Еврейские Академии Эрец-Исраэль

Еврейские Академии Эрец-Исраэль.

Общие сведения

Как утверждает р. Гошаи (собиратель таннаитских традиций в первой половине III века), в Иерусалиме существовало 480 синагог, которые впоследствии были разрушены римлянами вместе с Иерусалимским Храмом. При каждой из них находилась школа для преподавания Библии, а также школа для изучения устного закона. Кроме этих школ низшего и среднего типа, упоминаемых традицией (к которой не следует относиться с безусловным недоверием, несмотря на то, что приводимые в ней числа более или менее преувеличены), в Иерусалиме существовало ещё подобие университета или академии; это учреждение состояло из книжников («мудрецов и учителей»), вокруг которых собирались молодые люди по окончании своего школьного образования, для дальнейшего изучения закона; эти последние назывались «талмиде хахамим» (ученики мудрецов). Но подробных сведений относительно организации этого учреждения и отношения его к Великому Синедриону, среди членов которого, несомненно, были и фарисеи, мы не имеем.

Насколько можно судить из сообщения Тосефты, Малый Синедрион, из 23-х членов, который заседал при «входе на Храмовую гору», פתח הר הבית‎, исполнял две функции: судебную и академическую. В Шаббат и праздники занимались исключительно теоретической разработкой законов; в будни занимались также текущими судебными делами; в том и другом случае, кроме членов синедриона, на заседаниях присутствовали также ученики, на особо отведенных для них местах. Ученикам предоставлялось не только предлагать вопросы при теоретическом обсуждении законов, но и выступать добровольными защитниками в уголовных процессах, причём выступавшего защитником, вероятно — для поощрения, сажали рядом с членами синедриона.

Главы Синедриона, Шемая и Абталион имели свою особую школу — בית מדרש‎, в которой они преподавали «устное учение», с определенной платой каждый раз за вход. Наиболее ценные подробности относительно этого вопроса дают нам сообщения о школах («домах») Гиллеля и Шаммая, полемика и дебаты которых относятся к последнему веку эпохи Второго Храма и касаются не только галахи, но и вопросов библейской экзегетики и религиозной философии.

Разрушение Иерусалима положило конец полемике школ, так же как и борьбе политических партий. Около этого времени ученик Гиллеля, знаменитый р. Иоханан бен-Заккаи, создал в Явне новый центр еврейской науки и таким образом на развалинах политического существования народа положил начало его интенсивной духовной культуре. Явненская коллегия, приняв, насколько это было удобно и практично, устав Великого Синедриона, сразу выступила в качестве его преемника и привлекла к себе всех отличавшихся как нравственными качествами, так и ученостью лиц, уцелевших от постигшей нацию катастрофы. Более того, она создала новое поколение таких же даровитых мужей, на долю которых выпало пережить ещё одну катастрофу — восстание Бар-Кохбы. В промежутке между этими двумя кризисами (73—132) академия в Явне стала общепризнанным учреждением, собиравшим и своим авторитетом утверждавшим законодательные традиции; она регулировала жизнь народа и сеяла семена будущего развития. Своим блеском и неоспоримым главенством она, кроме своего основателя, особенно была обязана правнуку Гиллеля, энергичному р. Гамлиелю, называвшемуся также Гамлиель II. К нему-то стекались ученики р. Иоханана бен-Заккаи и другие учёные изучать закон и толкования Библии. Хотя многие из них преподавали и работали в других местах (Элиезер бен-Гирканос — в Лоде, Иошуа бен-Ханания — в Бекиине, Исмаил бен-Элиша — в Кефар-Азизе, Акиба — в Бене-Бераке, Ханания бен-Традион — в Сикнине), — Явна оставалась центром, и в «явненский виноградник», как называли Явненскую академию, они сходились для совместной работы.

В благоприятной учёной атмосфере этой академии возникли и развились значительнейшие памятники литературы и традиции — Мидраш и Мишна, Талмуд и Агада. Здесь же было положено основание систематической разработке галахи и экзегезы. В Явне происходили решающие дебаты относительно канонизации отдельных библейских книг. Здесь молитвенник получил свою окончательную форму; здесь же, вероятно, появился на свет и Таргум на Пятикнижие, названный впоследствии «Онкелос»; известно, что здесь получила санкцию от ученых новая греческая версия Библии Акиласа.

События, предшествовавшие великому восстанию Бар-Кохбы 117—130 годов, равно как и следовавшие за ним (132—140), имели своим результатом упадок и гибель Явненской академии. Сообщается, что Синедрион был перемещён из Явны в Ушу, из Уши обратно Явну и наконец вторично в Ушу. Окончательное перенесение синедриона в Ушу указывает на полное культурное превосходство Галилеи над Иудеей, опустошенной войной и гонениями Адриана.

