Нападение Гессия Флора на Иерусалим

Нападение Гессия Флора на Иерусалим

Военный конфликт

Конфликт

Нападение Гессия Флора на Иерусалим

Дата

~66 года

Место

Иерусалим, Иудея

Итог

Победа евреев: атака была отбита, римское войско почти полностью вышло из Иерусалима

Стороны

Евреи

Римская империя

Командующие

неизвестно

Гессий Флор

Силы

неизвестны

неизвестны

Потери

неизвестны

неизвестны

Нападение Гессия Флора на Иерусалим — столкновение евреев с римлянами в Иудее.

Ход событий

Иосиф Флавий рассказывает, что прокуратор Иудеи Гессий Флор притеснял евреев в Кейсарии, а затем награбил Иерусалим, перебив несколько тысяч жителей:

Весь Иерусалим страшно был возмущен этими происшествиями; но несмотря на это, жители столицы все еще сдерживали свой гнев. Флор же, как будто он специально нанялся для этого, нарочно раздувал пламя войны. Он послал за храмовой казной и приказал взять оттуда семнадцать талантов под тем предлогом, будто император нуждается в них. Весть об этом привела народ в негодование; с громкими воплями он устремился в храм, взывал к имени императора и молился об освобождении от тирании Флора. Некоторые из более возбужденных открыто хулили имя Флора, обошли толпу с корзинками в руках и просили милостыни, приговаривая: «подайте бедному, несчаст­ному Флору!» Это, однако, не заставило его устыдиться своей жадности, а напротив подстрекало его на дальнейшие вымогательства. Вместо того, чтобы поспешить в Кесарею, потушить разгоревшуюся там войну и устранить причины неудовольствия, за что ему же заплатили, — он ринулся в Иерусалим с конницей и пехотой, чтобы силой римского оружия отстоять свои требования и страхом и угрозами волновать город.

Чтобы заранее смягчить его гнев, граждане вышли навстречу солдатам с приветствиями и сделали все для того, чтобы принять Флора, как можно почтительнее. Флор же выслал вперед центуриона Капитона с пятьюдесятью всадниками и с приказом возвратиться назад, в город: «пусть не заигрывают теперь в дружбу с тем, которого они раньше так постыдно поносили; если они настоящие молодцы и так незастенчивы в своих выражениях, то пусть же они осмеять его в глаза, пусть докажут свою любовь к свободе не только на словах, но и с оружием в руках». Когда всадники Капитона нагрянули прямо на толпу, последняя, ужаснувшаяся такого приема, рассеялась, прежде чем успела приветствовать Флора и засвидетельствовать солдатам свои чувства преданности. Все поспешно разошлись по домам и провели ночь в страхе и унынии.

Флор переночевал в царском дворце, а на следующий день приказал поставить пред дворцом судейское кресло, на которое он взошел. Первосвященники и другие высокопоставленные лица, равно и вся знать города, предстали пред этим судилищем. Флор потребовал тогда от них выдачи тех, которые его оскорбляли, присовокупив угрозу, что, в случае отказа, они сами поплатятся за виновных. Они же, напротив, указывали на мирное настроение народа и просили его простить тех, которые грешили своими речами. Неудивительно, сказали они, если среди такой огромной массы находятся некоторые горячие головы и по молодости своей необдуманные; отыскать их теперь невозможно, так как все переменили свой образ мысли и из страха пред наказанием будут отпираться от своей вины. Пусть он лучше позаботится теперь о поддержании мира среди населения, о сохранении города для римлян; пусть лучше простить немногих провинившихся ради многих невинных, а не ввергнет в несчастье огромную массу благонадежных из-за горсти злодеев.

