Война евреев с самаритянами при Кумане

Война евреев с самаритянами при Кумане

Военный конфликт

Конфликт

Война евреев с самаритянами при Кумане

Дата

~52 год

Итог

Победа евреев

Стороны

Евреи

Самаритяне

Командующие

Элеазар, сын Диная
Александр Зелот

Вентидий Куман

Силы

неизвестно

неизвестно

Потери

неизвестно

неизвестно

Война евреев с самаритянами при Кумане — конфликт в Иудее.

Ход событий

Иосиф Флавий сообщает, что к 52 году произошли столкновения между евреями, точнее жителями Галилеи, и самаритянами. Конфликт начался у Гемы или Гинея. Евреи во главе с неким Элеазаром разгромили несколько самаритянских деревень в топархии Акрабата:

Между самарянами и иудеями произошла распря по следующей причине: галилеяне, которые отправлялись во время праздников в священный город, имели обыкновение проходить через пределы Самарии. И вот, когда они однажды держали таким образом путь свой, из деревни Гинеи, лежавшей между Самариею и Великою равниною, на галилеян напало несколько человек и перебило множество их. Узнав об этом происшествии, именитые галилеяне явились к Куману и просили его отомстить за смерть невинно погибших. Однако Куман дал себя подкупить крупною суммою денег, полученных от самаритян, принял их сторону и отказался от наказания виновных. На это галилеяне рассердились и стали уговаривать народ иудейский взяться за оружие, перебить врагов и тем отстоять свою свободу, потому что, как говорили они, рабство само по себе уже тяжело и становится совершенно нестерпимым, если связано с глумлением. Хотя начальники и пытались умиротворить их и положить предел волнениям и обещали склонить Кумана к наказанию убийц, однако они ничего не добились: иудеи взялись за оружие, призвали к себе на помощь Элеазара, сына Диная (то был разбойник, уже много лет хозяйничавший в горах), подожгли несколько самарянских деревень и предали их разграблению.

Наместник Вентидий Куман, будучи подкуплен самаритянами, открыто выступил против евреев:

Когда весть об этом деле дошла до Кумана, он взял себастийский отряд и четыре роты пехоты, вооружил также самарян и двинулся против иудеев. Сойдясь с ними, он многих из них перебил, а еще большее количество их взял в плен. Видя, до какого ужасного бедствия дожил народ, наиболее почитаемые и родовитые граждане облеклись в мешки, посыпали головы пеплом и все вместе стали уговаривать возмутившихся успокоиться. Они наглядно представляли толпе, как погибнет от этого родина, как будет предан пламени храм, как их жены и дети попадут в рабство, и убеждали их опомниться, бросить оружие, успокоиться на будущее время и разойтись по домам. Эти увещания имели успех. Народ разошелся, а разбойники вновь удалились в свои неприступные убежища. С той поры вся Иудея наполнилась разбойниками.

В параллельном месте:

Немного позднее произошло столкновение между галилеянами и сама­рянами. Возле одной деревни, Гемы, лежащей в большой, самарийской равнине, был убит один из многочисленных иудейских пилигрим­ов, отправившихся на праздник в Иерусалим, родом из Галилеи. Множество галилеян собралось вследствие этого вместе пойти войной на самарян. Влиятельные же граждане Самарии, напротив, обратились к Куману с убедительной просьбой, прежде чем зло сделается неисправимым, прибыть в Галилею и наказать виновников убийства, так как только таким образом можно будет убедить народ рассеяться еще до начала боя. Но Куман из-за текущих дел, которыми он как раз был занят, не обратил внимания на эту просьбу и отпустил ходатаев без определенного ответа.

Весть об убийстве привела в большое волнение также иерусалим­скую массу. Она перестала интересоваться праздничным торжеством и быстро двинулась к Самарии, даже без всяких предводителей и не обращая внимания на увещевания властей, старавшихся удержать ее. Во главе этого буйного разбойничьего похода стали—известный Элеазар, сын Диная, и Александр, которые напали на ближайшие к акрабаттской топархии самарийские деревни, убили всех жителей, не щадя никакого возраста, а самые деревни предали огню.

В дело вмешался сирийский наместник Уммидий Гай Квадрат, находившийся в Тире:

В это время главные представители самарян отправились к сирийскому наместнику Уммидию Квадрату, который тогда жил в Тире, с жалобою на то, что иудеи сожгли и разграбили их деревни. При этом самаряне заявляли не столько о своем личном неудовольствии, сколько указывали на то, что иудеи отнеслись презрительно к римлянам; им бы следовало обратиться к их суду, если они почувствовали себя обиженными, вместо того чтобы самостоятельно совершать набеги, как будто бы римляне не были хозяевами страны. Ввиду всего этого они, самаряне, и явились к нему с просьбою взыскать с виновных. Так формулировали обвинение самаряне, иудеи же, со своей стороны, говорили, что виновниками всей смуты и военных действий являются самаряне, уже потому что они задобрили Кумана дарами, так что тот не дал хода делу об умерщвлении галилеян. Когда Квадрат узнал об этом, он отложил постановление своего решения, сказав, что сделает это, когда приедет в Иудею, в точности расследует все дело и узнает истину. Таким образом, те уехали ни с чем.