В Уше академия оставалась в течение долгого времени; своим значением она была обязана ученикам Акибы, из которых Иегуда бен-Илай, был родом из Уши. Здесь была предпринята великая работа реставрации израильского иудаизма, сокрушённого Адрианом. Вновь расцвело изучение закона, когда Симон бен-Гамлиель получил титул патриарха, который некогда носил его отец. С этого времени сан патриарха стал наследственным в доме Гиллеля, и резиденция патриарха была вместе с тем местопребыванием Академии. При Симоне бен-Гамлиеле синедрион часто менял свое местопребывание. Сначала он был перенесен из Уши в Сефарам, שפרעם‎ (Шеф Омр к востоку от Хаифы), затем, при сыне и преемнике Симона — р. Иегуде Ганаси, он переместился в Бет-Шеарим и, наконец, в Сепфорис, теперешний Сефури, где преподавал знаменитый ученик р. Акибы, Иосе бен-Халафта. С большим трудом удалось патриарху Симону заставить признать свой авторитет выше авторитета этого ученика Акибы, превосходившего его своею ученостью. Р. Иегуда Ганаси сумел счастливо сочетать с унаследованным от отца рангом репутацию выдающегося ученого, что было весьма важно при существовавших тогда условиях. Рабби Иегуде, в котором сочетались «Тора и величие», предназначено было судьбою завершить собою одну важную эпоху и положить начало другой. Академия в Сепфорисе, в работах которой принимали участие и выдающиеся вавилонские ученые, как р. Хийя и р. Натан[[]], воздвигла себе вечный памятник изданием Мишны, ставшей каноническим кодексом законодательных традиций и правил религиозной практики. Мишна, которая была закончена вскоре после смерти её составителя (в начале 3 века), стала общепризнанной учебной книгой как для израильских, так и для вавилонских академий; по ней с этих пор велось преподавание; она же явилась объектом дальнейших ученых прений. Признание еврейством Мишны рабби Иегуды проводит демаркационную линию в истории академий и их учителей и представляет переход от эпохи таннаев к эпохе амораев.

После смерти редактора Мишны, р. Иегуды I, Сепфорис недолго оставался местопребыванием патриарха и академии. Патриархом стал р. Гамлиель III, посредственный сын выдающегося отца; поэтому пост главы академии занял не он, а p. Ханина бен-Хама, один из младших, но любимейших учеников р. Иегуды I. Ослабление престижа патриарха и переход в другие руки ректорства в Сепфорийской Академии в значительной мере лишили последнюю прежнего блеска и авторитета. Лучшие ученики и сотрудники р. Иегуды I разбрелись по разным местностям, основывая свои собственные школы. Так, например, р. Яннай основал школу своего имени דבי ר׳ ינאי‎, сначала в Сепфорисе, а потом перенес её в Акбари. Другой, р. Баннаа, тоже основал в Сепфорисе школу, во главе которой после его смерти стал знаменитый ученик р. Ханины — р. Иоханан бен-Напаха; р. Гошая Великий учредил школу в Кесарее, а Леви бен-Сиси совсем удалился в Вавилонию. Все эти отдельные школы не могли, конечно, не содействовать широкому распространению знания устного учения в народе, но, лишая главную, Сепфорийскую Αкадемию ее лучших научных сил, довели её до полного упадка. Когда же р. Иоханан бен-Напаха, не поладив с своим бывшим учителем р. Ханиной, удалился в Тивериаду и основал там свою собственную академию, тогда и патриарх Иегуда II (внук Иегуды I) увидел себя вынужденным переселиться туда же. Импозантная личность и необыкновенная ученость р. Иоханана сделали Тивериаду на долгое время неоспоримым центром палестинского еврейства, привлекавшим к себе алчущих учения даже из Вавилонии. Ко времени кончины р. Иоханана репутация Тивериадской Академии установилась так прочно, что она не пришла в упадок и при его преемниках, хотя ни один из них не был равен ему в учености. Одно время на первый план выдвинулась высшая школа в Кесарее благодаря влиянию р. Гошаи, жившего там в первой половине третьего столетия, одновременно с отцом церкви Оригеном. После смерти р. Гошаи положение академии пошатнулось, и только впоследствии, когда во главе Кесарийской А. стал ученик р. Иоханана, р. Аббагу, положение её изменилось к лучшему, и в течение всего четвертого столетия повсюду, не исключая Тивериады, с большим вниманием прислушивались к мнениям «мудрецов из Кесареи». В это время Сепфорис также вернул себе свое прежнее значение научного центра, и выдающиеся ученые работали в нем в течение всего четвертого столетия.