Этот ответ только увеличил его гнев; он громко отдал приказ войску разграбить так называвшийся верхний рынок и убить всех, которые только попадутся им в руки. Повеление начальника пришлось по вкусу алчным солдатам: они не только разгромили указан­ную им часть города, но врывались во все дома и убивали жильцов. Все пустились бежать по тесным улицам; кто был застигнут, тот должен был умереть, и ни единый способ разбоя не был упущен солдатами. Многих также спокойных граждан они схватили жи­выми и притащили к Флору, который велел их прежде бичевать, а затем распять. Общее число погибших в тот день вместе с женщинами и детьми (и бессловесные дети не были пощажены) достигало около 3600. Еще больше усугубило несчастье неслыханное до тех пор у римлян изуверство; Флор отважился на то, чего не позволил себе никто из его предшественников: лиц всаднического сословия, хотя иудейского происхождения, но носивших римское почетное звание, он приказал биче­вать пред трибуналом и распять их.

Всё это видимо стало возможным ещё и потому, что царь Агриппа II отправился тогда в Александрию, лично поздравить Тиберия Юлия Александра с назначением египетским префектом. В городе находилась Береника, сестра Агриппы, но её мольбы пощадить население были проигнорированы Флором:

В это время царь Агриппа уехал в Александрию, чтобы поздра­вить Александра, которому Нерон вверил Египет, послав его туда в качестве наместника. Его сестра, Вереника, находилась как раз в Иерусалиме и была свидетельницей всех ужасов, совершенных солдатами. Проникнутая глубоким сожалением, она несколько раз по­сылала к Флору своих кавалерийских офицеров и телохранителей с просьбой прекратить резню. Но ни огромное число жертв, ни высокое происхождение заступницы не повлияли на него; он только думал о барышах, которые принесли ему грабежи, и не обращал внимания на ее просьбы. Ярость солдат обратилась против самой царицы: они не только мучили и убивали пленных на ее глазах, но и ее самое лишили бы жизни, если б она поспешно не скрылась в царский дворец, где всю ночь, боясь нападения солдат, провела среди своей стражи.

Флор не желал замирения, по-видимому рассчитывая разбогатеть на грабежах:

Успокоение умов пришлось, однако, Флору не по сердцу. Он придумывал поэтому новые средства, чтобы возбудить их вновь. С этими мыслями он призвал к себе первосвященников и почетных граждан и объявил им: если они желают представить ему истинное доказательство в том, что иудеи не помышляют о мятеже, то пусть последние устроят торжественную встречу придвигающимся отрядам из Кесареи. (Две когорты были на пути к Иерусалиму). Но в то время, когда те были заняты в народном собрании, Флор отправил вестового с инструкцией к начальникам когорт, чтобы они приказали своим людям ничего не ответить на приветствия иудеев; в случае же, если последние позволять себе какое-либо слово против его личности, тогда они должны пустить в ход свое оружие. Между тем первосвященники созвали народ в храм и побуждали его выйти навстречу римским когортам и радостно их приветствовать, дабы избегнуть худших последствий. Жаждавшие мятежа отказались от этого предложения и народ, помня убитых, склонялся на сторону более решительных.

Тогда появились все коганы и все священнослужители, неся перед собою священные сосуды и одетые в облачение, которое они обыкновенно носили при богослужении; дальше шли игравшие на цитрах и храмовые певцы с их инструментами—все пали ниц перед народом и молили его сохранить им священное облачение и не довести до того, чтобы рим­ляне разграбили посвященные Богу драгоценности. Самих первосвященников можно было видеть с пеплом на голове и с обнаженной грудью, так как они разорвали на себе одежду. Они обратились к некоторым знатным особам поименно и ко всему народу в целом и заклинали их не подвергать опасности родного города из-за упуще­ния незначительной формальности и не отдать его на произвол тем, которые хотят погубить его. «Что же выиграют солдаты от приветствия иудеев, а с другой стороны, если они откажутся выйти им навстречу— поправится ли совершившееся уже несчастье? Если они по установившемуся обычаю дружелюбно примут приближающиеся отряды, тогда они отнимусь у Флора всякий повод к войне, сохранят отечественный город и в будущем не будут больше обеспокоены. Помимо того, было бы непро­стительной необдуманностью с их стороны дать руководить собою немногим беспокойным умам, вместо того, чтобы своим подавляющим большинством заставить тех присоединиться к ним».