Немного погодя Квадрат прибыл в Самарию, где предполагал найти виновных в смутах самарян. Когда же он узнал, что и некоторые иудеи находились в числе бунтовщиков, он распорядился пригвоздить ко кресту тех, которых забрал Куман. Отсюда он поехал в деревню Лидду, которая, впрочем, по величине своей "не уступала целому городу. Здесь он вторично стал публично творить суд над самарянами. Тут ему сообщил один самарянин, что некий влиятельный иудей по имени Дорт и вместе с ним четыре бунтовщика уговаривали народ отложиться от римлян.

Квадрат распорядился казнить виновных, первосвященника же Ананию и военачальника Анана велел заковать в цепи и отправить в Рим, чтобы они там дали ответ императору Клавдию обо всем случившемся. Вместе с тем он предписал наиболее влиятельным самарянам и иудеям, равно как наместнику Куману и трибуну Целеру, отправиться в Италию к императору, который-де разберет их жалобы друг на друга. Сам же он, опасаясь новых волнений со стороны иудеев, поехал в Иерусалим. Однако он нашел город спокойным и занятым отправлением праздника в честь Предвечного.

Убедившись таким образом, что ему нечего бояться волнений, он покинул иудеев и вернулся в Антиохию.

Куман был отстранён:

Когда Куман и влиятельнейшие самаряне прибыли в Рим, император назначил день для разбора их взаимных жалоб друг на друга. Императорские вольноотпущенники и приближенные тем временем усердно хлопотали за Кумана и самарян, и те, наверное, одержали бы верх над иудеями, если бы случайно находившийся в Риме Агриппа Младший, видя интриги против иудеев, не обратился к императрице Агриппине с настоятельною просьбою уговорить мужа внимательно и беспристрастно отнестись ко всему делу и уже тогда наказать настоящих виновников смуты. Подготовленный этим путем, Клавдий выслушал дело, признал самарян главными зачинщиками и приказал казнить тех из них, которые явились к нему. Кумана он приговорил к ссылке, трибуна же Целера велел отвезти в Иерусалим, позорно провезти по всему городу, чтобы все видели его, и затем подвергнуть казни.

В параллельном месте:

Тогда только Куман с отрядом всадников—так называемых себастийцев—выступил из Кесареи на помощь подвергшимся нападению. Многих из людей Элеазара он захватил в плен, а большую часть убил. К остальной же народной массе, ринувшейся в поход против самарян, поспешили самые знатные граждане Иерусалима, одетые все в трауре с покрытыми пеплом головами, и заклинали иль возвратиться домой, дабы этим мстительным походом против самарян не вызвать вторжения римлян в Иерусалим. «Пусть сжалятся они над своим отечеством, храмом, над своими же женами и детьми и не рискуют всем из-за мести за одного галилеянина». Вразумленные этими увещеваниями, иудеи разошлись. Но многие, в надежде остаться безнаказанными, обрати­лись к разбойничьему ремеслу. Грабежи и мятежные попытки со стороны более отважных бойцов распространились по всей стране. Вследствие этого выдающиеся представители Самарии отправились к Уммидию Квад­рату, правителю Сирии, в Тир и просили его не оставить без наказания опустошителей страны. Туда прибыли также знатнейшие иудеи, в том числе первосвященник Ионафан, сын Анана, которые заявили, что хотя первоначальный повод к беспорядкам дан был самарянами, совершившими убийство, но ответственность за дальнейший ход событий падает на Кумана, уклонившегося от наказания виновников этого убийства.

Квадрат утешил обе стороны обещанием все в точности расследовать, как только он прибудет в их края. Когда же он вскоре после этого прибыл в Кесарею, он приказал всех захваченных Куманом живыми предать распятию. Отсюда он отправился в Лидду, где он допросил самарян, и схватив восемнадцать иудеев из числа тех, которых он заподозрил в участии в войне, приказал казнить их топором. Двух других знатных лиц совместно с первосвященни­ками, Ионафаном и Ананием, равно как сына последнего, Анана, и еще некоторых высокопоставленных иудеев он вместе с первыми людьми Самарии послал к императору. В то же время он приказал Куману и трибуну Целеру также отплыть в Рим для того, чтобы лично дать ответ пред Клавдием за происшедшие события. После всех этих рас­поряжений, он посетил еще Иерусалим и, убедившись, что масса с полным спокойствием празднует праздник опресноков, возвратился обратно в Антиохию.