Помимо перечисленных галилейских школ в начале третьего столетия была также академия в городе Лоде, или «на юге», как тогда выражались про Иудею. Хотя южный Израиль, или Иудея, где Адриановы гонения применялись с особенной жестокостью, долго не могла оправиться от разгрома, и значительные еврейские общины не могли вновь образоваться, тем не менее многие из сотрудников и коллег патриарха р. Иегуды I, как, например, р. Хама (отец р. Гошаи), Бар-Каппара и другие удалились туда с целью не давать заглохнуть национальной культуре на месте её зарождения. Учреждение Лодской академии не было вызвано сепаратистскими тенденциями; представители её поддерживали дружеские отношения с патриархом, корреспондировали с ним по галахическим вопросам, а в галилейских школах пользовались почетным званием «южных мудрецов», חבמי דרזם‎. Из чувства пиетизма к древней родине была даже установлена галаха, по которой «торжественное объявление високосного года должно совершаться непременно в Иудее, а не в Галилее», и этой галахи придерживался также и р. Иегуда I; только впоследствии, после какого-то несчастного случая, когда посланные для этого в Лод 24 ученика из школы р. Иегуды умерли все в один день «от дурного глаза» — эта галаха была отменена.

Особенного процветания достигла академия Лода при р. Иошуя бен-Леви, который независимо от своих нравственных качеств и глубокой учености был также очень богат и мог содержать много учеников. Из этой же академии, между прочим, вышел учитель, которому св. Иероним обязан был своим знанием еврейского языка и глубоким знакомством с «Hebraea veritas» (с настоящей еврейской речью).

Однако ни Кесарея, ни Сепфорис, ни Лод не могли умалить славы и значения Тивериады. Она осталась резиденцией официального главы — патриарха; в ней же находилась и академия, смотревшая на себя как на преемницу древнего Синедриона. Право предоставления ученого звания «Рабби», которое со времени р. Симона бен-Гамлиель было личной прерогативой патриарха, было ограничено лишь в том смысле, что он мог жаловать это звание только с согласия «совета мудрецов». Сан патриарха стал светским, так как выдающаяся ученость перестала считаться необходимым атрибутом для его носителя. Среди членов Тивериадской академии, называвшихся «хаберим», никогда не было недостатка в даровитых мужах, работавших и учивших, подобно р. Иоханану. Среди последних должны быть упомянуты Элеазар бен-Педат, р. Ами и р. Аси, р. Хийя бар-Абба, р. Зеира, Самуил бен-Исаак, р. Иона, р. Иосе, р. Иеремия, р. Мани бен-Иона и р. Иосе б.-Абин, выдвинувшиеся своими работами в области галахи.

Тивериадская академия прославилась и в области агады, всегда высоко ценившейся в Израиле благодаря многим выдающимся работникам, начиная с современников и учеников р. Иоханана бен-Напаха и до Танхум бар-Абба, знаменитого собирателя агадических преданий. Бессмертным памятником деятельности Тивериадской академии является палестинский, или, как он обычно называется, Иерусалимский Талмуд, начало которому положил р. Иоханан бен-Напаха, ошибочно называемый его редактором или составителем. В действительности этот труд был закончен лишь спустя 150 лет после смерти р. Иоханана. Заключение его, несомненно, находится в связи с уничтожением патриархата около 425 года. Тивериада, однако, и после заключения Талмуда не потеряла значения научного центра, хотя о её последующей деятельности известно очень мало.

Согласно одной вавилонской легенде, в первой трети 6 века в Тивериаду бежал один из потомков патриаршего дома, где он стал «реш-пирка» (глава школы); около того же времени один сирийский епископ обратился к мудрецам Тивериады с просьбой склонить еврейского царя Йемена, Юсуф Зу-Нуваса, прекратить гонения, воздвигнутые против тамошних христиан. Позднее Тивериада приобрела значение как родина масоретских нововведений: именно здесь в VII веке введена была система пунктуации, значительно облегчившей правильное чтение и понимание библейского текста. Эта система, известная под названием «тивериадской пунктуации», завоевала себе признание всего мира. Приблизительно к середине восьмого столетия относится расцвет деятельности тивериадского масорета Пинхаса, имевшего звание рош-иешиба (глава Академии); почти одновременно с ним в Тивериаде работал Ашер Старый, праотец 5 поколений масоретов. Последний из них, прозванный Бен-Ашером, был современником Саадия Гаона и достойно заключил собою тивериадскую школу масоретов. С этих пор Тивериада перестала играть какую-либо роль в еврейской науке вплоть до 12 века, когда она вновь на короткое время дала о себе знать.