Этими словами они не только смягчили народ, но—одних угрозами и других внушавшим уважение повелительным тоном—заставили умолкнуть даже коноводов. Спокойно и в праздничных нарядах народ подвигался навстречу солдатам и приветствовал их, когда те приблизились. Видя же, что солдаты оставляют приветствие без всякого ответа, не­которые из беспокойных стали поносить имя Флора. Это послужило ло­зунгом к нападению на иудеев. Солдаты их немедленно оцепили и начали бить кнутами; бежавших преследовали всадники и растап­тывали их. Огромное число пало под кнутами римлян, но еще больше погибло в натиске своих же. Страшна была давка в воротах: каждый хотел опередить другого и вследствие этого замедлилось общее бегство; те, которые падали на землю, погибали самым жалким образом. За­душенные и раздавленные наступавшей на их тела толпой, они до того были изуродованы, что никто не мог отыскать трупа родных для по­гребения. Вместе с ними втеснились в город также и солдаты, не переставая бить всех, кого только застигали.

Однако, неожиданно для Флора евреи стали оказывать серьёзное сопротивление:

Они старались загнать народ в Бецету для того, чтобы, оттолкнув его в сторону, завла­деть храмом и замком Антонией. В этом же расчете и Флор с своим войском прискакал из дворца и старался достигнуть цитадели. Но этот план ему уже не удался. Народ повернулся лицом, выдержал натиск римлян и, взобравшись на крыши, стал стрелять в римлян сверху вниз. Затрагиваемые этими выстрелами сверху и слишком слабые для того, чтобы пробиться чрез толпу, запрудившую тесные улицы, римляне потянулись назад в свои квартиры, близ царского дворца.

Опасаясь, чтобы Флор при вторичном нападении не овладел хра­мом со стороны замка Антонии мятежники поспешили вверх и сломали колоннады, соединявшие храм с последней. Это немного охладило жад­ность Флора: его страстным вожделением были священные сокровища и потому-то он так старался добраться до Антонии; но раз галереи были сорваны, он отказался от своего намерения.

В результате, Флор решил вернуться в Кейсарию, оставив в Иерусалиме всего 1 когорту:

Он потребовал к себе первосвященников и совет и объявил им, что он сам уда­лится, но оставит в их распоряжении войска, сколько им угодно. Они обещали ему полную безопасность и спокойствие города, если он оставит им одну единственную когорту, только не ту, которая только что сражалась, так как ожесточение народа против нее очень велико. Согласно этому выраженному ими желанно, он дал им когорту и возвратился вместе с остальным войском в Кесарею.

Вернувшийся в Кейсарию Флор донёс Цестию Галлу о бунте евреев; тем временем и евреи, во главе с Береникой написали Галлу жалобу на зверства Флора. Галл приказал центуриону Неаполитану расследовать случившееся, а тот, на пути в Иерусалим встретил в Ямнии вернувшегося в Иудею Агриппу.

Агриппа пытался решительно успокоить страсти, и ему удалось убедить поначалу евреев в непобедимости римлян и призвать их к сдержанности.

Однако, требование Агриппы подчиниться Флору пока император Нерон не пришлёт нового наместника вновь вызвало восстание:

Народ дал уговорить себя. Все поспешили вместе с царем и Вереникой вверх в храм и принялись за восстановление галерей. Пред­ставители народа и члены совета разделили между собою деревни и начали со­бирать дань; вскоре были сколочены не достававшие еще к уплате сорок талантов. Таким образом Агриппе удалось задержать еще гро­зившую войну. Но после этого он начал также побуждать народ по­виноваться Флору до тех пор, пока император не пришлет на его место преемника. Это уже ожесточило массу: ропот негодования раздался против царя, и ему велено было сказать, чтоб он оставил город. Некоторые из мятежников осмелились даже бросать в него каменьями. Видя совершенную невозможность обуздать мятежников и раздраженный при­чиненными ему оскорблениями, царь отправил народных представителей и влиятельнейших иудеев к Флору в Кесарею для того, чтобы он из их среды назначил сборщиков податей; сам же он возвратился в свое царство.

Тем временем восставшие евреи захватили крепость Масаду, началась Первая Иудейская война.