы-комсомольцы с Украины, их распределили по комсомольским путёвкам для строительства завода по добыче и обработке мрамора.
В середине 1930-х годов на базе месторождения мраморного известняка создан Бираканский известковый завод, с 1936 года велась разработка мрамора. В 1930-х годах действовала школа-семилетка с преподаванием на идише, работала библиотека с книгами на идише.
В 1935 году началась прокладка автомобильной дороги Биракан-Кульдур, была построена электростанция и мельница.
В том же 1935 вышел 1-й номер газеты «Сталинский призыв — Сталинеруф» (с 1956 года — «Искра Хингана»; главный редактор А. Рутман).
В 1939 году в здесь проживало 622 еврея.
В 1939 году в посёлок прибыли новые переселенцы из западных районов страны. Ими был образован совхоз «Най-Лебн», что в переводе с идишп означает «Новая жизнь». Совхоз специализировался на выращивании пшеницы, овса, арбузов.
Во время войны в Биракан было привезено оборудование бумажной фабрики из Белоруссии и размещено на месте бывшего мраморного завода. Фабрика была реконструирована. Сначала она специализировалась на переработке древесины и выпуске школьных тетрадей, позже — обёрточной и технической бумаги из макулатуры. В период войны 540 бираканцев ушли на фронт. Артели и предприятия Биракана перешли на выпуск продукции для фронта. В артели «1 Мая» готовили ящики для снарядов, в артели «Пролетарий» стирали и чинили фуфайки, шинели, рукавицы, бинты.
После войны в Биракане образовалась МТС, были построены ремонтные мастерские, автопарк пополнился новыми машинами, построена средняя школа.
В 1947 года начала работать первая на Дальнем Востоке бумажная фабрика (директор — Б. Вайнштейн).
В 1960-е годы колхоз «Най Лебн» стал частью отделения Известкового отделения, прекратив свое существование.
В 1959 году артель «1 Мая» была переименована в Бираканский лесозавод, а в 1975 году получила название «Бираканский леспромхоз». Леспромхоз заготавливал и перерабатывал лес, объёмы составляли почти 100 тысяч куб м делового леса в год.
К середине 1960-х годов Бираканский леспромхоз заготавливал и перерабатывал ежегодно почти 100 тыс. кубометров делового леса. Чтобы освоить дальние урочища отведенной ему сырьевой базы, было проложено сквозь горную тайгу почти 100 километров лесовозной дороги.
К началу 1990-х годов в посёлке жило 3100 человек.
После падения советской власти были закрыты многие предприятия, в том числе леспромхоз, промкомбинат, бумажная фабрика.
Еврейский колхоз «Най лебн»[править]
В 1930-е годы на окраине поселка образовался еврейский колхоз «Най лебн» — «Новая жизнь». А так как пахотной земли вокруг было всего ничего, отвоевывали пашню у тайги. Так что первым колхозникам пришлось не землю пахать, а лес валить и корчевать.
Председателем нового колхоза стал переселенец Самуил Ефимович Альпер.
Последним председателем был Шевель Герцович Писецкий.
В книге «Административно-территориальное устройство ЕАО» опубликован годовой отчет колхозов Облученского района за 1936 год. Судя по отчету, в колхозе «Най лебн» проживало 123 человека, из них трудоспособных — 56. Стоимость же общественных средств производства была одной из самых больших — почти 230 тысяч рублей! Богатый, одним словом, был этот еврейский колхоз. Доход здесь получали не только от земли и скота, но и от подсобных промыслов, торговли.
Кроме колхоза «Най лебн», в Биракане до войны были организованы четыре артели, где работало много еврейских переселенцев — «Биробиджанский мрамор», «Смолокур», «Пролетарий» и «1-е Мая».
— И мрамор тут добывали, и известь выжигали, и стройматериалы производили, и бочки делали, и обувь-одежду шили, — перечисляет старейшая жительница поселка Мария Борисовна Кириенко (Теплицкая).
Она немного помнит довоенные годы — вместе с родителями приехала сюда в 1940-м.
— Мы жили в Киеве, на главной улице города — Крещатике. Хорошо жили. Но отец решил откликнуться на призыв поехать на Дальний Восток строить Еврейскую автономию. Устроился здесь работать в бондарную артель. Работал так хорошо, что его даже на ВДНХ в Москву посылали.
В 1941-м хотели Теплицкие вернуться на родину в Киев, сели в поезд. Доехали до Амурской области, а тут сообщение — война. Вернулись обратно.
— Отец ушел на фронт, а мама с пятью ребятишками устроилась прачкой — стирала телогрейки, рабочее обмундирование, мы ей помогали как могли, — вспоминает Мария Борисовна.