В Риме император выслушал Кумана и самарян. Агриппа также находился тогда в Риме и очень тепло заступился за иудеев, так как Куман тоже имел много сильных защитников. Самаряне признаны были виновными; трех знатнейших из них император приказал казнить; Кумана он отправил в изгнание; Целера же он приказал доставить закованным в кандалах обратно в Иерусалим и предоставил иудеям пытать его, волочить по городу и затем отрубить ему голову.

Затем император Клавдий сделал наместником Иудеи Антония Феликса:

После этого император послал Феликса, брата Палласа, наместником над Иудеей, Галилеей, Самарией и Переей. Агриппу он перевел из Халкиды в большее царство, отдав ему прежнюю тетрархию Филиппа, а именно, Батанею, Трахонею и Гавлан, присоединив к ним также царство Лизания, равно и бывшую эпархию Вара.

Тацит иначе интерпретирует эти события. По его словам, в Иудее тогда было два прокуратора: Вентидий Куман и Феликс. Куман управлял Галилеей, а Феликс — Самарией. Враждовавшие между собой галилеяне и самаритяне не сдерживались прокураторами, так как им передавалось немало награбленного из Галилеи и Самарии. Когда же стычки стали угрожать вылиться в войну, прокураторы попытались прекратить смуты, но их войска понесли большие потери. Ситуацию спасло лишь прибытие Квадрата с его войсками. Клавдий поручил Квадрату суд над обоими незадачливыми прокураторами. Уммидий Квадрат, по словам Тацита, посадил Феликса в трибунале между судьями, а Кумана осудил. Эти события могли происходить в 51−52 годах:

Но подоб­ной уме­рен­но­сти не обна­ру­жи­вал его брат, по име­ни Феликс, кото­рый, уже дав­но пре­бы­вая пра­ви­те­лем Иудеи, счи­тал, что при столь могу­ще­ст­вен­ной под­держ­ке может без­на­ка­зан­но тво­рить без­за­ко­ния. Среди иуде­ев, дей­ст­ви­тель­но, воз­ник­ли вол­не­ния и начал­ся мятеж, когда…, и хотя после того как ста­ло извест­но о его умерщ­вле­нии, это испол­не­но не было, их тем не менее не остав­лял страх, как бы кто из прин­цеп­сов не пове­лел им того же. Меж­ду тем Феликс неумест­ны­ми мера­ми тол­кал их на новые бес­по­ряд­ки, при­чем в зло­употреб­ле­ни­ях вся­ко­го рода с ним сорев­но­вал­ся Вен­ти­дий Куман, ведав­ший частью про­вин­ции, кото­рая была поде­ле­на меж­ду ними так, что Вен­ти­дию под­чи­нял­ся народ гали­ле­ян, а Фелик­су — сама­ри­тяне; те и дру­гие издав­на враж­до­ва­ли, а тогда, из пре­зре­ния к обо­им пра­ви­те­лям, и вовсе пере­ста­ли сдер­жи­вать вза­им­ную нена­висть. Итак, они при­ня­лись гра­бить друг дру­га, посы­лать друг к дру­гу шай­ки раз­бой­ни­ков, под­стра­и­вать заса­ды, а порою зате­вать и под­лин­ные сра­же­ния, делясь с про­ку­ра­то­ра­ми награб­лен­ным и захва­чен­ною добы­чею. Те вна­ча­ле были очень доволь­ны, но, когда сму­та угро­жаю­ще воз­рос­ла, вме­ша­лись в нее воен­ною силой; наши вои­ны были пере­би­ты бун­тов­щи­ка­ми, и про­вин­ция запы­ла­ла бы в пожа­ре вой­ны, если бы ей на помощь не явил­ся пра­ви­тель Сирии Квад­рат. Он недол­го разду­мы­вал, как посту­пить с иуде­я­ми, дерз­нув­ши­ми на убий­ство вои­нов, и они попла­ти­лись за него голо­вой; мед­лил он лишь в отно­ше­нии Кума­на и Фелик­са (про­слы­шав о при­чи­нах вос­ста­ния, Клав­дий предо­ста­вил ему свер­шить пра­во­судие и над обо­и­ми про­ку­ра­то­ра­ми), но Квад­рат, дабы уме­рить рве­ние обви­ни­те­лей, взял Фелик­са с собою на три­бу­нал и поса­дил его среди судей, и за пре­ступ­ле­ние, совер­шен­ное ими обо­и­ми, был осуж­ден толь­ко Куман, после чего в про­вин­ции вос­ста­но­ви­лось спо­кой­ст­вие.