Борис Беркович и Раиса Моисеевна Теплицкие вырастили хороших детей, дали им образование.
Замуж Муся Теплицкая вышла за украинца Николая Кириенко, выходца из Белоруссии. Одно время жили в Биробиджане, она работала инструктором по обучению на текстильной фабрике. А когда фабрику закрыли, решили вернуться в Биракан. Жители поселка вспоминают, какой активной была Муся-Мария — четыре раза избирали ее депутатом поссовета, была она и председателем административной комиссии, активно работала в ветеранской организации.
Будучи девчонкой, гуляя по главной улице поселка — Сталинградской (теперь Вокзальная), видела Мария, как везли на телегах к вокзалу раскулаченных, среди которых были и так называемые сибирские евреи, которых сослали на Дальний Восток. Здесь, в Биробиджане, сосланные смогли также хорошо наладить свой быт, за что снова были наказаны — богатых советская власть не любила.
Живет Мария Борисовна в единственной в поселке пятиэтажке. Сама болеет, из дома не выходит, а Николай Михайлович, которому уже за 80, еще обрабатывает дачу, ухаживает за больной женой.
В этой же пятиэтажке, в соседнем подъезде, проживает Нина Викторовна Шестакова (Пожарник).
— Моя бабушка Эстер Кивовна в колхозе «Най лебн» свинаркой работала. Привесы получала такие высокие, что ездила в Москву на ВДНХ, — рассказывает женщина. — Дедушка, Койфман Койфманович, тоже работал в колхозе, но в 34 года заболел и умер. Маму звали Двойрой, она бабушке на ферме с детства помогала, потом сама в колхозе работала. Растила нас мама с сестрой без отца, жили мы очень бедно. Замуж я вышла за кульдурского парня, сестра Клава свое счастье в Верхне-Буреинском районе нашла, а потом они в Биракан вернулись.
Сама Нина Петровна тоже Биракан покидала — семь лет прожила в Израиле.
— Хорошо там, я благодарна этой стране за гостеприимство, но дом есть дом — буду доживать свой век здесь.
Осталась верной родному поселку и Валентина Срульевна Жиганова (Гликштейн). Живет она с мужем Александром Кузьмичем на улице Вокзальной. Той самой, по которой везли раскулаченных и репрессированных в 30-е годы. Родители Валентины — Степан Соломонович и Татьяна Шлемовна — переселились в Биракан из Кульдура, а в Кульдур приехали из Украины.
— Семья была многодетной, но отец — он в торговле работал, нас оставил, полюбил другую. И мама подняла нас — всех пятерых, белье и день и ночь стирала. Я торговую школу закончила, в рыбкоопе продавцом была, завскладом.
А улица наша дружной была после войны, веселой. И не смотрели, еврей ты, русский или татарин.
— А идиш после войны можно было услышать? — спрашиваю.
— Редко. Я тоже язык почти не знаю, хотя мама на идише говорила хорошо.
Разговариваем на крылечке летней кухни, а в это время муж и приехавший из Находки сын баню во дворе перестраивают.
— В поселке бани давно нет, почти у каждого во дворе своя. А наша подгнивать начала, — поясняет хозяйка.
Возвращаясь с Вокзальной улицы, останавливаюсь у памятника погибшим на войне бираканцам. В глаза бросаются еврейские фамилии. Есть фамилии евреев-бираканцев и в областной Книге Памяти — Мартирологе. Причем пострадали от репрессий в основном простые рабочие и артельщики. Павел Берлинский был сторожем в артели «1-е Мая», Герш Канторович и Хаим Левин — сапожниками, простыми рабочими были Иосиф Розенблит и Абрам Холоденко. Но есть в списке фамилии бывшего председателя артели «1-е Мая» Эфраима Рашина и руководителя артели «Пролетарий» в 30-е годы Мойши Медведя. Рашина в 1938 году расстреляли, Медведя оправдали. Расстреляли в том же 1938-м и сапожника Хаима Левина.
После войны от былых артелей почти ничего не осталось, зато заработала бумажная фабрика, которой много лет руководил Ванштейн (имя никто не смог вспомнить).
В 1980-е годы евреев в Биракане было еще довольно много. «Сюда даже спектакли из Биробиджана привозили на идише», — говорят жители.
«Вспоминали Дору Абрамовну Малину, бывшую Золотаревскую, учителя-географа Юрия Смолянского, учительницу русского языка Цилю Ильиничну Левитан и ее брата Якова, супругов Талисвейбер и их большую семью, в которой было девять детей…»[2]
